Пока я возвращалась в город в моём зеркале заднего вида виднелась гора, похожая на смерть, как будто я наблюдала, как кто-то умирает. Поэтому я сосредоточилась на дороге впереди, отказываясь смотреть, как угасает жизнь позади меня.
Я вернулась в город к шести часам. Солнце низко висело над вершинами далеких гор, и небо быстро темнело. Температура тоже падала, придавая воздуху прохладу, пахнущую возможным снегом.
Объехав квартал три раза, я припарковалась в переулке между двумя курортными отелями недалеко от Мейн-стрит. Я оставила свой «Мурано» незапертым и обогнула квартал, чтобы пройти по главной дороге и войти в «Инициативу округа Колумбия» через парадную дверь.
Я была в рабочей одежде, но выглядела достаточно опрятно, поэтому надеялась, что не привлеку слишком много внимания в своих черных потертых узких джинсах и толстом сером кардигане. Казалось, что хостес задрала нос при виде меня, но, по большей части я не чувствовала, что она наблюдает за мной, по крайней мерве не больше, чем за всем окружающим её пространством.
— Я бы хотела просто выпить в баре, — сказала я ей, пролетая мимо, не сбавляя скорости.
Касс снова работала барменом, и я была рад её видеть. Мне следовало бы прятаться от любых людей, которые могли бы меня заметить, узнать и дать показания против меня, но что-то в её знакомом лице успокоило мои неистовствующие нервы. Кроме того, я была здесь всего один раз, и не очень хорошо знала помещение.
— Привет, мамочка, — поприветствовала она меня, когда я скользнула на барный стул. — Что привело тебя сюда сегодня вечером без свидания и без детей?
Я слабо улыбнулась.
— Возможно в этом вся причина? Мне нужно немного времени для себя.
Она с энтузиазмом кивнула.
— Могу я согласиться? — она подняла бутылку джина и бутылку водки. — Выбор за тобой.
Я указала на джин.
— Лайм с тоником, пожалуйста.
— Отлично.
Повозившись с ремешками сумочки, я демонстративно вытащила телефон, чтобы проверить его, а затем спрятала, когда обнаружила что там ничего не было.
— Слушай, Кэсс? — она подняла брови, показывая, что слушает, хотя делала для меня напиток. — В последний раз, когда я была здесь, Сойер и Гас отвели нас с Джесси в подвал. Там внизу только офис? Или есть другие комнаты? Я была так потрясена их кабинетом, что, кажется, больше ничего не помню из того, что видела.
Она рассмеялась.
— В самом деле? Я не могу поверить, что у них все это просто валяется где попало. Но я думаю, что это безопасно, и ни у кого из них сейчас нет постоянного жилья. Так, может быть, это самое безопасное место для них? Кто знает.
— Ты все видела? — великолепно, все, что мне было нужно, — это больше свидетелей, которые могли бы поместить Лейтона в определенное место, город, штат в котором жилья я.
— Ну, не то чтобы у меня была специальная экскурсия… — она подняла глаза и бросила на меня пронзительный взгляд. — Но я была там, чтобы проводить встречи, разговаривать с ними и все такое. Там есть бриллиантовое ожерелье, которое, я совершенно уверена, весит больше, чем я, и принадлежит Лондонскому Тауэру.
Бриллиантовое колье когда-то принадлежало австрийской императрице. Я сняла сверкающую побрякушку с российского посла во время работы. Это было очень опасно и очень хорошо сработано. На это ушли месяцы планирования и огромная удача. Нас послали за документами. Я вышла с ожерельем, парой подходящих сережек и тиарой. Я помню, как чувствовала, что имею на них право, после того как меня чуть не поймали и не экстрадировали в Россию.
— Не может быть! — я изобразила благоговейный трепет. — Я не заметила бриллиантового ожерелья! Я была слишком ошеломлена, чтобы обращать своё внимание на что-либо.
Ее улыбка стала заговорщицкой.
— До меня дошли слухи, что там целый ящик дорогих украшений. Они, должно быть, стоят миллионы.
И они на самом деле стоили миллионы. Миллионы, миллионы и миллионы. Но большую часть этого было слишком опасно продавать. Было всего несколько предметов, которые не были бы привязаны непосредственно ко мне, и всего несколько из них получили бы свою реальную стоимость наличными.
Австрийские бриллианты были красивыми и интересными, ими можно было похвастаться. Но на улице их ценность была чудовищно мала. Никто больше не ценил историю. Но более того, был огромный риск того, что тебя поймают. Онлайн базы данных и технологические достижения в области CSI заставили всех немного осторожнее относиться к работе с подобным товаром.
— А они не боятся, что кто-нибудь все это украдет? — спросил я Кэсс.
Она пожала плечами.
— На самом деле, нет. Вероятно, они самые милые люди, которых я когда-либо встречала. Я думаю, если бы тебе нужны были деньги или что-то ещё, они бы просто дали их тебе. Тебе даже не пришлось бы их красть. — Она огляделась и наклонилась. — На прошлой неделе у меня был очень плохой день. Представь себе. Мой бывший объявился в городе и попытался забрать Макса, а когда я позвонила в полицию, он разнес мою квартиру в клочья, а потом обокрал меня. Забрал все мои деньги. Гас и Сойер не только дали мне неделю отпуска, они ещё и заплатили мне.
— Это было мило с их стороны. — Я не упомянула, что этот бизнес, вероятно, был прикрытием для отмывания денег, и они, скорее всего, отмывали их через нее. Я также не упомянула, что они, вероятно, пошли за её бывшим и убедились, что он никогда не вернется. Потому что это расстроило бы её.
Я была таким хорошим другом.
Это также объясняло звезды, танцующие в её глазах из-за Сойера и Гаса. Я бы тоже была очарована, если бы они разгребли мой беспорядок, как это сделали для Кэсс. Вместо этого они появились и сделали его больше. Они взяли хаос в моей жизни и утроили его, вчетверо, взорвали его, черт возьми, до такого масштаба, что я могла видеть, и всё, на что у меня хватало времени, было этим хаосом.
Я положила на стойку десятидолларовую купюру.
— Где здесь туалет?
Она указала на заднюю часть, где, как я уже знала, он находился.
— Спасибо, Кэсс.
— Эй, давай как-нибудь погуляем? — предложила она. — Макс хотел бы встретиться с Джульеттой.
— Звучит неплохо, — улыбнулась я, затаив печаль в своих глазах. — Джульетте бы это тоже пришлось по душе.
Мы официально попрощались, и я направилась в заднюю часть, делая вид, что ищу туалеты.
Не имело значения, куда я шла, потому что я соскользнула вниз по лестнице, как только спряталась за разделителями художественных витрин. Я медленно спустилась вдоль них, стараясь оставаться как можно незаметнее. Казалось, никто не замечал ни меня, ни то, что я что-то вынюхиваю. Что было хорошо, потому что я планировала сделать гораздо больше.
Спустившись по лестнице, я не торопясь открыла двери в конце коридора и прислушалась, не последовал ли кто-нибудь за мной. Я нашла кладовку и каморку уборщика, и, о чудо, аварийный выход наружу. Он вел к лестнице, которая выходила в переулок.
Я вернулась в каморку, нашла канцелярский нож и перерезала провода, подсоединенные к кнопке на двери, на случай, если сработает сигнализация, когда я её открою. Я сунула нож в карман и направилась в офис.
Она, как я и предполагала, оказалась закрытой. Но эта система казалась более сложной, чем в первый раз, когда я здесь была. Были необходимы отпечатки пальцев и код ключа. У меня не было нужных отпечатков пальцев, и у меня не было времени, чтобы подобрать правильный код.
Черт возьми. Я как раз собиралась попытаться прорваться через дверь, когда заметила, что на клавиатуре нет подсветки. Я поднесла указательный палец к сканеру, но ничего не произошло.
Система замков, в конечном счёте, была бы достаточно сложной, когда бы её установили. Но в настоящее время была абсолютно бесполезной.
Обрадовавшись своей удаче, я вытащила свой старый набор отмычек и быстро повернула врезную ручку. Она открылась со щелчком, и я вошла в офис со значками доллара, мелькающими в моих глазах.
Нет, это было нечто большее. Сказать, что я была рада заработать деньги, было бы только частью правды. Это было удовлетворение от работы, острые ощущения от охоты и всплеск адреналина.
