– Да, есть немножко, – призналась она.
Эштон услышала звук расстегиваемой молнии и ощутила его руки у себя под платьем.
И только гораздо позже, после того как они поднялись в спальню, когда Эштон лежала в объятиях спящего Хэнка, она вспомнила, что так и не сказала ему о том, о чем обязана была сказать.
Сначала Спенс не мог понять, что происходит. Он услышал стоны и вскрики, которые разбудили его.
– Прошу тебя! – простонала Мег. – Прошу, не уходи!
Кровать заколыхалась под ним, как при землетрясении, а крики сделались громче.
– Нет! Пожалуйста! Не надо!
Спенс открыл глаза и увидел, что Мег мечется в постели, словно с кем-то отчаянно борется.
– Мег, – шепотом проговорил Спенс и осторожно потряс ее за плечо. – Проснись! Все в порядке, Мег! Надо только проснуться.
Глаза ее открылись, но Спенс понимал, что она не видит его.
– Все в порядке, Мег, – проворковал он. – Я здесь, с тобой.
Мало-помалу она сфокусировала на нем взгляд, хотя дышала по-прежнему часто и прерывисто. Спенс обнял ее и притянул к себе. От ее волос пахло свежестью, а тело продолжало дрожать.
– Что такое? – пробормотала Мег, уткнувшись лицом ему в грудь. – Что произошло?
– Ты видела сон. Кошмарный сон, судя по твоим крикам.
С минуту они молчали. Руки Спенса окружали Мег, словно защитная стена, тело ее перестало дрожать, дыхание постепенно успокаивалось.
– Что ты видела? – спросил наконец Спенс. – О чем был твой сон?
Мег ответила не сразу. Ей и раньше снилось что-то подобное, но никогда сны не были такими явственными. И она никогда никому о них не рассказывала. Равно как и о том, что послужило причиной этих снов.
– Я видела сон про своего отца, – тихо сказала Мег.
Спенс откинул голову назад, чтобы посмотреть ей в лицо.
– Ты никогда не рассказывала о своем отце. Я даже решил, что он умер, когда ты была совсем юная, или что твои родители разошлись. Словом, что-нибудь в этом роде.
– Что-то вроде того, – подтвердила Мег.
Он почувствовал горечь в ее голосе и понял, что коснулся чего-то такого, что затрагивало ее гордость и ранило даже сильнее, чем она сама думала.
– Расскажи мне о нем, – мягко попросил Спенс.
Мег собиралась было сказать, что не может этого сделать, но неожиданно почувствовала, что ей хочется об этом рассказать, хочется, чтобы Спенс знал.
– Я никогда не видела своего отца, – начала она. – Я видела лишь его фото, но с ним самим никогда не встречалась. – Она замолчала, очевидно, ей было больно продолжать.
– Стало быть, он умер до твоего рождения?
– Лишь для моей матери и меня, – с горечью проговорила Мег.
– Как это понимать?
– Мой отец, как говорят в твоей семье, был из знатного рода.
В ее голосе прозвучали презрительные нотки, но Спенс предпочел на это не реагировать.
– По крайней мере, – продолжала она, – его семья располагала деньгами. Большими деньгами. И они владели ими уже давно. Так что он, как видишь, принадлежал к вашему классу. Излишне говорить, что моя мать к этому классу не принадлежала. – Мег снова замолчала, видно, ей было трудно говорить.
– Как они познакомились? – как можно мягче спросил Спенс. Он понимал, что должен проявлять максимальную деликатность.
– Разве это представляет большую проблему для таких мужчин, как ты? Стоит только увидеть.
– Не надо, Мег, прошу тебя.
– Ты говорил, что хотел услышать мою историю.
Спенс ничего не сказал, лишь погладил ее по волосам.
– Они встретились на марше мира. Сейчас у молодых другие увлечения. Но во времена отца молодежь отправлялась за границу и участвовала в маршах мира. Там он познакомился с моей матерью.
– И что дальше? – спросил Спенс, когда пауза несколько затянулась.
– И они влюбились друг в друга. По крайней мере так он ей сказал. Когда мать сообщила ему, что должна родиться я, он ответил, что хочет на ней жениться.
– Тогда я не понимаю.
Мег откинула голову назад и посмотрела ему в лицо.
– Думаю, понимаешь. По крайней мере способен догадаться.
Он заморгал под ее пристальным взглядом.
– Вот именно. – Мег улыбнулась, однако в ее улыбке было больше грусти. – Вмешалась его семья, его безупречно воспитанная семья, у которой денег куры не клюют. Они сказали, что не винят мою мать. Во всяком случае, не винят только ее и хотят быть великодушными и щедрыми. Матери будут выделены деньги, недвижимость и доверительная собственность на мое имя. При условии, что имя моего отца не будет вписано в свидетельство о рождении и что никто из нас не будет делать попыток увидеться с ним. Никогда. И я никогда его не видела, – бодро закончила рассказ Мег, что невольно заставило Спенса поморщиться.
– Ты так говоришь, будто все уже окончательно и бесповоротно закончилось.
– Для него – да. Мой отец спился и умер несколько лет назад.
– Прости.
– Для него все позади – чувство вины, раскаяния и еще страх, что я могу где-то возникнуть. Теперь для него все позади. Но не для меня.
– Не надо… – Он снова прижал ее к себе. – Для тебя все позади. Я позабочусь об этом.
Мег ничего не ответила, но не сделала попытки оттолкнуть Спенса.
Они лежали молча, пока за окнами не затеплились первые отблески зари и не запели птицы. Спенс встал, тихонько подошел к двери и вышел в зал.
Мег слышала, как Спенс уходил. Он никогда не делал этого раньше. Никогда не вставал без того, чтобы не дотронуться до нее или не поцеловать.
Шаги Спенса по коридору постепенно затихли. Она прогнала его.
Внизу Спенс вошел в свой кабинет. Мег снова слышала его шаги, какое-то щелканье, как будто он набирал комбинацию цифр сейфа, который находился в стене за изображением морского пейзажа. Мег знала это, потому что об этом в шутливой форме однажды сказал сам Спенс. Но что он там делал в эту минуту? Или он считает ее такой, как ее мать? Неужто он думает откупиться от нее?
Затем Спенс стал подниматься по лестнице, и Мег поняла, что он возвращается. Она повернулась на бок и закрыла глаза. Она не может его видеть. Не может видеть того, что происходит.
Мег почувствовала, что Спенс лег рядом с ней.
– Мег, – шепотом окликнул он.
Она не ответила.
Он положил руку ей на плечо и притянул к себе. Мег открыла глаза и увидела сжатую в кулак руку.
– Мег, – все так же шепотом сказал Спенс. – Я хочу, чтобы ты взяла вот это.
Неужели он может быть таким черствым? Мег снова закрыла глаза.
Спенс приложил рот к ее уху.
– Это принадлежало моей бабушке. Мой дедушка подарил его ей, когда просил ее руки. Она носила его до самой смерти. Затем моя мать передала его мне. Я никогда не думал, что кому-то его передам. Но сейчас хочу, чтобы ты взяла его и носила всю жизнь, потому что остаток жизни мы проведем вместе.
