— Не напоминай, — скрипнул зубами Луганов. — Вырастили на свою голову. Вечером приеду, шкуру спущу и отправлю обратно в Америку. Пусть там мамочке с отчимом мозги пудрит.
— Статья, Андрюша. Сильно не усердствуй только.
— Тань, давай я как-нибудь сам с дочерью? А уж статьями меня пугать не стоит.
— Я разве тебя пугаю? Нет. Предупреждаю по дружбе. И извини за Бориса. Не думала, что так все выйдет, когда за него просила.
— Забудь, — махнул ладонью Луганов и посмотрел на нас с Филом. — Кто эти ребята?
— Слева племяш практически, справа зять будущий.
— О-о-о! Можно поздравить?
— Тогда давай уж вдвойне. Бабушкой скоро стану, — с гордостью произнесла Гарских. — Внучка у меня будет. Мирослава Максимовна Левентис.
— Мои поздравления, Тань. И вам, молодой человек, — Луганов пожал мне руку гораздо крепче, чем в первый раз. Потом посмотрел на часы и затарабанил пальцами по запястью.
— Андрей, не волнуйся. Ребята все сделают, — улыбнулась ему моя теща и присвистнула, глядя на экран мобильного. — Неплохой у тебя, я смотрю, контракт с немцами Андрюшенька.
— Ты сказала побольше, вот я со всех своих счетов на счёт компании и перевел.
— Да? Тебя бы налоговикам сдать, чтобы покопались в отчётности, так ты ж умный, отвертишься.
— Тань, вот где уже твои шуточки, — Луганов провел ребром ладони под подбородком, но с широкой улыбкой.
Я ради интереса достал свой телефон, зашёл на счёт Ели и покрылся испариной. Хренасе у дяденьки кубышка! Это ж какие яйца нужно иметь, чтобы с таким спокойствием ждать, когда твои деньги слямзят? Пусть и с гарантией возврата. Титановые и размером с голову слона каждое?
Спустя пять минут мобильный Гарских трямкнул сообщением, она довольно улыбнулась и, насвистывая что-то до боли знакомое из старых фильмов, запорхала пальцами над экраном.
— Андрюша, проверяй. Все, как и обещала. До копеечки.
— Татьяна Федоровна, моё почтение, — уже спокойно произнес Луганов, приложился губами к ее ладони, пожал наши и отчалил в сторону своего автомобиля, спрятавшегося за двумя "Геликами".
— Филипп, ты посиди тут, а мы с Максимом сходим прогуляться.
Это смешанное чувство страха и восторга. С одной стороны, меня колотило от того, что Гарских, положив свою ладонь на сгиб моего локтя идёт рядом, не давая никуда смыться, а с другой… Ебать у меня теща!!! Это ж просто пиздец какой-то!!! Просто в башке не умещается то, что женщина, идущая рядом со мной к входу бизнес-центра, может вытворять такие фокусы. Да если к ней на курсы откроется запись, я ломанусь туда первым, не раздумывая! Мозг!
— У меня к тебе два вопроса, Максим, — остановилась она в трёх метрах от дверей.
— Да, Татьяна Федоровна.
— Первый. Ты любишь Лизу?
— Безумно, Татьяна Федоровна.
— Хорошо. И тогда второй. Сколько ей по-твоему лет?
— По паспорту? — решил уточнить я.
— Максим, ты прекрасно понял мой вопрос.
— Она для меня всегда будет маленькой девочкой, если вы об этом, Татьяна Федоровна. Мне плевать на возраст.
— Пусть так и будет дальше, — кивнула она. — Обидишь, убью. И я говорю это не образно.
— Я понял это ещё, когда мы к вам приехали, Татьяна Федоровна.
— Вот и хорошо. Надеюсь, что этот разговор не придется повторять или продолжать, — Гарских смахнула с моего плеча какую-то пылинку и впервые улыбнулась без едкости или ехидства. — Пойдем посмотрим на Борю, зять?
— С удовольствием, Татьяна Федоровна, — кивнул я, не зная куда себя деть от распирающего меня облегчения.
Боречка. Вот уже не думал, что буду так радоваться увидеть его снова. Не сказать, что он испытывал хоть что-то близкое в отношении меня, но я был рад. Особенно наручникам и двум черепашкам-ниндзя, ведущим его под рученьки. Красивое завершение дня, как ни крути.
— Мальчики. Буквально на пару слов, — остановила Гарских конвоиров и посмотрела на Рокотова так, что у меня застыла кровь в жилах. — Я тебя, ублюдка, впустила в свой дом, пристроила на хорошую работу. Дочь тебе доверила. Это твоя благодарность?
— Спасибо, Татьяна Федоровна, — оскалился он в ответ и медленно процедил, — за дочь шлюху…
Щелк.
Говорят, что человек в состоянии аффекта не отдает себе отчёта в том, что делает. В этот момент его сознание отключается, а во главе угла встаёт что-то бессознательное. То, что спрятано внутри и никак не контролируется, если вырвалось из своих глубин наружу. Это похоже на взрыв, превращающий человека в сгусток ненависти и агрессии. Он захватывает тело полностью и безоговорочно, за долю секунды превращает его в самое опасное оружие из всех, созданных природой. Говорят, в таком состоянии женщины умудряются поднять автомобиль, чтобы спасти своего ребенка. Я не знаю правда это или нет, но услышав одно единственное слово, у меня заволокло глаза кровавой пеленой, а кулаки сжались сами собой. Всего один удар. Но так, чтобы затолкать это вырвавшееся слово обратно, прямиком ему в глотку. Вбить его вместе с зубами поглубже. Настолько глубоко, насколько хватит сил.
Щелк.
— Максим! Максим!
Гарских хлещет меня по щекам, только я не чувствую ничего, кроме затихающего гудения горна внутри и нарастающей пульсирующей боли в правой руке. Встряхиваю ее, морщусь, подношу к глазам ладонь и криво усмехаюсь, увидев кровь, а на полу бессознательное тело Боречки. Рядом с ним возится кто-то из черепашек-ниндзя, а другой, видимо старший, смотрит на меня, мотая головой.
— Рома, запишете сопротивление и попытку бегства. Будет отрицать, я дам показания и все подтвержу.
— Татьяна Федоровна…
— Рома, это мой зять! Ещё вопросы будут?
— Никак нет, Татьяна Федоровна.
Ниндзя, козырнув, помогает Боречке встать, встряхивает его, чтобы не заваливался, а Гарских что-то поднимает с пола салфеткой и рявкает до звона в ушах:
— Борис!
Он оборачивается, пуская кровавые слюни, и кажется сам не понимает, что произошло, но если бы все это было в кино, я бы расцеловал того, кто писал сценарий, а прозвучавшую фразу отлил из золота. Она была просто охуительна во всем от интонации до последней буквы:
— Зайдешь за зубами в понедельник. Если сможешь.
Я обожаю свою тещу! Зафиналила так, что больше нечего добавить.
42
Ли
Мне хочется выругаться на них обоих, только вместо ругани из горла раздаются тихие всхлипы, а из глаз ручьем текут слезы. Глупый мальчишка снова подрался из-за меня и теперь сидит, виновато опустив голову и отводя глаза в сторону, а я уже в который раз обрабатываю ему стесанные до мяса костяшки, дую на них, когда он морщится, и не понимаю как ему втемяшить, что сойду с ума, если с ним что-то случится.
— Не реви. Мужик дома. Главное, что целый, а остальное — пустяк.
— Мама, ладно он дурной, но ты-то куда смотрела!? — всхлипываю чуть громче, вытирая ладонью слезы, чтобы они не капали Максу на ранки. — Не могла остановить?
— А ты сама попробуй его останови! — мама с довольной улыбкой осматривает кухню, трогает гладкую рабочую поверхность, фасады и кнопки встроенной в мебель техники. Но с большим интересом примеряется к ножам на магнитной полосе. — Такого проще пристрелить, чем остановить. Я после увиденного вообще сомневаюсь, что Борис мог его отмутузить, — проверив заточку у одного ножа, возвращает его обратно и опускается на стул, вздыхая с облегчением. — Да-а-а-а. Красиво сделали. Нечего сказать даже.
— Это Макс дизайнера нашел, — хлюпая носом, прилепляю пластырем повязку к руке Максима и резко затихаю услышав мамино:
— Да не реви уже, донь. До свадьбы заживёт.
— За две недели? Мама, ты с ума сошла?
— Господи, и в кого ты у меня такая переживательная стала? — покачав головой, спросила она и ошарашила меня своей логикой. — Донь, что это за мужик вообще, который за свою женщину кулаки не почешет? Это нормальное явление. Да и не удержался Максим. И что? Я бы сама не удержалась и Борису в зубы дала, просто Максим опередил. Зато теперь каждый раз в зеркало смотря, вспоминать будет, что к вам лучше не лезть. Если нормальных слов не понял, то рода напомнит. И я спокойна. Не за хлюпика дочь замуж выдаю.
