— И мисс Тейлор.
— Понятия не имею, что ей было известно. Подозреваю, и мисс Мейбл интересовали только деньги.
У Джесс вдруг закружилась голова. Она опустила ноги на землю, стараясь осмыслить то, что рассказал ей Ричард. Джесс с радостью поверила бы ему, но не могла.
— Это ложь, Ричард. Я хотела ребенка. Я хотела, чтобы мы… И мой отец знал…
— Наверное, он решил, что мы слишком молоды. Полагаю, он желал устроить твою жизнь так, как считал правильным.
«Отец, — подумала Джесс. — Как же мало я знала этого человека».
Она подняла голову и посмотрела на Ричарда.
— А теперь у Мелани есть ребенок. Это же наша внучка, Ричард. Твоя и моя.
— Да. И Мелли опять беременна. Скоро у нас будет двое внуков.
Джесс опять обхватила живот, надеясь унять боль.
— Боже мой, Ричард, как ты мог на это пойти? Как мог лгать столько лет?
— Джесс, у меня не было другого выхода. Мелани славная, добрая. Она похожа на тебя. Но мама на смертном одре взяла с меня и Карен слово, что Мелани никогда не узнает правды о своем рождении. И сейчас не должна узнать. Уже поздно. Она не заслужила такого удара.
В это мгновение Джесс ясно поняла, что Ричард прав, Филип и Лайза шли вверх по дороге, направляясь в начальную школу Тисбери. Наверное, Филипу следовало бы сейчас испытывать вину перед Николь, но он решил, что разберется в своих чувствах к ней, когда вернется в Нью-Йорк, в привычный мир, где матери и старшие братья возлагают большие надежды на молодых юристов и где по улицам не ходят звезды Голливуда.
— Думаю, нам нужно сразу ей выложить все, — сказала Лайза. — Мы должны спросить, знает ли она, что ее воспитали приемные родители.
Филип покачал головой:
— Лайза, не забывай, Мелани не такая, как мы. Ее, строго говоря, не удочеряли.
Она нахмурилась, и на лбу у нее пролегла едва заметная морщинка.
— Да. Ты прав. Но что же мы скажем? Не можем же мы бухнуть Мелани с порога, что брат — на самом деле ее отец.
— Сначала нам следует представиться. Мы, мол, пришли рассказать ей о подмене ребенка, случившейся в конце шестидесятых. Осторожно подготовить Мелани.
Лайза улыбнулась:
— Не умею быть осторожной. Наверное, пошла в мать.
Филип засмеялся:
— О да, вот уж характер!
— Именно. И мне еще нужно каким-то образом расхлебать то, что я заварила с Брэдом. Если у тебя есть какие-нибудь соображения на этот счет, поделись.
Он не сказал, что лучше всего, по его мнению, прилететь в Лос-Анджелес, выследить негодяя и столкнуть его, красный «порше» со скалы.
— Мне ясно одно: вы не должны давать Брэду денег. Шантажисты не останавливаются. Он будет тянуть с вас еще и еще. А если обратиться в полицию?
— И вся история немедленно окажется в газетах.
— Верно. А что Джинни намерена предпринять?
— Убить его. У нее все просто.
— А ты?
Лайза на миг закрыла глаза.
— Я хочу только, чтобы все поскорее закончилось. Не могу передать, как стыжусь того, что с ним связалась. Он даже не мой тип мужчин. Брэд — блестящий и наглый. Наверное, мне тогда просто был очень нужен мужчина. А он оказался рядом.
В эту минуту Лайза была не голливудской звездой, а усталой и напуганной женщиной, простой американкой в футболке и шортах, которая доверилась дурному человеку и теперь вынуждена дорого за это платить. Филип обнял ее за плечи.
— Ничего, Лайза. Мы что-нибудь придумаем.
Он понятия не имел, как поступить, но твердо знал, что хочет помочь. И к чертям все надежды, которые возлагают на него дома.
Несколько минут они шли в молчании, потом Лайза указала вперед:
— Похоже, это и есть школа. Мы у цели.
Филип улыбнулся и внезапно подумал: «Пошла бы сейчас с нами Пи-Джей, если бы была жива? Наверное, она и сейчас с нами. Наверное, это ее дух дает мне силы».
— Что, заходим?
— За мной! — И, воодушевленный, Филип пружинящей походкой поднялся на крыльцо.
Эта школа ничем не напоминала ту, которую Филип посещал в Ферфилде — новенькую, сверкающую, с чистыми окнами и отделанными под старину коридорами. Словом, ферфилдская школа, своим видом оправдывала расходы налогоплательщиков, увеличивающиеся из года в год. Лайза же отметила, что ее школа в Нью-Джерси была похожа на эту: такая же старая и темная. И если прислушаться, то можно услышать в коридорах голоса детей множества поколений.
В канцелярии их встретила пожилая и весьма неприветливая женщина.
— Мы бы хотели встретиться с Мелани… — Филип умолк, внезапно сообразив, что не знает ее фамилии. — Ох, черт! Вылетела из головы ее новая фамилия. В девичестве она была Брэдли. У нее есть дочка Сара.
Он широко улыбнулся, стараясь продемонстрировать полную искренность.
— Это Мелани Гэллоуэй, — сказала секретарша. — У нее сейчас урок. Боюсь, миссис Гэллоуэй нельзя отрывать от работы.
Лайза сделала шаг вперед.
— Мы готовы подождать в коридоре. Скажите, в каком она классе?
Суровая женщина покачала головой.
— Извините. В коридор посторонним нельзя. Это школа. Мы обязаны заботиться о безопасности детей.
Филип подумал, что в молодости эта женщина, судя по ее манерам, служила в национальной гвардии.
— Мы — друзья Мелани по колледжу, — солгал он и взял Лайзу за руку. Мысли его тут же смешались. — Мы приехали на остров, чтобы провести здесь медовый месяц, и очень хотели бы встретиться со старой знакомой.
Женщина, казалось, задумалась.
— Ладно, подождите здесь. Я сообщу ей о вашем приходе. Ее дочка сломала ногу, так что она на этой неделе работает только полдня. Урок закончится через двадцать минут.
Филип посмотрел на Лайзу. Та кивнула.
— Назовите, пожалуйста, ваши имена, — попросила женщина и взяла со стола ручку.
— Имена? — переспросил Филип.
Секретарша взглянула на него поверх очков:
— Ну да. У вас, полагаю, есть имена?
Лайза засмеялась:
— Знаете, мы хотели бы сделать Мелани сюрприз. Может, нам лучше подождать на крыльце?
— Как вам угодно. Вы ее сразу узнаете. Мелани Гэллоуэй совсем не изменилась с тех пор, как сама здесь училась.
Филип не сказал, что они не узнают Мелани, если она хоть чуть-чуть изменилась с тех пор, как лежала в колыбели в «Ларчвуд-Холле».
Лайза присела на ступеньку и уткнулась лицом в ладони.
— Дохлый номер, — сказала она. — Мы ее не узнаем.
— Почему? Узнаем.
— Каким образом? Полагаешь, она как две капли воды похожа на Джесс?
— Нет, просто здесь не так много женщин наших лет с маленькими девочками на костылях.
Лайза улыбнулась:
— Вы удивительно умны, господин юрисконсульт.
Филип отвернулся, чтобы Лайза не заметила, как он покраснел. Он не упомянул о том, что именно так Джесс узнала Мелани. Пусть Лайза думает, будто он на редкость умен.
