В дверь постучали.
— Кто там? — рявкнул Джино.
— Это я, босс. — Голос принадлежал Джейкобу Коэну, ныне известному под кличкой Джейк-Бой. А чаще просто Бой, хотя ему скоро стукнет двадцать четыре года. Он получил это прозвище из-за того, что рано стартовал в качестве уголовника. Получив в нежном возрасте стодолларовый заем Джино, он не мешкая приступил к работе. Угонял автомобили. Грабил прохожих. Промышлял разбоем.
Когда ему исполнилось шестнадцать, Джино взял его к себе. К двадцати годам Джейк уже был известным рэкетиром и, выполняя поручения хозяина, не забывал о собственных интересах.
— Входи! — крикнул Джино. — Что за церемонии?
Вбежал сияющий Джейк.
— Не хотел вас беспокоить, босс. Говорят, теперь новое правило, нужно стучать.
— Что еще за правило?
Альдо заволновался.
— Я посчитал это хорошей идеей.
— Какого… — начал Джино и расхохотался, вспомнив, как на прошлой неделе Альдо вошел в кабинет как раз тогда, когда он обрабатывал девушку из сигаретного киоска. — Ты абсолютно прав.
— Вдруг нагрянет Синди… или миссис Дюк.
— Сдаюсь, — улыбнулся Джино. Может, ему как раз и хотелось, чтобы они застали его на месте преступления? Может, тогда они отпустили бы его? Сорваться с крючка. Снова обрести свободу!
Джейк вывалил на стол содержимое вместительной сумки.
— По-моему, Гамбино — знаете кондитерскую на углу Сотой и Пятидесятой? — слегка приворовывает.
Джино вздернул бровь.
— Ты уверен?
Джейкоб поскреб макушку.
— Вполне. Или он, или его жена — она единственная имеет доступ к деньгам.
— Сделай ему предупреждение — одно-единственное.
— Ясно, босс.
Джино поднялся из-за стола.
— Джейк, я завтра уезжаю — всего на одну неделю. Возникнут проблемы — обращайся к Альдо.
Джейк метнул взгляд в сторону толстяка и кивнул. С какой стати Джино его унижает? Ведь всем известно, что Динунцио — пустое место. Боится собственной тени. И как только Джино его терпит? Загадка. Сидит тут, не может оторвать жирный зад от кресла. Ага, оторвал — собрал деньги и запер в сейф. А кто добывает деньги? Настоящие ребята, такие, как Джейк.
— Больше никаких проблем? — осведомился Джино.
Джейк снова поскреб макушку и подумал: «Уж не подцепил ли я насекомых от той последней девчонки?»
— Никак нет, босс.
— Скоро увидимся.
* * *
Клементина Дюк холодно посмотрела на мужа.
— Я тебе не верю. Как можно было отмочить такую глупость?
Освальд устремил невидящий взгляд в окно. У него дрожал голос.
— Я никогда от тебя ничего не утаивал. Ты всегда знала, кто я и что я.
Она ехидно засмеялась.
— Нет, Освальд. Помнится, мне понадобилось добрых два года, чтобы узнать правду. — Она взяла у него со стола сигарету «Кэмел» и закурила. — Вот, значит, как. Ты нашел выход?
— Джино Сантанджело. Он мне многим обязан. Я вправе рассчитывать на маленькое одолжение.
Клементина задумчиво выпустила кольцо дыма.
— Не такое уж маленькое.
— Конечно. Но он обязан мне всем, что у него есть. Он не откажет.
— Ты уверен?
— В противном случае я его уничтожу.
Клементина облизнула сухие губы. Освальд по-своему так же беспощаден, как любой гангстер. Все дело во власти — она испортит любого.
— Когда ты хочешь с ним поговорить?
— Сразу после его возвращения из Сан-Франциско. Тогда будет как раз подходящий момент.
Она молча кивнула.
* * *
Сидя на заднем сиденье черного «кадиллака», Би старалась держаться как можно дальше от Джино. Вел машину Ред; рядом с ним устроился Косой Сэм.
Джино пыхтел сигарой, наполняя машину дымом. Никто не смел жаловаться.
Би заколола волосы на макушке. Она страшно нервничала. Не то чтобы она была неопытной девушкой — у нее были любовники, но… Джино Сантанджело… босс… женатый человек. Привык использовать женщин и выбрасывать за ненадобностью, откупившись какой-нибудь побрякушкой.
Би вовсе не улыбалось быть использованной и выброшенной. Но разве она может рассчитывать, что для нее будет сделано исключение?
— Иисусе Христе! — воскликнул Джино, кладя конец ее размышлениям. — Ты не предупредила, что живешь у черта на куличках.
— Еще каких-нибудь два квартала.
— Хорошо бы, — он зевнул и лениво подумал: интересно, овчинка стоит выделки? Новый день. Новая баба. Все они одинаковы.
Зато завтра все будет по-другому. Он едет в Сан-Франциско, чтобы стать шафером на свадьбе Косты. Завтра он увидит Леонору.
Интересно, как это на него подействует? Что почувствует он и что она? Первым его побуждением было отказаться. Однако Синди настаивала.
— Ты не можешь так поступить. Он же был шафером на нашей свадьбе, и ты обещал отплатить ему тем же.
Да. У него не было выбора. Кроме того, пришло, наверное, время встретиться с Леонорой. Для страховки он решил взять с собой Синди.
— Приехали, — сказала Би.
Ред затормозил перед многоквартирным кирпичным домом.
— Пойдете внутрь, босс? — спросил Косой Сэм.
— Ага. — А что, по мнению этого кретина, он собирается делать? Покрыть такое расстояние ради удовольствия посидеть в машине?
Телохранитель выбрался наружу и открыл заднюю дверцу. Вышла Би, а за ней Джино.
Он последовал за ней на крыльцо и вошел в квартиру на первом этаже. Простенько, но со вкусом.
— Ты живешь одна?
Девушка чуточку замялась и ответила:
— Да.
Джино обошел комнату.
— Приготовь-ка мне «скотч». У тебя есть лед?
— Нет. Так же, как и «скотча».
* * *
Синди вернулась мыслями в то время, когда она помогала Джино готовиться к открытию «Клемми». Она ежедневно встречалась со строителями и декораторами. Сама подбирала женский персонал: старших официанток, гардеробщиц, продавщиц сигарет. Никаких проституток. Просто хорошеньких девушек, которые будут в поте лица своего зарабатывать на хлеб. При ней Джино и не думал заглядываться на других. С него хватало костлявой Клементины.
Синди с самого начала, скрепя сердце, смирилась с этой связью. Хватило ума понять, что ничего не поделаешь. Кроме того, привилегия знакомства с сенатором и миссис Дюк перевесила отрицательные стороны. Ей было ясно: со временем Джино пресытится и вернется к ней. Она не предвидела, что он предпочтет систематически пользоваться услугами всего женского персонала клуба. К тому времени она, Синди, лишь изредка заглядывала туда — людей посмотреть и себя показать. Миссис Джино Сантанджело за своим персональным столиком. Вокруг увивалось несколько идиотов, которые, хотя и обнюхивали ее, как кобели сучку, однако никак не могли решиться на что-то большее; слишком боялись Джино. Все, на что они отваживались, это легкое ухаживание.
