Мать ошарашенно посмотрела на меня. Поскольку она молчала, я, чтобы поставить все точки над i, сымитировала движения головой.
Наверняка, это было самое худшее из когда-либо представленных визуальных истолкований орального секса, но я, наплевав на все, решила все-таки продемонстрировать свои навыки. Впрочем, в подобных объяснениях не было особой нужды — мать за свою жизнь и не такого насмотрелась. Но ей вовсе не обязательно было знать, что и ее дочь в этом плане далеко не невежда.
Слава богу, мать быстро пришла в себя и медленно кивнула, приняв мое объяснение или, если хотите, дурно сыгранную пантомиму. Но я, будто в меня бес вселился, не могла остановиться:
— Нет, правда, ты только посмотри — он точно сможет! — чуть ли не кричала я, тыча пальцем в несчастного акробата, который в позе краба обходил арену цирка на 6-й авеню.
Мать предпочла отвести взор, я же изо всех сил пыталась отогнать мысли о том, что сейчас творится в голове у моей впечатлительной мамаши.
Все это было чрезмерно сложно в аспекте психологическом, а когда отец (он сидел по другую сторону от меня) спросил, мол, о чем мы так оживленно болтаем, я ощутила, что вот-вот сгорю от стыда, умру от стыда и невротического самопоедания.
И с отвратительным комком на месте живота я ждала, что же ему ответит мать.
— О, мы просто говорим о том, каким же навыками надо обладать, чтобы показывать такие, казалось, невозможные номера, — поторопилась она объяснить отцу. — Какая невероятная гибкость!
И снова повернулась и стала смотреть на человека-змею. Я подумала, что инцидент исчерпан и что в будущем он больше не всплывет.
Но пару минут спустя, мать наклонилась ко мне и вполголоса произнесла:
— Наверное, ты права.
И подмигнула мне, потом снова повернулась в сторону акробата.
Я сидела ни жива, ни мертва, с нетерпением дожидаясь конца представления. Ой, скорее бы примчаться к Гарри и выдать ему эту историю. И чем сбивчивее, тем лучше.
10 ноября, четверг
По случайному совпадению я заметила, что потрясающий фильм Дэвида Линча «Малхолланд-драйв» сегодня шел по одному из американских каналов. Совпадение в том, что впервые этот фильм я смотрела вместе с родителями, и по своему ужасу, неуместности и дикому парализующему замешательству фильм этот мог сравниться лишь с вчерашним эпизодом в цирке.
Несколько лет назад я достала билеты на просмотр фильма и решила взять с собой родителей, поскольку они, как и я, давние почитатели Дэвида Линча.
В первый час картины я запала на Риту (актриса Лора Хэрринг). Это была красавица: сексапильная брюнетка с голосом соблазнительницы, воплощение чувственной женственности. И фигура, о которой только можно мечтать: гибкая, женственная, великолепный, покоривший меня бюст. Если и есть женщины, с которыми я точно улеглась бы, то к ним, без сомнения, принадлежит Лора Хэрринг. Излишне описывать, что происходило у меня между ног.
И когда Рита вышла в спальню в одном только полотенце, обмотанном вокруг бедер, и Бетти (Наоми Уоттс) предложила ей лечь к ней в постель, я была в восторге: изумительное зрелище обнаженных натур.
Я не ошиблась — Рита тут же сбросила полотенце, выставив на обозрение роскошные, пышные формы и в полумраке спальни скользнула под одеяло к Бетти.
Я сидела и думала — нет, я ничего не желала, — когда уже у них все начнется. И у них началось. Все выглядело потрясающе: две женщины изучают, ощупывают, исследуют друг друга — жадно, страстно. Сам видеоряд вышел настолько достоверно-чувственным, что я с трудом удерживалась, чтобы невольно не начать мастурбировать. Я ерзала в кресле, чувствуя как на меня горячими волнами накатывается желание.
Потом я сподобилась вспомнить, что я не одна, что рядом родители. Которые смотрят фильм вместе со мной и переживают те же сцены. А укротить свою обеспокоенную киску хотелось до жути.
И тут меня словно током ударило: а что если и мои родители испытывают сейчас то же, что и я?
Нет, не поймите, что я сейчас стану делать далеко идущие выводы. Я понимала, что, как и большинство зрителей в зале, была очарована эротизмом на экране. Так что вряд ли и мои родители в этом смысле представляли исключение.
Мне очень не хотелось додумывать эту мысль до конца, но она была средством умерить бушевавшую во мне страсть, и я героически досмотрела сцену до конца, заставив себя не обращать внимания на поерзывания справа и слева (я сидела между родителями).
Я была непоколебимо уверена, что поступаю правильно. На экране сменялись сцены — кадры фильма были похожи на сон, призрачные, нереальные (режиссер явно тяготел к нелинейному монтажу), в конце концов я и не заметила, как сама погрузилась в действие, пытаясь предугадать и предугадывая дальнейший ход событий. К финалу я чуть успокоилась, и поняла, что фильм мне нравится больше и больше. Так продолжалось до сцены с мастурбацией.
Дэвиду Линчу недурно было бы сразу в начале картины снабдить ее соответствующей оговоркой, чтобы публика была готова лицезреть доводящую себя до экстаза женщину. Ужас, вот что я тогда испытала, — повторяю, я была в кинозале не одна, а с родителями.
Однако, как ни мучительно было сознавать их присутствие, я все же буквально проглотила эту сцену. Снята она была великолепно — блестящий пример того, с каким мастерством и вкусом можно снять мастурбирующую женщину. Девяносто процентов порнофильмов и в подметки этой сцене не годятся.
Героиня фильма Дайена (снова Наоми Уоттс) пытается удовлетворить себя, после того как ее отшила Камилла (снова Лора Хэрринг). Зритель видит и слышит, как женщина приближается к оргазму, — затуманенный взгляд, перекошенное, изменившееся лицо. Чувствуется, что оргазм не спешит наступать. И она, все энергичнее работая рукой, пытается ускорить его наступление, и, наконец, ее усилия вознаграждены — пик сладострастия достигнут. Символ примирения с расставанием с любимым человеком. После этого лицо героини проясняется, разглаживается — она снова прекрасна.
Видя эту сцену, я сидела и думала: да, вот это мне близко. Этот, казалось, недостижимый оргазм, беспокойство, что он вообще не придет, а когда он все же приходит — краткий момент облегчения, а потом ты вспоминаешь предшествующий ужас, и ты вновь в аду. Осторожно повернувшись, я украдкой оглядела зал, пытаясь прочесть на лицах зрителей хотя бы подобие одобрения, без особой, впрочем, надежды. И тут снова вспомнила, что пришла сюда не одна, а с родителями.
Они тоже видели сцену, когда женщина на экране изображает акт самоудовлетворения. При этой мысли у меня мурашки по спине побежали. Но ничего не поделаешь — если бы я на этом месте вскочила и бросилась вон из зала, как бы это было воспринято? Нет, надо было держаться до победного конца.
