взглядом в поисках своего тюремщика, но Стас не позволил.
— Я сказал: на меня! — повысил голос.
Даже боль отступила под напором его желания. Стараясь отгородиться хотя бы мысленно от боли, выполнила его требование.
— Умница, — вяло улыбнулся парень, как только понял, что я пришла в себя. — Перелом ноги закрытый, но помочь не смогу, прости. Ты, главное, не теряй сознание, ладно? Постарайся продержаться ещё немного. Обещаю, скоро всё закончится, — погладил мои щёки большими пальцами, тем самым стирая слёзы. — Прости меня, — добавил уже серьёзнее и тише.
— Не… — попыталась произнести я, но не вышло.
— Т-ш, потом выскажешь мне всё, что думаешь про случившееся и мою роль во всём этом, ладно? Потерпи ещё немного, маленькая.
Моё лицо отпустили, Стас пересел ко мне за спину и аккуратно прижал к себе, позволяя расслабиться в неожиданно уютных объятиях.
— Не… называй… так… бесит, — выдавила я всё же из себя кое-как шёпотом.
Сорванный от криков боли голос не желал возвращаться вот так сразу. Ладно, если через пару дней станет прежним, а то и того дольше.
— М-м… Как? Маленькая? — чему-то усмехнулся Стас. — Я знаю. Потому и называю так, — "порадовали" меня.
— Не… нормальный, — выдохнула я, тоже почему-то улыбаясь.
— Есть такое, — согласился со мной Егоров. — Был бы нормальный, не влюбился бы в тебя, — теперь в его голосе отчётливо слышалась горечь. — Ну, и как тебе Афины? Понравились?
С усилием обернулась к парню, глядя на него с удивлением.
Он серьёзно сейчас собрался обсуждать со мной отдых в Греции с Артёмом?
— Что? — правильно истолковал Стас мои эмоции. — Ты предлагаешь обсуждать, какие пытки применял к тебе этот ублюдок? Мне вот как-то хватило увиденного, знаешь ли. Подумал, что стоит разбавить наше незавидное положение чем-то хорошим.
Вопреки внешнему спокойствию и ехидству, в голубых глазах пылала ничем неприкрытая ярость. Если бы взглядом можно было убивать… хана пришла бы моему палачу в первое же мгновение.
— Откуда... ты... здесь… Узнал… как…
— Мне помогли, — пожал плечами Стас, устраиваясь удобнее за моей спиной. — Не переживай, Акимов контролирует ситуацию. И не он один. Скоро всё завершится, — немного помолчал, а затем добавил: — В своё время я помог сбежать дочери Прохорова. Он… не очень хорошо с ней обращался.
Уставилась на него с удивлением.
— Что? — неожиданно смутился Егоров. — Я чаще всего хороший и милый парень. Это ты с чего-то решила, что монстром мне быть лучше, — хмыкнул невесело.
Я вообще-то не этому удивилась, но да ладно.
— Ты шантажировал, — упрекнула его.
На самом деле, разговор помогал абстрагироваться от боли, поэтому я за него и цеплялась. Да и присутствие Стаса успокаивало. Несмотря на наше незавидное положение, в нём не было заметно ни единого оттенка страха. Только бесконечная злость, направленная на Прохорова. Это пробуждало во мне ответную злость, помогая оставаться в сознании.
— Ты вынудила, — парировал Стас. — Я и не думал доводить до этого. Ты же сама постоянно меня провоцировала. Я сдерживался, как мог, чтобы тебя не обидеть, хотя приятного было мало, получать от любимой девушки ненависть ни за что. А потом… ты стала уходить в себя. Даже психолог уже не помогал. И я решил использовать твою ненависть. Только в такие моменты ты оживала. Но стоило мне стать хорошим, как ты вновь замыкалась, приходилось начинать всё сначала. Ты же морально убивала саму себя, по сути, Галь, — стиснул меня до боли, отчего я недовольно зашипела. — Прости, — хватка тут же ослабла. — Так и повелось, в общем. А потом… наверное, сработал твой инстинкт самосохранения, жажда жизни, не знаю, но ты уже сама стала выводить меня на негативные эмоции. Питалась ими. Тем и выживала. Ненависть стала катализатором к жизни.
— Прости, — сорвалось с губ раньше, чем я успела обдумать всё.
— Да нет, это ты прости. Я должен был найти другой выход твоему отчаянию, а не идти на его поводу. Мне, правда, жаль, что ты потеряла родителей, и что с братом так всё вышло. Антошка не заслужил всего этого. Никто не заслуживает. Ты пережила нервное потрясение, причём неоднократное ещё до нашей свадьбы, вот и вся разгадка твоих поступков. Беременность просто обострила это состояние, а я, увы, не самый терпеливый по характеру человек. А ещё жуткий собственник.
Пришлось вдыхать и выдыхать несколько раз, прежде чем я смогла совладать с голосом и произнести достаточно длинную фразу без запинки.
— Даже если бы ты придумал другой способ, у тебя ничего не вышло бы, — сделала паузу, чтобы перевести дыхание, и продолжила вновь: — Ну, из нас и парочка вышла, — улыбнулась. — Ты нетерпеливый собственник. Я упёртая дура. Если что-то решу, хоть стреляйся. И не всегда это правильные решения. А свернуть меня с намеченного пути практически невозможно, пока не добьюсь своего. С детства дурной характер, — нервно рассмеялась и тут же застонала от пронзившей грудь боли.
Похоже, не только нога у меня сломана, но и рёбра.
— Дурной — не то слово, — вдруг рассмеялся Стас, поцеловав меня в макушку. — Самый дурной из встречаемых мной людей. Твоё бы упорство да в мирные цели…
— Родители тоже так часто говорили, — прошептала я, улыбнувшись. — Наверное, я просто неисправима. Только и могу, что портить себе и другим жизнь, — по моим щекам потекли слёзы.
Егоров тут же пересел ко мне боком, чтобы видеть лицо. В голубых глазах застыла грусть.
— Я рад, что ты это поняла. Все нервы мне истрепала, зараза, — ухмыльнулся он.
Я даже со словами не сразу нашлась.
— Егоров, ты офигел? — просипела возмущённым тоном.
— Ну, вот, уже лучше. А то развела тут сырость. Будто в этом подвале её и без того мало.
Вот теперь я покраснела.
И как у него это так получается?
Сперва злит, потом смущает.
— Интересная реакция, — всё с той же ухмылкой заметил парень, склонив голову чуть набок. — Кстати, это первый раз за последний год, когда мы с тобой нормально общаемся. Оказывается, стоило тебя просто сдать на поруки маньяку, чтобы ты вновь стала собой.
И я снова смутилась.
— Что поделать, не повезло тебе со мной, — отшутилась. — Всем, — добавила уже
