тебе не придётся об этом думать, — Рома протягивает руку к вентилю и откручивает ещё, отчего в ванной становится чуть более шумно.
Следующие минут пять нам было не до разговоров.
Глава 62
Рома собирался уехать пораньше, но после утреннего инцидента решил задержаться.
Когда мы через полчаса спустились вниз уже с Кариной, Мариб преспокойно допивал кофе. Как только он нас увидел, взгляд его плавно соскользнул с Ромы на меня, а потом с неудовольствием на Карину. И снова на Рому.
Поднимается со своего места и идёт к выходу.
На лице мужчины блуждает понимающая ехидная ухмылка. А его дерзкая фраза, брошенная вскользь, когда он проходил мимо, заставила мои щёки вспыхнуть ярким огнём.
— Нельзя ходить с такой довольной миной, а то клюв ненароком поцарапается.
— Отвали уже. Иди лучше документы изучай, — фраза довольно груба, но произнесена спокойным будничным тоном. Рома вообще когда-нибудь выходит из себя? Смущается? Эти качества точно не про него.
После обеда он все же начал собираться, а я отметила, что Мариб большую часть времени проводит за закрытыми дверями либо спальни, либо своего кабинета. Если так пойдёт и дальше, меня это более чем устроит.
Вечером, когда мы сели с дочерью ужинать, к нам присоединился и Мариб. На вопрос Карины, кто этот дядя, ещё утром малышка получила короткий ответ: друг папы. И этим все сказано. Удивительно, но Рома для неё непререкаемый авторитет. Все, что так или иначе относится к папе, в ее глазах приобретает непоколебимый статус. Вот так же и с Марибом. Он теперь по умолчанию пользуется уважением.
Мужчина неторопливо сложил на тарелку кусочки телятины, картофель и щедро присыпал зелёным горохом.
У меня даже не возникло желания помочь ему, накрыв стол для всех. Или поддерживать нейтральную беседу. А вот Карина горящим взором наблюдает за хозяином дома.
— Мам, — доченька воинственно хмурит брови, — а почему у меня нет горошка?
Я, совсем обалдевшая, разглядываю наши тарелки и, вот правда, начинаю туго соображать. Да и еда в данный момент — это последнее, что занимает мои мысли.
Тяжело вздыхаю и нехотя отвечаю:
— Потому что ты не любишь горох.
— А вот и люблю!
На другом конце стола раздается ехидный смешок. Поднимаю взгляд на улыбающегося Мариба, сталкиваясь с неприкрытым весельем лучистых голубых глаз. Мужчина отрезает внушительных размеров кусок мяса и отправляет в рот. Пережёвывая, все равно лыбится, проедая меня острым взглядом. Осилив телятину и запив (кстати, а что за прозрачная жидкость на дне его стакана?!), он вдруг вклинивается в разговор:
— Дай ребёнку горох, жадина.
Я проглатываю язвительный ответ, но Карина неожиданно вступается за меня:
— И ничего мама не жадина!
— Ещё какая жадина, — его взгляд сверкает, точно драгоценные камни — так много всего в его глубине... — Вечно кому-нибудь что-нибудь, да не даёт.
— Я в тебя сейчас вилкой кину, — признаю, сдерживаться очень тяжело, и у меня это плохо получается.
— Промахнешься, — снова эта дерзкая ухмылка в уголках губ. И снова направлена на меня. Рома точно ему доверяет?!
— Мам, ну ты горошек дашь?
И опять весёлый смех, как издёвка. Мариб чуть прикусывает нижнюю губу, а его белые зубы особенно чётко выделяются на фоне чёрной бороды. Помнится мне, в момент нашего знакомства она была чуточку длиннее. Но все равно очень ему шла.
Потерпев сокрушительное фиаско в борьбе взглядов, я все же встаю и накладываю Карине горох, заранее зная, что она к нему даже не притронется. Но спорить желания нет. Хочется свернуть трапезу и скорее свинтить с кухни.
После ужина Карина отнесла свою тарелку, оставив ее возле раковины, и ушла умываться — она уже успела облазить половину дома и теперь хорошо ориентируется.
А я отошла от «греха» подальше, и, чтобы поскорее убежать к себе, оставив кухню в чистоте, начала мыть посуду.
Стараясь не думать о том, сколько дней мы здесь проведём в не самой приятной компании, я расстроилась в своих мыслях.
Не сразу я осознала, что за спиной кто-то есть. Не сразу почувствовала горячее дыхание за ухом...
Глава 63
Я замираю и перестаю дышать, лишь слегка поворачиваю голову. Отодвигаться мне некуда.
Он меня не касается. Только стоит совсем близко. Я отчего-то уверена, что он и не дотронется, но меня очень шокирует подобное поведение. С ума сошёл?
— Отодвинься.
— Повернись и скажи в лицо.
Я оборачиваюсь, вжимаясь бёдрами в столешницу и скрещивая руки на груди, но смотрю на него смело, чуть задирая голову.
— Мне не нравится, что ты подходишь так близко.
— А мне нравится.
Снова эта улыбка. Дерзкая. Наглая. Самоуверенная.
— Тронешь — и Рома тебя убьёт.
— Уууу, — наигранно тянет, складывая губы трубочкой, и весело замечает, наклоняя голову набок, — как страшно.
И приближает ко мне лицо.
— Представь, как я удивился утром. Не ожидал именно тебя встретить. Так жаль было... когда я вернулся в город, тебя уже и след простыл.
— А зачем же про имя соврал?
— Слишком громкое, — беззаботно пожимает плечами. — Не хотел светиться.
Когда я впервые встретила этого мужчину, то в голову пришла только одна мысль: красивый.
Очень. Очень. Очень красивый. И это так напрягает в мужчинах... Столкнувшись с Ромой, я скорее отметила его рост и могучую фигуру, широкие плечи, массивную шею и крепкие руки, нежели лицо.
Мариб тоже недурно сложен, да и высокий, но... попасть под очарование его пронзительного ярко-небесного взгляда совершенно точно чревато. Без преувеличения могу сказать: он прекрасен. Восточная внешность придаёт ему яркости и харизмы. А глаза... это отдельный способ захлебнуться неуправляемой бездной. Секунда, и непредсказуемая
