телефон. Даже родители об этом не подумали, а он…
— Кто сказал тебе, что я люблю розовый? — хмыкнула, считая долгом сказать что-то поперек. Не привыкла, чтобы так баловали. Никто такого для меня не делал. Никогда.
— А корпус прошлого какого цвета был? — задумался, а затем протянул руку. — Ну если не хочешь…
— Руки, — прошипела незлобно и прижала смартфон к груди.
Брать такой дорогой подарок было боязно, но совесть не подняла свою голову. Неожиданно для старой Кристины, но ее давно нет. И никогда не будет. Этого я больше не хочу.
Насчет цвета старого корпуса он был прав, но говорить ему этого не стала. Судя по довольному выражению лица, он это знал и без моего подтверждения.
— Спасибо, — буркнула, рассматривая блестящий экран.
— Мой номер уже забит.
— Кто бы сомневался.
На мой бубнеж он лишь рассмеялся.
— А теперь давай отвезем тебя на массаж. После него и расскажешь мне, что такого случилось за последние дни, что ты такая хмурая. Будто в глотку мне вцепиться готова.
— Не хочу на массаж. Бесполезно это всё. Домой хочу, — с тоской протянула и опустила голову. Эйфория от подарка моментально угасла.
— В общих чертах я знаю, чего ты такая грустная, но хотелось бы конкретики.
— Сомневаюсь.
Даже с его извращенной фантазией ему не угадать, что произошло.
— Объявился твой биологический отец. Ты поэтому такая пришибленная?
— Откуда ты… — подняла голову, нахмурилась.
— Дмитрий Ланковский — мой крестный, — пожал плечами, а я даже не удивилась этой новости. Не самое худшее, что слышала в застенках этой больницы. — Сегодня он к отцу приходил, жаловался, что Витя бухает, не просыхая. Ну и что дочь появилась. Мой не знает, что это ты, но я сложил два плюс два. Не дурак.
— Витя… — выдохнула.
Не знаю, почему, но именно сейчас я вспомнила его сообщение как раз перед аварией. Словно до этого на память поставили блок. После аварии мне было совсем не до него.
«Посмотри на это. Сопоставь даты, Крис. И спроси у своей матери, кто твой настоящий отец».
По коже прошли мурашки, а ладошки похолодели. Задрожала, обхватывая себя руками, и вдруг сопоставила все факты воедино.
— Он всё знал… — прошептала с горечью и бездумно осмотрелась по сторонам, не ощущая собственного тела. Наткнулась взглядом на обеспокоенного Дамира. — Это ведь он меня сбил, да? Вот почему… Он… Ненавидит меня?
Последнее произнесла с тяжелым сердцем. Голос дрожал и срывался, я не могла его никак контролировать.
— Тинь, — присел передо мной Загорский и обхватил своими ладонями мои руки, прижимая их к себе. — Витя не сбивал тебя специально, поверь. Я знаю. Видел… видео… А теперь глубоко вдохни и выдохни. Успокаивайся, девочка, тебе нельзя так волноваться.
Его глубокий голос подействовал, прекратив намечающуюся истерику. Последовала его совету и стала размеренно дышать. Учащенное сердцебиение стало замедлять свой ритм, возвращая мне признаки самообладания.
— Тинь? Я тебе что, Динь-Динь? Возомнил себя Питером Пэном?
— Шутишь? Уже хорошо. А ты у меня Тинь. Динь-динь это у нас, скорее, Динка, — постучал по виску, намекая на ее умственные способности.
Впервые за сегодня на моем лице наметилась слабая улыбка. Без иронии и ехидства, за которыми я обычно скрывала свою боль.
— А теперь поехали на процедуры. Если мы опоздаем или вовсе не явимся, чувствую, твоя медсестра с меня кожу живьем сдерет.
— Я же сказала, что не хочу.
Мнения своего не поменяла.
— Бунт, я так понимаю, — выдохнул, встал и оказался за моей спиной. — Хорошо, что я всегда был непослушным мальчиком.
Схватился за ручки коляски и покатил меня в коридор.
— Да как ты… Да хватит… Я же сказала…
— Я же гад и подонок. С какой стати мне бы не соответствовать этому, м? А теперь помолчи, женщина, и сиди молча, пока я везу тебя на процедуры.
— Я не женщина, — выпалила злобно, а затем осеклась, когда поняла, что только что ляпнула.
— Ну, — флегматично, как обычно, ответил Дамир и пожал плечами. — Это мы исправим.
— Еще посмотрим, — буркнула посреди его фразы, скрыв за негодованием дикое смущение.
— Сразу же, как только ты перестанешь упрямиться и встанешь на ноги.
— Думаешь, я не хочу? — воскликнула, а у самой глаза на мокром месте.
Наши взгляды встретились, и я отшатнулась, такая ирония там горела, что мне стало не по себе.
— Раз ты до сих пор в коляске, то какой вывод я должен сделать? — вздернул бровь, выводя меня на эмоции.
Я промолчала, но не из-за того, что мне было нечего сказать, а по той простой причине, что он был прав, но я не была готова это признать. Не сейчас.
— Уходи, оставь меня в покое, и без тебя прекрасно разберусь со своей жизнью.
Грубила ему, чтобы он ушел. Не хотела, чтобы видел такой. Слабой и раздавленной. Я и раньше не блистала красотой, а сейчас и подавно.
— Ага, видел я, до чего ты себя довела.
— Я для семьи буду обузой, с чего ты взял, что потянешь? Им-то не нужна, а я должна постороннему верить?
В этот момент наружу вылезли все мои комплексы. Отец мне и не отец вовсе, а мать убежала, ни разу не навестив меня с тех пор.
— Ты им нужна, — спустя время тихо ответил и качнул головой. — Про постороннего сделаю вид, что не услышал. Понимаю твои чувства.
— Ага, как же, — горько усмехнулась и опустила голову, уставившись в мелькающие под ногами плитки. — Вся моя жизнь — сплошная ложь. Меня собственный брат, как оказалось, инвалидом сделал, а отец даже ни разу не пришел, отрекся от меня, словно не знал никогда.
Мысль о том, что Витя — мой брат, только сейчас дошла до моего сознания. До этого момента всё мое внимание было сконцентрировано на родителях и лжи матери.
— Дима каждый день сюда таскается, — нахмурился Дамир, не понимая, о ком я говорю.
— Таскается, — выдохнула. — Такое правильное слово подобрал. Двадцать лет мать моя не нужна была, а я и подавно. Ты же знаешь, что я не о нем, а о…
Не смогла договорить. Сердце до сих пор ныло от предательства того, кто воспитывал меня столько лет. И даже винить не знала, кого. Маму было жаль, но себя еще жальче.
— Завгородняя! — зычный голос одной из медсестер, вышедшей из кабинета массажиста. — Вот ты где. Почему опаздываем? И где Олеся? Дисциплинарного на нее нет!
— Прошу прощения, сегодня я за нее. Не сориентировался, — взял удар на себя Дамир.
— А ты еще кто? Новенький? На первый раз прощается, но в следующий раз заведующей на тебя
