скоро переедем...
– В Москву мы поедем, когда Ксюшу отпустят домой и разрешат ей вести более или менее прежний образ жизни, а пока маму не выпишут из больницы, я поживу с вами.
– Ладно… – грустно протянул Макс и опустил голову, ковыряя вилкой еду в тарелке.
Остаток ужина мы провели в молчании. Я помог Марии Гавриловне убрать посуду и вышел из комнаты, направляясь в гостиную. Присел в кресло рядом с елкой и устало откинул голову на спинку сиденья. Максим перетащил часть игрушек из своей комнаты на пол перед елкой, и они с Надей занялись конструктором.
– Я постелю вам в гостиной и пойду, – услышал голос старушки и кивнул.
– Спасибо.
Мария Гавриловна через десять минут попросила ее проводить, я поднялся на ноги, сходил закрыл за ней дверь и вернулся к детям. Расположился на полу возле них, пытаясь вклиниться в процесс игры, но мои силы и энергия иссякли за этот нескончаемо долгий день.
Ума не приложу, как мы справимся в эти дни без Ксюши... Зато сблизимся с детьми, а к моменту ее выписки домой будем уже не разлей вода. Потом мы свозим Надю в центр на обследование к специалистам из Москвы и начнем курсы реабилитации. Максим продолжит подготовку к школе с репетиторами, которых я найму ему. Потихоньку со всем справимся.
– Меня завтра нужно будет отвести на подготовительные курсы, а Надю на сеанс массажа, – сказал Макс, поднимаясь на ноги.
– Я в курсе, мама мне рассказала про ваш распорядок дня. Мы не собьемся с курса, – заверил я его.
– И на ночь мама нам читает. Надя привыкла спать с ней в постели. Я не стал говорить при Марии Гавриловне, чтобы не расстраивать ее, но с непривычки сестра закатит истерику. Она всегда так делает, когда мамы нет...
– Твои предложения, Максим? – я смотрел на него снизу вверх, играя на полу с Надей.
– Мы сейчас искупаемся, и ты отнесешь Надю в мамину комнату, я лягу рядом с ней, а ты сядешь на край кровати и почитаешь нам. Сегодня я буду спать с ней, а ты потом, когда мы уснем, вернешься в гостиную. Хорошо?
– Договорились, – я напряженно выдохнул.
Ничьи границы я нарушать не собирался. Дети есть дети.
– Тогда я собираю игрушки, а ты набирай ванну, – довольно отозвался Макс. – И знаешь… Я ничего не имею против того, чтобы ты был в жизни мамы, но предупреждаю, что в обиду я ни ее, ни сестру не дам.
– И я, – кивнул головой и ухмыльнулся. – Обещаю, что никого из вас тоже никому не дам в обиду.
Сейчас я был таким же уязвимым, как и эти дети, которые скучали и переживали за свою маму. Никакие деньги не могли бы помочь улучшить состояние Ксении, как и дать гарантии, что наш с ней ребенок выживет. Нужно было запастись терпением и ждать. Да, тяжело, но с такой поддержкой, какая вырисовывалась с этими детьми, мне все окажется по плечу.
41. Ксения
Ни в первую, ни во вторую беременность у меня не было токсикоза и каких-то выраженных пристрастий в еде. Макса и Надю я носила изумительно, не считая того, что во второй раз все закончилось экстренным кесаревым сечением. В этот же раз с первых дней задержки начался кошмар. Мало того, что я начала реагировать на запахи и меня постоянно мутило, так теперь еще без конца клонило в сон. За несколько дней, что провела в больнице, я начисто потерялась во времени суток. В палате находился постоянный полумрак, вставать мне до сих пор не разрешали, а свет меня раздражал, и оттого жалюзи были всегда плотно закрыты. И то ли в меня вливали какие-то лекарства, то ли организму требовались силы, но по моим ощущениям я все время спала.
Подняться с постели мне разрешили только на седьмой день, а до этого я ощущала себя инвалидом с ограниченными возможностями. Глеб приходил каждый день и рассказывал, как проходят его вечера с детьми. Днем ему помогала справляться со всем Мария Гавриловна, потом он заезжал ко мне в больницу и уже после ехал к детям. В моменты, когда я бодрствовала и находилась в палате одна, то осмысливала все, что случилось со мной за последние дни и была бесконечно благодарна судьбе за Глеба, за нашу с ним встречу и возможность быть счастливой. А самое главное, я ведь даже и мечтать не смела о том, что когда-нибудь смогу еще раз стать мамой... Глубоко внутри я очень мечтала об еще одном ребенке.
Дверь в палату приоткрылась, и на пороге появился Максим. Я приподнялась, но все еще на подсознательном уровне боялась совершать резкие движения и как-то навредить малышу или, не дай бог, спровоцировать новое кровотечение.
– Сынок? – удивилась я, расплываясь в радостной и счастливой улыбке. – Какой сюрприз!
Следом в палату вошел Глеб с Надюшей на руках. Мое сердце учащенно забилось, в горле тут же образовался комок, а в уголках глаз собралась влага. Я так соскучилась по детям, но им находиться в отделении было категорически запрещено! Как Глебу удалось решить этот вопрос?
– Мама! – Максим бросился ко мне и, осторожно присев на краешке кровати, обнял меня. – Мы так соскучилась! Глеб привез нас на несколько минут, я его долго уговаривал, – с гордостью говорил мой сын.
Да, действительно похоже на правду, что Глеб все же поддался уговорам моего сына, чтобы решить этот вопрос с посещением. Мужчина заезжал ко мне сегодня утром, и я очень удивилась новому визиту да еще с детьми.
– Мы едем в Пушкин. Я обещал им покатать их на санках и на лошадях. Завтра к вечеру вернемся в город. Ты не против?
– Я не против, – тепло улыбнулась Глебу. Я была ему бесконечно благодарна, что он помогал мне и возился с детьми. На такую поддержку я даже не рассчитывала. – А я погляжу между вами царит гармония...
Я перевела
