В комнату заглядывает сотрудник МЧС, и Артур поднимает бритву и выходит, оставляя дверь открытой и почти не сводя с меня глаз. А я смотрю прямо на него, чувствую, как ненависть ослепляет, желание сделать ему больно не утихает, даже видя, как стекает кровь по его лицу. Он просто вытирает ее рукой, марая пиджак, и продолжает что-то обсуждать.
Я на негнущихся ногах выхожу и вижу, что двери в проеме нет. Срезали. А я даже звук пилы не слышала. Зато слышу, как Артур заказывает новую. Заботливый, сука.
Медленно плетусь на кухню и смотрю на приготовленный для себя ужин. Скидываю все в мусорку и достаю из холодильника бутылку вина. На столе телефон. Начинает трезвонить. Алена. Наверное, хочет извиниться, что не сказала мне правду. Тогда и убеждать бы не пришлось. Я бы сама к нему на километр не приблизилась. Продолжаю смотреть на мигающий номер и ее фото, наливаю вино в бокал, подношу ко рту. Но в этот же момент из рук вино вырывают. Артур выливает его в раковину, и я не выдерживаю.
— Может, хватит меня контролировать! Если я хочу пить, я буду пить. И ты мне никто, чтобы указывать. Никто, Артур!
Демонстративно пью вино из горла, захлебываюсь, реву. А ведь еще думала, может ли Артур быть хуже. Может. Может. Может.
— Хватит, — все еще командует. Точно президент. Все, что он умеет, — приказывать.
— Нет, не хватит, я поминаю нерожденного ребенка. А может быть, двух. Но ты можешь отпраздновать, что у твоей шлюхи никогда детей не будет. Поздравляю! Ну что, трахнемся? Теперь все встало на свои места. Ты даже не предохранялся, потому что знал: я никогда не смогу родить!
— Я спасал тебя от этой суки.
— Ты убил меня!
— Господи, никогда не понимал этой жажды материнства. Ты родишь еще. Но в тот момент забеременей ты, она бы просто убила тебя. И спастись ты бы не успела.
— Вот оно как, ты, оказывается, не убийца мечты, а спаситель. Нимб не жмет?!
— Она бы убила тебя.
— Сегодня я смогла защититься. Думаешь, не смогла бы, имея под сердцем ребенка? Своего ребенка. Единственного человека, который будет меня любить?
— Я люблю тебя.
— Да! Я верю. Но чего ж мне сдохнуть от такой любви хочется? А еще лучше тебя убить, чтобы не ощущать ее гнета. Давай, признайся себе, я просто не нужна тебе с детьми. Ну конечно, ведь ты у нас обиженный, ведь, заимей я ребенка, наша больная связь бы оборвалась навсегда. Более того, ты переживаешь, что я тебя любить буду меньше. Только вот знаешь что, Левицкий? Теперь я вообще любить тебя не буду. Теперь я освободилась и за это говорю тебе спасибо. Но ты, конечно, не веришь. Думаешь, вот сейчас я ее коснусь, и все вернется. Страсть. Похоть. Любовь. — Снимаю окровавленный халат, оставаясь перед ним совершенно голой. Подхожу близко. — Ну давай, поцелуй меня. Потрогай. Посмотрим, настолько ты хорош, сможешь ли завести девушку, которую от тебя и твоих игр тошнит.
Он сглатывает, смотрит на меня, на грудь, соски, которые даже не твердеют, на тело, еще полчаса назад оттраханное им как следует, и наклоняется, словно его тянет меня поцеловать, но отходит.
— Я буду в коридоре, ждать, когда придут чинить двери.
— Сгори в аду.
Глава 37. Артур
Три месяца спустя
— Артур, у тебя будильник не сломался? - ее голос лучше любого будильника, который орет прямо в ухо.
— Я бы вряд ли купил то, что может сломаться. Ты чего не спишь? - убираю руки за голову, рассматривая изгиб спины, спутанные после сна волосы.
— Твою речь редактирую. - поворачивает часть лица и одаривает шаловливой улыбкой. Намекая? Приглашая? - Мне кажется, она слишком сухая и грубая.
— Не сомневался. Я переписывал ее уже пару раз, — надоедает лежать. Прямо-таки спрыгиваю и тороплюсь к ней.
— Успеешь позавтракать?
— Блинчики?
— Ну не каждый же день. Сегодня манка.
— Люблю манку и люблю тебя. Иди сюда.
— А речь?
— Потом. Утренние упражнения важнее.
— Вот как ты называешь утренний секс.
— А ты как называешь? — спрашиваю, целуя в шею, стягивая шелковый халат с плеч, обнажая чудесную грудь с чудесными торчащими сосками. Пальцы на автомате тянутся к ним, ласкают. Секс с Дианой — лучший антистресс, который только можно придумать.
— Занятия любовью же, глупый, — смеется она, прикусывая нижнюю губу, и разворачивается. Чуть толкает меня. А я и не против. Особенно когда она полностью скидывает ненужную дорогую тряпку и облизывает губы, проводя пальчиками по стоящему колом члену.
— Артур. Артур. Артур. Артур. Артур…
Настойчивый будильник сбивает весь эротический настрой. И, откинув одеяло, я вижу, что ничьи губы не собираются решать проблему моего стояка. Вокруг пусто. Только слышу писк чайника, который срабатывает на включение каждый день в шесть утра.
Дианы нет. Ее здесь и не может быть. И каждое утро приходиться осознавать тот факт, что мой очередной план с треском провалился. Я не смог ее вернуть. Лишь на мгновение ощутил вкус счастья, когда она снова стала частью моей жизни. В определенной степени ничего не изменилось, но теперь это касается лишь работы.
Никаких разговор, пошлых намеков или личного общения. Это было ее условие. Иначе она бы уехала, оставила клинику, квартиру, все, к чему шла так долго. Все, о чем мечтала. Кроме одного. Я хотел исполнить ее главную мечту, уверен, что еще немного — и все бы получилось. Забеременев, она бы вряд ли обратила внимание, что я не давал ей родить от профитроли бывшего мужа. Была бы счастлива, нося под сердцем моего ребенка.
Будильник звонит снова, и я понимаю, что минутка самобичевания закончена. Неправильно, что я все чаще и чаще стал оставлять для себя такие минутки. Раньше
