тебя в известность. Только давай из-за этого скандалить не будем?
Ещё несколько дней Рома был с нами. Он предлагал забрать нас к себе. Но на мое уточнение, так ли это обязательно, ответил отрицательно: здесь больше дело в его удобстве. И я отказалась, потому как мне намного комфортнее быть дома. Карину он сам каждый день отвозил и, приезжая с работы пораньше, забирал из сада.
Вечерами он постоянно был на телефоне, обсуждал различные юридические тонкости, проблемы растаможки товара, какое-то переоформление, регистрацию документов, простои, отчеты, организационные моменты, нотариальные вопросы — и так постоянно.
А как-то утром в четверг, после того, как отвёз меня на работу, непробиваемым тоном безапелляционно заявил:
— Завтра вечером выезжаем.
— Как? Уже?!
— Да. Сегодня соберём самое необходимое, завтра после работы едем домой, забираем вещи и часиков в девять выдвигаемся.
Странное предчувствие на душе. Мы преодолели уже порядочный километраж, а внутри продолжает нарастать тревожное чувство.
А все потому, что когда мы выехали за пределы столицы, собрав часть пробок, Рома наконец частично вскрыл свои карты и назвал имя нашего «защитника». Мариб.
Душа ушла в пятки. Я слышала это имя два раза. Первый — из уст Антона в «тот» ужасный день. Второй — от Ромы в момент «исповеди».
И то, что Рома доверяет нас человеку, против которого его вынуждают выступить, меня лично пугает до одури. И выбивает из колеи.
— Не волнуйся. Он за вас любому башку открутит.
Рома пытается казаться расслабленным, но я ощущаю его внутреннее напряжение. Сильно переживает. Тянусь ладонью и накрываю его ногу, а он тут же сверху кладёт свою, и я чувствую, как он сжимает мои пальцы.
— С чего такая уверенность?
— Я же говорил. Это в его интересах.
Больше Рома не добавил ни слова. Ничего из него не вытрясешь, пока он сам не захочет.
Дорога отняла немало времени. Поэтому, когда мы преодолели массивные высокие ворота территории коттеджного посёлка и направились к дому Мариба, Карина уже спала.
Машину мы плавно припарковали на дорожке из кирпичной кладки у самого здания, не заезжая в гараж.
Распахиваю дверь, и меня тут же обволакивает вечерняя прохлада, лишенная дневного зноя и духоты. Чистый воздух настойчиво проникает в легкие, обжигая изнутри свежестью и наполняя кислородом. Прикрываю глаза, чтобы продлить это ощущение.
— Идём.
Рома уже успел вытащить Карину из детского кресла, отстегнув ремни безопасности, и теперь аккуратно прижимает к себе ценную ношу.
В дом мы прошли, не ожидая, пока нас впустят: у Ромы в кармане оказались ключи. В темноте — свет мы не стали включать — я не успела сориентироваться, но дом показался огромным.
Когда мы поднялись на второй этаж, Рома плечом легонько толкнул дверь, пропуская меня вперёд.
Он включил бра на стене, оставив приглушённый свет, и уложил Карину на кровать, заботливо укрыв ее одеялом.
— Это ваша комната. Санузел здесь примыкающий. На этаже есть ещё один. Завтра все с тобой осмотрим. Кухня внизу. Давай пока туда спустимся, — оставляем дверь приоткрытой, и Рома тихонько, подсвечивая экраном дорогу, продолжает вводить меня в курс дела. — Можно выходить играть во двор. За пределы ворот только по согласованию. Кто-то непременно должен знать, где вы находитесь.
— И с кем согласовывать? Мы будем в доме одни?
— Сегодня я ночую с вами. С завтрашнего утра Мариб ответственный. Я периодически буду приезжать и подменять его. Но в любом случае, помимо остальной охраны, кто-то из нас будет точно. Одни вы в доме находиться не должны. А за его пределами — тем более.
Тяжело вздыхаю и ловлю его руку. Переплетаю наши пальцы: так хоть немного, но я чувствую себя увереннее. Внутри тоскливо щемит: эти несколько дней, что мы жили вместе, остались чем-то тёплым, сокровенным, нерушимым. А теперь снова расставание. Да ещё и такое. Но я все равно буду улыбаться, думая о будущем, вспоминая нахмуренные брови и серьёзный вопрос: хотела бы ты второго? Только ради этого стоит потерпеть и пройти через все, что нам предстоит. Вместе. Взявшись за руки.
— А почему мы свет не включим, Ром? — уставшим голосом запоздало уточняю у Беркута, пока он в свете внутреннего освещения холодильника шелестит полупрозрачной упаковкой от тостов.
Его улыбку я скорее слышу в голосе, чем вижу на лице. Он отходит к стене и щёлкает выключателем. Наконец-то светло!
— Ты не поверишь, но я не помню, где находятся остальные, — смачно откусывает довольно внушительный кусок и протягивает мне другую, ещё не вскрытую упаковку.
— Нет, спасибо. Я не голодная.
Отворачиваюсь и внимательным взглядом осматриваю огромную кухню-столовую, оценивая.
Красиво. Со вкусом и современно. Нет нагромождений, правильно распределено пространство и практично расположены рабочие зоны.
И мне даже не хочется придираться. Или я просто устала?
С трудом подавляю зевок, все же прикладывая руку ко рту.
— Пойдём спать, — изрекает Рома. — Я провожу тебя наверх, а сам сгоняю за вещами.
Спала я беспокойно. Часто просыпалась, ворочалась. Но оттого, что крепкая мужская ладонь неизменно лежала на моей талии, я успокаивалась и все же засыпала...
Утром я проснулась в постели одна. Хотя час ещё ранний.
А Карина благополучно дрыхнет. Я наспех приняла душ, умылась. Спустилась вниз.
Дом уже озарился лучами восходящего солнца, но я оставила возможность осмотреть местность на более позднее время.
Уверенным шагом направляюсь на кухню. Именно оттуда раздаются мужские голоса. Рому-то я узнаю из тысячи других. А вот голос его собеседника мне отчего-то кажется смутно знакомым, и я даже подмечаю легкий акцент.
— Да нормально, все по плану. Что ты мне мозг клюёшь?!
— Вчера нагрянули с проверкой. Я думаю, дня три-четыре, и завод встанет, — Рома на удивление спокоен и уверен. К нему явно не клеится фраза «мозг клюёшь».
— Вот когда встанет, тогда и пойдёшь крыльями махать. А сейчас-то что?! — собеседник вновь
