— Отойди от стола, — гнала его прочь Юля. — Сейчас все умнешь.
— Еще ложечку, — клянчил Шурик. — Сроду такой икры не ел.
— Не ври. К Новому году делала.
— Да? — удивился он. — Я и не помню.
Коту Ваське было сделано соответствующее внушение.
— Чтобы сидел тихо, как мышь, понял? Учинишь скандал — лишу куска.
Васька негодующе заворчал. Типа еще чего!
— Я не шучу.
Юлька повернулась к мужу:
— И забери кота, пока он что-нибудь не стащил.
— Пойдем, Васька, отсюда, пока нас с тобой чем-нибудь не огрели.
Шурик взял кота на руки.
— Учти, — обернулся он к жене, — мы голодные как черти.
— Как не стыдно? — возмутилась Юлька. — Василия я покормила. Он скоро лопнет от обжорства.
— Терпим еще полчаса, — многозначительно произнес Шурик, тоскливо глядя на стол, ломящийся от закусок.
Олимпиада не опоздала. Она приехала с поклонником и с гордостью его демонстрировала. Оказывается, это был не просто поклонник, а жених.
Разговор вертелся вокруг блюд, приготовленных Юлей.
— Вы мне дадите рецепт пирожков? — спросила Олимпиада.
— Конечно.
— А из чего начинка? — спросил будущий жених, которого звали Олег.
— Печенка, лук, грибы, яйца и совсем немного риса. Печенку отвариваю с корнем петрушки.
— Объедение, — стонал жених, проглатывая очередной пирожок. — Тебе, зайчик, — обратился он к Олимпиаде, — обязательно надо научиться делать такие. Запиши все подробно.
Олимпиада кивала. За последнее время она изменилась. Прежде всего стала по-человечески разговаривать с Юлей. Видно, желание выйти замуж было настолько велико, что она безропотно следовала советам Олега.
Грибная икра произвела фурор.
— Я недавно ел икру, но эта… — закатывал глаза Олег. — В чем секрет?
— Очень просто. Грибы должны быть непременно маслята. Я при сушке откладываю их отдельно. Ну а дальше как обычно: отварить, провернуть через мясорубку, добавить жареного лука, соли и немного уксуса.
— Обжаривать не надо? — проявила познания Олимпиада.
— Нет. Это рецепт из дореволюционной образцовой кухни. Репринтное издание. Обжаренные грибы лучше добавлять в начинку мясных пирогов или рыбников, так сочнее получается.
— Ты лучше слушай, что тебе говорят, — нравоучительно сказал Олег. — Рыбник у вас тоже что надо. И здесь есть какой-то секрет?
— Да нет, — пожала плечами Юля. — Ничего особенного. Рыбу лучше брать двух сортов: одну жирную, палтус, например, вторую — горбушу. Дальше как обычно: на дно рыбника мелко нарезанное яйцо, потом обжаренный лук, грибы кладу обязательно, рыбу — сверху, чтобы все пропитала.
— Грибы какие?
— Любые сушеные, лучше белые, и — отварить, порезать, обжарить.
— Это тоже из дореволюционной образцовой кухни?
— Нет, это из практики, — улыбнулась Юля.
— Никогда бы не подумала, что в нашей духовке можно приготовить что-то путное. У матери всегда все пригорало.
— Я ставлю в духовку алюминиевую кастрюлю с водой, — поделилась секретом Юля.
— Эмалированную нельзя?
— Можно, но она быстро сгорит.
— Да, — с восхищением покачал головой Олег. — Высший пилотаж! Вам можно курсы открывать, учить уму-разуму молодых хозяек.
— Юлечка у меня тоже не старая, — встрял в разговор довольный Шурик.
Ужин прошел наилучшим образом. Василий не скандалил, но зорко следил за происходящим: вдруг кто обидит его обожаемую хозяйку.
Он даже позволил Олимпиаде себя погладить.
— От меня не убу-удет, — мурчал он.
Оказывается, и «Прищепка», как он ее называл, может быть нормальной. Вот что значит вовремя поставить человека на место!
Заминка произошла в конце визита, когда Олимпиада стала показывать привезенные фотографии.
— Это я с Олегом, это мама, а это интерьеры дома, — поясняла она.
Юля смотрела из вежливости. Вдруг на одном из снимков она увидела что-то знакомое.
— Подожди, — остановила она Олимпиаду.
Та с удовольствием стала объяснять:
— Мамин муж, господин Гильдяев обустраивает угловую гостиную. Всё пока в процессе оформления. Он вкладывает деньги в антиквариат. За последнее время ему удалось приобрести несколько картин. Вот это…
— «Ирисы, засыпанные снегом», — вырвалось у Юли, потому что она слишком хорошо знала картину, которая висела в гостиной Вершининой.
— Да, — изумилась Олимпиада. — А вы откуда знаете? Здесь нельзя прочитать название.
— Картина известная, слышала про нее, — смутилась Юля, сказав первое, что пришло в голову.
— Конечно, — гордо откликнулась Олимпиада. Там будут висеть только известные полотна.
Когда гости уехали, Шурик тревожно спросил:
— Это те самые «Ирисы», которые недавно украли у Вершининой?
— Да.
— Сообщишь Тамаре?
— А что ты предлагаешь?
— Без вариантов. Надо сделать это немедленно.
— Шура, я понимаю, тебе неприятно, потому что твоя жена…
— Бывшая жена, — резко оборвал ее Шурик и смутился: — Извини, я не хотел тебе грубить. Давай выясним раз и навсегда. У меня одна жена — ты, и другой мне не надо. Договорились?
— Да, — прижалась к нему Юля.
Тамара сидела напротив следователя прокуратуры Лаврова с непроницаемым лицом.
Когда ее снова вызвали в прокуратуру, она удивилась. Ограбление квартиры расследовала милиция. После того как Юля сообщила, что украденные полотна находятся у Гильдяева, дело завертелось.
Вчера Вершинина побывала у следователя милиции Тимофеева и опознала свои картины.
— Некоторое время они побудут у нас. Не возражаете? — спросил Тимофеев.
— Нет, конечно.
— Не догадываетесь, кто мог совершить кражу?
— А разве вы не нашли человека, у которого они находились?
— Он их купил.
— У кого?
— У того, кто побывал в вашей квартире, — с раздражением ответил Тимофеев. — Вы продолжаете утверждать, что не знаете, кто вас ограбил?
Теперь возмутилась Тамара:
— Вы так со мной разговариваете, словно я сама это сделала!
— Фамилия Назаркин вам ничего не говорит?
— Нет. — Она подумала и еще раз твердо повторила: — Я никогда не слышала эту фамилию.
Ее с миром отпустили.
И вот сегодня — вызов в прокуратуру.
Леонид Леонидович Лавров, раскладывая на столе бумаги, не смотрел в сторону Вершининой, но она все равно чувствовала, что он наблюдает за ней.
Молчание затянулось.
— Зачем меня вызвали сюда? — первой не выдержала она. — Вы расследуете убийство Ревенко, но я уже все рассказала раньше.
