я успела набрать в рот, тут же от неожиданности выплюнула обратно. Терренса это позабавило, а вот меня не очень.
– Что?
– Я ведь обещал, что мы продолжим, ― объяснил он, ― и я дам тебе ещё больше.
– Эмм… Терренс, я не думаю…
– Тебе и не нужно, ― он придвинулся ближе, и, понимая, что не могу отодвинуться, а бежать глупо, выставила вперед кружку, тем самым построив между нами «стену», правда его эта стена не остановила, ― ты должна лишь получать от этого удовольствие.
– Терренс, между нами ничего не может быть. Я уже говорила.
– До того, как я довел тебя до оргазма у двери своей спальни ― да, я помню, ― усмехнулся он, и я ощутила, что вместе с дрожью начинаю чувствовать раздражение.
– Ты застал меня врасплох.
– Ты могла уйти.
– Не могла.
Хотя, вообще-то, могла. Тут он был прав.
– Ты прижимал меня, ― добавила, наивно полагая, что это поможет.
– Ты могла меня остановить. Тебе нужно было только попросить.
И тут он тоже был прав. Потому что вместо того, чтобы остановить его я требовала ещё. И хорошо это помнила. Именно поэтому решила идти до конца:
– И ты бы остановился?
Терренс усмехнулся. И его усмешка совсем мне не понравилась.
– Нет, детка, не остановился бы. Потому что ты бы не попросила. А, если бы попросила, то только, чтобы доказать, что ничего ко мне не испытываешь. А это совсем не так. Ты испытываешь. И более того ― знаешь об этом.
Это. Было. Просто. Невероятно!
– То есть, ты пытаешься обвинить меня в том, что я не остановила тебя, хотя могла, и одновременно с этим говоришь, что всё равно бы меня не послушал?
– Детка, ты так стонала, умоляя меня дать тебе кончить, что я был бы последним мудаком, если бы этого не сделал, ― вновь усмехнулся он, и я возмущенно открыла рот, ошалев от его наглости.
– Знаешь, что?
– Что?
Что? Ну чтооо?
– Ты и есть последний мудак! ― Выпалила я первое, что пришло в голову.
Поставила чашку на столик и резко встала, но не успела ступить ни шагу. Терренс схватил меня за запястье, а затем потянул назад. Я тихо взвизгнула, и не успела и глазом моргнуть, как оказалась на нём сверху. Пыталась высвободиться и слезть, но добилась лишь очередной ухмылки Хардинга, пока он наблюдал за тем, как нелепо я дрыгала конечностями.
– Отпусти!
– Не хочу, ― шире улыбнулся он, ― мне нравится.
– Спятил? Нас могут увидеть!
– И что?
– И что? ― Прошипела я. ― Ты серьезно не понимаешь?
Терренс отрицательно мотнул головой.
– Просвети меня.
Я открыла рот, затем снова его закрыла. Затем немного помолчала. Мои дрыганья стали менее невротичными, и я даже подумала, что, возможно, смогу его уговорить.
– Мои родители этого не одобрят.
– Твой папа спросил, серьезные ли у меня намерения.
Я моргнула.
– Что?
– А твоя мама уже позвала нас на следующее рождество.
Вот, когда у меня действительно случилась истерика.
– Нет. ― Рассмеялась я, качая головой. ― Ты ведь шутишь, правда?
И хотя я понимала, что Терренс не шутит, всё равно надеялась.
– Саманта, твои родители уже благословили наши отношения.
– У нас нет отношений! ― Злобно прошипела я.
– Потому что ты сопротивляешься.
– Потому что мы не совместимы!
– А, по-моему, мы идеально подходим друг другу, ― расплылся в улыбке Терренс, заведя одну руку за голову. Я наивно подумала, что одной рукой он не сумеет меня удержать, но, когда дернулась, поняла, что ошиблась. Хардинг оказался хреновым халком, и это ужасно взбесило.
– Если ты сейчас же не отпустишь меня, клянусь…
– Что? ― Усмехнулся он. ― Применишь силу?
Я хотела ответить что-нибудь колкое, но передумала. Вместе этого сделала то, чего Терренс совершенно от меня ожидал ― поцеловала его.
Не знаю, что на меня нашло, но в ту минуту усыпить бдительность придурка Хардинга казалось мне отличным способом высвободиться. Но только в ту минуту. Потом способ перестал быть таким уж отличным.
Особенно, когда я ощутила, как мужские руки начали блуждать по моему топу, и моё тело отреагировало знакомой пульсацией.
А затем ― когда я потеряла контроль над ситуацией.
– Саманта, ― прохрипел он, и я выдохнула:
– Заткнись.
И Терренс, нужно отдать ему должное, заткнулся.
Пять минут назад я уверенно заявляла, что мы не совместимы, у нас нет отношений и быть не может. Но забыла об этом, как только его руки пробрались под мой топ. Как забыла и о том, что его руки делали это на диване моих родителей, в их гостиной, и в их доме. А сами они ― а ещё моя сестра, её муж и двое их детей ― спали наверху.
Я забыла об этом, когда Терренс задрал мой топ. Забыла, когда его язык сильнее втолкнулся в мой рот. Забыла, когда застонала, а затем ― когда, всё ещё удерживая меня, он поднялся с дивана, вынудив обхватить ногами его бедра.
Я забыла об этом, когда мы поднимались по лестнице. Забыла, что, хоть дом моих родителей и был довольно большим, со звукоизоляцией всегда были явные проблемы. Я забыла об этом. Поэтому, когда Терренс толкнул дверь ногой, а затем, войдя в комнату, захлопнул её той же манерой, я совсем перестала соображать.
Он бросил меня на кровать, а затем навалился сверху.
Я помогла ему избавиться от футболки. И он сделал то же самое для меня.
Пока Терренс расправлялся с молнией на моих шортах, мои руки непроизвольно потянулись к его груди. Я любила мужскую грудь ― особенно подкаченную ― это была моя слабость, мой фетиш. Я любила скользить по ней пальцами, любила пробовать её на вкус. И получала удовольствие от того, что просто на неё смотрела.
Я знала, что мои глаза заблестели ― и знала, что Терренс это заметил.
Облизнула губы, скользнув пальцами ниже. И приподняла бедра, когда Хардинг стягивал с меня шорты, а затем потянулась к его джинсам.
– Не торопись. Я хочу насладиться.
Я готова была запротестовать, но Терренс предусмотрительно заткнул мне рот поцелуем. Затем раздвинул мои ноги и устроился между ними.
Как он и сказал ― он наслаждался.
Неспешно скользил губами по моей шее и ключице, продвигаясь ниже, заставляя жаждать каждого прикосновения. И я жаждала. Отчаянно, страстно и до безумия неприлично.
Терренс довольно быстро избавил мою грудь от бюстгальтера и, сделав это, так же неторопливо накрыл её своим ртом. Царапнул чувствительный сосок, а затем прикусил его.
– Ммм, ― я выгнулась и, закрыв глаза, стиснула пальцами плед, ощущая, как
