он вообще здесь забыл? У нас ведь совсем разные компании. Я в университете, он в колледже.
— Да вот, друзья недалеко тоже тусовку устроили, мне шепнули, что здесь тоже что-то происходит. И ты ее организовала.
Он криво улыбнулся. Первая эмоция за то время, пока он здесь.
— Хватит, Ева. Ты же видишь, что я тебя люблю, что все для тебя делаю, так почему ты так поступаешь со мной? Говоришь, что ушла на репетицию, а сама в перерыве с парнями гуляешь?
— Но, Альберт, это же просто прогулка! Мы просто прогулялись, подышали свежим воздухом! Я же тебя люблю!
— Просто подышали свежим воздухом? А потом ты просто скажешь, что переспала с ним, но все также меня любишь? Ты себя то сама слышишь, Ева!
— Прости, Альберт, прости пожалуйста!
Его кривая улыбка пробудила во мне бурю эмоций. Но прежде всего — ненависть. Ненависть к тому, кто разбил меня, и оставил одну.
Мы вели с ним немую борьбу.
— Зачем ты здесь, урод? Ты больше не видишь во мне послушную овечку, которая будет пресмыкаться перед тобой. Так зачем ты сюда пришел? Что ты мне можешь сделать? Ты никто в моей жизни.
— Я здесь, чтобы вывести тебя из колеи. Ты все та же разрушенная субстанция, которая меняет парней как перчатки, потому что все еще не можешь меня забыть. Ты жалкое подобие девушки.
— Посмотрел? Можешь идти. — Мои слова были произнесены стальным, резким тоном, что даже я сначала не поняла, что на самом деле говорю я, а не кто-то другой.
И тут обнажилась его настоящая сущность. Он сморщил нос, а улыбка приобрела хищный характер. Если я могла, я бы врезала и выбила из него эту улыбку.
— Как грубо, Ева. Может выйдем?
— Никуда она с тобой не… — Парень хотел было встать, но я не позволила.
— Погоди, Андрей. — Я сжала его плечо и усадила обратно на место. В его глазах метали огни, он готов был разорвать его на клочки.
— Правильно, Андрей, сиди. Мамочка же приказала тебе сидеть. А ты, как послушный мальчик, будешь ее слушаться.
Андрей зарычал, в то время как я не хотела этого больше терпеть. Надоело.
Я схватила Альберта за рубашку и приблизилась к нему. Он меня начинал откровенно бесить. Андрею не нужно марать руки. Он ему ничего не сделал. Альберт касается только меня.
Андрей потом с ним разберется, если захочет.
Альберт смотрел на меня насмешливыми глазами. Ни тени страха. А вот в моих хлестала ярость. Безграничная, нескончаемая. Я готова сравнять его тело с землей. Только вот с болью такого не выйдет. Она навсегда.
Что ж, мы посмотрим, кто кого.
— Выйдем, Альберт? — Заискивающе произнесла я и чуть наклонила голову.
— Конечно, детка.
Я пренебрежительно отпустила его, метнула предостерегающий взгляд на Андрея и чуть кивнула. Он знает это движение. Нужно быть начеку.
Не надевая куртки, я вышла на улицу. Нужно было охладиться, хотя снаружи было гораздо холоднее, чем в душе.
Альберт вышел вслед за мной и остановился слишком близко. И я намеренно отошла на шаг назад.
— Вы теперь встречаетесь, да? — Он сложил руки на груди и холодно взглянул на меня, еще раз осмотрев мой внешний вид, от чего взгляд сменился на брезгливый. Урод, какое право ты вообще имеешь так смотреть на меня?
— Даже если и так? — Теперь пришел мой черед смотреть на него надменно. Он сам сделал меня такой. И он сам во всем виноват.
— Не знал, что тебе нравятся такие смазливые морды.
— Хотя бы он не конченая мразь, которая кидает девушек.
Он расхохотался. Это выглядело смешно, потому что он делал это наигранно. Еще одна уловка в его артиллерии, которая заставляет сомневаться в своем выборе. Только уже теперь мне плевать на его слова. Перевес на моей стороне.
— Посмотри на себя, Ева. Ты стала как шлюха, которая и одевается соответствующе. Разве этому я тебя учил?
Последняя станция. Конечная. Сейчас кому-то снесут челюсть, мой дорогой.
Не услышав ответа, он уже не мог остановиться. Ему нравилось меня унижать.
— Мои друзья говорят, что боятся тебя, боятся подойти к тебе. Ты теперь больше похожа на пацанку, на которую даже парни не хотят смотреть, не то, что общаться. Видимо, мать за тобой вообще не следит. А Андрей вообще ублюдок, за то, что…
Замах, удар, он отшатнулся от меня и ошарашено на меня вытаращился. Наверняка он никогда не думал, что я умею драться. Я попала в челюсть, так что ближайшие пару часов он не будет ее чувствовать. Лишь привкус крови в своем грязном, поганом рту.
Я ничего не чувствовала, только нескончаемую ярость. Которая никуда не ушла после удара. Лишь правую руку чуть саднило.
Удар был приличный, так что скорее всего, потянула запястье. Но сейчас это неважно. Забинтую эластичной повязкой и все.
Никто. Мать его. Не смеет плохо говорить про мою мать. И моих друзей. Ты здесь никто.
— Дура! Ты че сделала? Ты забыла, что я могу с тобой сделать?!
Он кричал как ошарашенный. Сыпал один мат за другим, и даже занес на меня руку. Но Альберт слишком слаб. Многословен в жизни, и сопляк на деле.
— Что ты можешь мне сделать, скажи пожалуйста. — Голос дрожал от злости, но я лишь хищно улыбнулась. Мне было забавно наблюдать за тем, как ярость в глазах Альберта сменяется страхом. Как он отходит от меня. Как вытирает кровь с треснутой губы.
— Ты тварь, Ева. Ты не девушка, ты животное. — Он вдруг выпрямился, выплюнул кровь на лужайку и пошел на меня.
До меня не сразу дошло, что он собирается меня ударить. Он ведь никогда не бил девушек. Никогда не бил меня.
Он со всего размаху дал мне пощечину.
Пусть и сила была нешуточной, и щека автоматически онемела, я все равно засмеялась. Это был не тот смех, который звучал из уст Альберта несколько секунд назад. Наигранный, театральный.
В моем случае это был истерический, злостный смех. Господи, как я могла любить такого человека. И почему я должна сейчас это все решать? Кто он такой, чтобы я тратила на него свое собственное время?
— Ты даже ударить как парень не можешь. Слабак. — Задел мне губу, я почувствовала вкус крови. — Ударить девушку. Это по-твоему — сильно?
Я за секунду оказалась рядом с ним и пнула коленом ему в живот, отчего он скривился и сложился практически надвое. Моя рука покоилась у него на плече, сжимая буквально до крови. Ногти у меня были длинные, поэтому
