Она-то в очередной раз понадеялась, что стала для кого-то единственной, а ее променяли на ту, что лучше держала тапочки в зубах. Не слюнявила.
Неправильный сюжет.
— Галь! — закричала она в трубку. — У меня гениальная идея! Надо встретиться на днях! Ты обалдеешь!
Н-да, с Галей неловко выходит. Если та не убьет ее после премьеры, впереди их ждут деньги и слава. Ну, а если убьет… Теперь-то, конечно, уже ничего не поправишь. И слезами горю не поможешь. А еще Москва слезам не верит.
— Насть! — донеслось из телефона. — Это Таня! Приезжай к нам со Стасиком, с тобой тут кое-кто познакомиться жаждет!
— А ты при этом «кое-кте» говоришь? — полюбопытствовала Настя.
— Нет! — хихикнула Таня.
— И кто это?
— Не скажу!
— А я никуда не поеду!
— Настя… — ворковала Таня. — Этот кое-кто — ого-го!
— Ну, отличная, конечно, характеристика…
— «Бентли» Стасика ждет тебя у подъезда!
— Чтобы я удрать не могла?
— Насть, ты меня бесишь!
Ну, не глушить же ей тоску гордым одиночеством?
И она поехала.
«Ого-го!» оказался приятным мужчиной в стиле «Ральф Лоран», брюнетом и задавакой. Насте он не понравился. То есть с таким можно, конечно, переспать, но на всякий случай — с тремя презервативами.
Отражается у него в глазах нечто подозрительное. Прямо-таки хрестоматийный сердцеед.
А классические типажи Насте никогда не нравились. Максим, правда, тоже оказался классическим — точнее, клиническим, но это ведь не на поверхности, так?
«Ого-го!» — в миру Иван, делал все, что положено. Смотрел без интереса. Оживлялся, когда всуе упоминали его «Ямаху R1». Грозил купить «Хонду» Золотое Крыло. Настя тоже пригрозила купить такую же «Хонду» — круизеры ей нравились, и Ваня задрал правую бровь — очнись, мол, женщина!
Скандал образовался после того, как принесли горячее.
— Да вот Ваня метросексуал! — завопила Таня в ответ на замечание Стасика, что он с Бекхэмом в один окоп не лег бы. — А ты говоришь, что у тебя нет знакомых метросексуалов! А сам, между прочим, вчера орал на педикюршу! И это была моя педикюрша, как ты смел на нее кричать!
— Ты так говоришь, как будто она твоя крепостная педикюрша! — заметила Настя, которая всегда радовалась, когда подруга вовлекала ее в атмосферу полного безумия.
— Почему это я метросексуал? — нахмурился Ваня.
— Посмотри на себя! — рявкнула Таня. — И это только Стасик, который тырит мой «Ля Мер», считает, что быть метросексуалом — позор.
— Я что, похож на Элтона Джона? — еще сильнее нахмурился Ваня.
— А вы не путаете гомосексуалистов с метросексуалами? — уточнила Настя.
— Какой-то у нас разговор, как в женском ток-шоу… — Ваня передернул плечами.
— Давайте о машинах! — поддержала его Настя. — У меня один раз была такая история с «бэхой»-«трешкой» — заклинило двигатель, и поршни, разворотив головку блока, пробили капот! Пришлось менять головку, поршневую группу, капот на замену…
И фраза, заметьте, не казалась заученной! Давным-давно Алик отдал Насте старый «Фольксваген», который каждый божий день преподносил сюрпризы — то шаровая опора разболталась, то слетел хомут, удерживающий шланг от бачка с тасолом, то двигатель засорился. За полгода Настя овладела терминологией нищего автомобилиста, у которого нет не только денег на новую машину, но и даже на приличный автосервис.
— Это, конечно, очень интересно, — хмыкнул Иван.
— Вот и я так думаю, — отрезала Настя. — Про метросексуалов веселее будет.
— А Ваня ни разу не был женат! — брякнула Таня, вспомнив об обязанностях гостеприимной хозяйки.
— Везет… — вздохнула Настя.
— Не все потеряно, — утешил ее Ваня. — Я вот как раз собираюсь.
— На ком это? — оживилась Таня.
— Пока не знаю.
Настя засмеялась.
— Это вы так девушек обольщаете? — хихикнула она.
— Ага! — Ваня нехорошо сверкнул глазами.
— А чего ты ждешь от брака? — с интонациями служащей американского посольства поинтересовалась Таня.
— Ну, хочу жену, ребенка, — заявил Ваня. — На женщинах ведь, чтобы они детей рожали, надо жениться, так?
— А хотите, я вам просто так рожу? — предложила Настя. — Только нянька и образование за ваш счет.
— Черт, Ваня, ну как ты можешь! Это же так цинично! — возмутилась Таня.
— А что мне, влюбиться в какую-нибудь истеричку, которая потом будет мне ребенка из окна показывать, чтобы я ей побольше алиментов отвалил? — возмутился Ваня. — Лучше уж подойти к делу практично.
— Ну, а на ком практично женятся? — поинтересовалась Настя.
— Скорее всего, на моделях. Они уже через неделю начинают жрать, что попало, и потом за это всю жизнь тебе благодарны, — выдал Ваня.
Поднялся шум.
— Да я мог все, что угодно, сказать! Наврать всякую чушь! — Ваня отчаянно пытался всех переорать. — Но это же честно!
— Прости… — шептала Таня в коридоре. — Я не думала, что он идиот. Хотя в чем-то он прав.
— Он прав во всем, — Настя приложила руку к груди. — Но он такой же милый, как манная каша на воде!
Еще утром Настя поклялась: «Сдохну, но выйду в люди!»
Съемки ее выжали. Еще бы — два фильма подряд. Точнее, сериал, фильм и фильм. То есть после сериала был более-менее пристойный отпуск, да и после фильма по роману Максима она в Биаррице неплохо отдохнула — но море-то, если честно, было холодное, а это всегда «не то».
Цвет лица потерян навеки. Как будто с манекена слезла краска. Круги под глазами маскирует исключительно спрей-краска для автомобилей. Живот впал, а попа растолстела — необъяснимо, но факт.
Жить не хочется.
Настя приползала на площадку, оживала, а к вечеру ее увозили домой.
И вот сегодня, в последний съемочный день, Настя пообещала себе оторваться.
Напомнить себе о том, что она человек.
Конечно, можно лечь спать и не приходить в себя до «шапки» — банкета в честь завершения съемок, но тогда она убедит себя в том, что она, Настя, — старая корова. И это будет правдой.
Нужно немного подышать ночной жизнью, а надышавшись — лечь в постель с чистой совестью.
Настя стерла грим, улеглась на стол, ей сделали медовый массаж — с массажисткой договорилась заранее, причем, перевернувшись на спину, она наложила на лицо освежающую маску, снимающую последствия стресса и усталости.
Маска последствия усталости не то чтобы сняла — так, слегка размазала, но и это уже хорошо.
Зато Настя надела юбку, одну из тех, от «Гуччи», что сдала ей Галя, топ в стиле степфордских жен — нечто белое, с открытыми плечами, и новые лаковые туфельки. Все это вкупе с пышной прической призвано было отвлечь внимание от лица.
