Небо заволокло тучами и казалось, близился дождь.
Я вошла в холл банка, первый раз за все это время, пару секунд позволяя глазам привыкнуть к яркому освещению и найдя ресепшн, незамедлительно двинулась туда.
— Как я могу увидеть Гордеева?
Девушка за стойкой почти не вздрогнула, спокойно и со всем присущим ей профессионализмом изучила меня взглядом и ответила:
— Здравствуйте, Николая Ивановича сейчас нет на месте, может, я могу ему что-то передать?
— Вы можете передать ему, чтобы он немедленно приехал на свое рабочее место, так у меня есть срочные вопросы, которые нужно решить, — я в нетерпении хлопнула ладонями по стойке, заставляя присутствующих в холле людей обернуться на звук.
Жломский появился неожиданно. Если бы я верила в потусторонние силы, сказала бы, что он просто возник из воздуха.
— Добрый день, Вера Николаевна, приятная неожиданность вас здесь увидеть, — он склонил голову в легком поклоне, как делал это всегда и, поправив галстук, внимательно посмотрел на меня.
— Не могу сказать о вас того же. Мне нужен Гордеев, я знаю, что он здесь.
— Он сейчас немного занят, обсуждает со специалистом перекрыв старой кровли новой. Осень, дожди скоро начнутся, сами понимаете. Нужно привести крышу в порядок.
Девушка — администратор прочистила горло, выпучив глаза на Жломского, и взялась перекладывать свои бумажки из стопки в стопку.
Краем глаза заметила мельтешащего Витьку. Похудевший и какой-то растрепанный, он ходил из угла в угол, немного прихрамывая на левую ногу. Видимо последний раз в «Алых Парусах» ему действительно хорошо досталось. Он выглядел иначе и я больше не узнавала того Витьку, с которым была знакома. Он напоминал ощетинившегося щенка, с этой неподдельной то ли тоской, то ли злобой в глазах.
Но это был больше не Витька.
Хотя, может если бы я знала, что вижу его в последний раз, я бы наверно подошла попрощаться. Кто знает? Он сам выбрал такой путь, и мне отчаянно не хотелось его жалеть.
Я и не буду.
— Мне плевать на вашу крышу, мне нужен Гордеев, немедленно, — зашипела я, наклоняясь к Жломскому ближе, — Я разнесу ваш курятник быстрее, чем ты успеешь открыть рот, так что не доводи до греха и проводи меня до своего хозяина.
- Вы мне угрожаете, Вера Николаевна? — он, в своей излюбленной манере начал крутить пуговицу на пиджаке, бесконечно его поправляя, и смахивая невидимые пылинки.
— Угрожать вам буду не я. Угрожать вам будет Исаев, когда до вас доберется, а сделает он это очень скоро, поверьте мне. Где Гордеев, повторяю последний раз.
— На крыше. Последний этаж, налево и до конца, выход на крышу должен быть открыт. Но советую подождать его в кабинете.
— Пошел к черту.
Я смерила его взглядом и направилась к лифтам, чувствуя, как холодеют ладони. Они все, там, провожали меня взглядом в спину, и я уверена, чувствовали то же самое. Уже стоя в кабине, я последний раз посмотрела на Витьку, который отчаянно мотал головой, как будто отговаривая меня, а когда двери закрылись — пан или пропал.
В полной тишине последнего этажа банка «Альянс-Инвест» звук моих каблуков отдавался с такой силой от стен, что мне казалось, он меня разорвет. В ушах так сильно пульсировала кровь от напряжения, что на какой-то момент я перестала, что-либо слышать и вообще ориентироваться в пространстве.
Из открытого настежь выхода на крышу я действительно различала мужские голоса, которые тихо переговариваясь между собой, обсуждали способ и стоимость работы нового перекрытия.
— Заканчивай, нам пора поговорить.
Я поднялась на крышу, прерывая их разговор. Погода менялась, поднялся ветер, беспощадно уничтожая остатки моей вчерашней укладки. Мужик в рабочем комбинезоне непонимающе посмотрел на отца, а потом снова на меня.
— Жора, ты можешь быть свободен на сегодня, — Гордеев кивнул ему, похлопав по плечу.
— Николай Иванович, мы такими темпами не успеем до холодов…
— Вали давай, что непонятного? — я вытащила из-под водолазки пистолет, чем явно напугала рабочего. Он собрал свои вещи, подхватил свой чемодан с инструментами и поспешил ретироваться, бросив мне напоследок:
— Ненормальная.
К слову, отец даже бровью не дернул, когда увидел в моих руках пистолет. Повернулся ко мне спиной, наблюдая, как под 22-мя этажами банка раскинулся город.
— Где Рита?
— Артем уже ее нашел, не беспокойся. Ты указала им правильное направление, — мужчина глянул на меня через плечо, а потом снова отвернулся.
— Зачем ты сделал это?
— Сделал что?
Я усмехнулась. Какая правильная постановка вопроса. Он действительно сделал столько всего, что уже, и запутаться можно, о чем идет речь.
— Я ненавижу тебя всей душой, папа. Так сильно, что ты даже представить себе не можешь.
— А знаешь почему? — Гордеев обернулся ко мне с улыбкой, пряча руки в карманах пальто, — Потому что ты выбрала другие приоритеты в жизни. Если бы изначально ты выбрала мою сторону, может до такого бы и не дошло, — он кивнул на пистолет в моих руках.
Я сжала его посильнее, дулом следя за всеми его передвижениями по крыше.
— Как я могла занять твою сторону, если ты постоянно меня обманывал? Ты врал мне, ты все это время обманывал мои чувства к тебе. Когда ты появился, вернее, свалился как снег на голову, ты даже и представить себе не мог, как я была счастлива. Я была готова простить тебе годы твоего отсутствия, весь твой бизнес, который ты ведешь, всю эту грязь, только ради того, чтобы у меня был отец. А ты меня обманывал, каждый раз.
— Все мы не без греха, но это лишь ради того, чтобы раскрыть тебе глаза на того, кто был с тобой рядом. Исаев чудовище, но ты слепо шла за ним, заглядывала ему в рот, боготворила его. Он обычный стервятник, который разорвет любого, кто встанет у него на пути. Даже тебя.
— Странно, но мне он говорил тоже самое про тебя.
— Потому что мы из одного теста, дорогая.
— Неправда.
— Правда. Только дай ему шанс, и он разорвет тебя, потому что ты станешь неугодной, лишней, ненужной. И он не посмотрит на твою преданность. Стоит лишь тебе оступиться и все…
— Он никогда не обманывал меня.
— И лишь за это, ты готова убить своего отца? За то, что твой любовник тебя никогда не обманывал? — Гордеев рассмеялся, снова поворачиваясь к краю, услышав внизу вой сирен.
— Ты мне не отец, — я «выплюнула» эти слова с такой ненавистью, сжимая пистолет при этом, что мне на секунду показалось, что у меня хрустнули пальцы, — Ты просто ублюдок, который разрушил мою жизнь, жизнь моей семьи, моих близких.
И снова перед глазами картинки, только теперь кладбище, могильная плита Гриши, бабушки. И место для третьей.
Я не выдержала и позволила слезам взять меня в плен.
— Подумай хорошо, не пожалеешь ли ты?
Он стоял напротив меня, метров через 10, пока я целилась ему прямо в грудь. Чтобы наверняка.
— Ты своими поступками сделал меня такой черствой, что мне кажется, кроме презрения, я ничего не почувствую. У меня просто нет выхода, — я усмехнулась, удобнее расставляя ноги в стойке, — Либо ты, либо тебя, все просто.
— Выход есть всегда, просто ты не там его ищешь. Подумай, что мы еще можем все переиграть, начать все сначала.
— Мы не можем каждый раз, когда тебе хочется, начинать сначала. Я слишком люблю Артема, чтобы дать тебе еще один шанс…
Противоположный выход на крышу, как раз напротив меня открылся громким хлопком и наружу вылез Жломский, трясущимися руками сжимая пистолет.
— Опусти оружие, иначе я вышибу тебе мозги, малолетняя дрянь.
— А вот и наш жалкий адвокатишка пожаловал. Посмотри папа, как перед хозяином выслуживается его верный пес. Трусливое ничтожество, которое сбежало сразу, как только почувствовал, что все пошло не по плану. Следил и вынюхивал, а потом бежал и докладывал, позорная крыса…
— Потому что ты мешала мне, — неожиданно заорал Жломский и выстрелил, сам напугавшись, — Ты всем мешала. Ты запудрила всем мозги, дура…
