– Глупости! – отмахивается девчонка.
– Знаю! Просто этот парень в бирюзовой шапке, потом рояль, теперь тачка похожая…
В двух словах рассказываю подруге свои подозрения.
– Янка, – Маша кладёт голову мне на плечо и озябшими ладонями цепляется за рукав моей куртки. – Тебе показалось! Сама подумай: что ему здесь делать, а? Мы же у чёрта на куличках! Или Шахов решил на лыжах покататься? Так у него для этого есть Альпы, а не наши местные бугры, отдалённо напоминающие горы.
Зайцева говорит всё верно… И умом я это отлично понимаю, но, что делать с проснувшейся интуицией, не представляю.
– Хочешь, скажу что происходит? – она крепче прижимается ко мне и впервые кажется серьёзной. – Ты всё боишься его отпустить, перевернуть страницу и идти дальше. Цепляешься за любую надежду, но знаешь, что самое поганое во всём этом? С каждым днём становится только больнее! Когда мужчина любит – он не прячется! Всё остальное от лукавого…
Отворачиваюсь к окну и, закрыв глаза, пытаюсь унять жжение в горле.
– Талеева, не сердись! – просит Маша, дёргая меня за рукав. – Я просто не хочу, чтобы ты снова страдала. Не выискивай то, чего нет! И увидишь, жизнь заиграет красками!
– Я попытаюсь, – прикрываю глаза и остаток пути провожу в дрёме.
В поисках волшебной грязи нам приходится пройти не один километр по неочищенным тротуарам незнакомого города. Морозный воздух подгоняет шевелиться быстрее, а желание Зайцевой стать неотразимой заглушает чувство голода. Не знаю, как там с обёртываниями, но сам процесс поиска совершенно точно идёт нашим с Машкой фигурам на пользу. Замёрзшие, уставшие и изрядно оголодавшие, мы все же находим порцию серо-зелёной жижи и с чувством выполненного долга возвращаемся в отель.
– Хранить в тёплом, защищённом от солнечного света месте, – внимательно читает этикетку на упаковке Маша. Сметанообразная масса отвратительного цвета детской неожиданности, упакованная в плотный полиэтилен, противненько так хлюпает в руках подруги. И пока я морщу нос, Зайцева продолжает изучать этикетку.
– Яна, помяни моё слово! Через пару дней ты меня не узнаешь! Буду стройная, как тростинка!
– Ещё бы! – я всё-таки срываюсь и начинаю хохотать. – Отдать целое состояние за килограмм перегноя способна только ты. Теперь без вариантов, Маша. Ждёт тебя стройное, но, увы, голодное будущее!
Дорога до горнолыжного комплекса пролетает незаметно. От смеха слезятся глаза и болят животы. Хотя последние всё громче начинают урчать не от веселья, а голода. Продолжая перебирать ерунду, мы довольные вваливаемся в отель и сразу спешим к лифту.
– Сейчас быстренько пьём чай и кататься! – командует подруга и, уловив мой недовольный вздох, добавляет: – Я привезла с собой пачку миндального печенья. Да-да, того самого! Вот его мы и слопаем. Чего так смотришь, а?
– Ты смешная, – бормочу в ответ. – Ладно, сейчас узнаем, кто сильнее: печенье или грязь.
Лифт издаёт характе́рный сигнал. Двери неспешно раздвигаются. Выпустив приехавших, заходим внутрь и жмём заветную кнопку третьего этажа. Маша снова воодушевлённо вещает о фантастических свойствах грязи, совершенно не стесняясь, что мы в лифте не одни, а я зачем-то смотрю, как закрываются двери. Точнее, как сужается обзор на выход из отеля.
– Стоп! Нажмите стоп! – кричу, как умалишённая, заметив в дверях парня в бирюзовой шапке. – Мне нужно выйти!
– Янка, ты чего? – Маша сдерживает мой порыв, уцепившись за край куртки.
– Маша, это Шахов! Точно тебе говорю!
– Всё нормально, поднимаемся, – оправдывается за меня Зайцева перед другими гостями отеля и дёргает меня к себе. – Ты дура, Талеева? Даже если там твой ненаглядный Шахов, то какого чёрта ты собралась за ним бегать? Неужели не понимаешь, что была бы ему нужна, он не мельтешил бы призраком перед носом, а давно сам тебя нашёл?
От слов подруги становится тошно. Она в сотый раз права! А я идиотка, которая всё ещё чего-то ждёт…
Мы выходим на третьем и молча по коридору плетёмся до номера. Глубоко дышу, чтобы успокоиться и перестать плакать. Но с каждым вздохом схожу с ума всё сильнее. Воздух вокруг пропитан его туалетной водой, аромат которой я не спутаю ни с чем.
– Ставь чайник! Я пока спрячу грязь, – Машка с разбегу скидывает дутики и бросает в прихожей пуховик. – Яна, не спи, милая! Мы и так загулялись!
Не глядя щёлкаю кнопку на электрическом чайнике и прямо в куртке подхожу к окну. И пока Маша ищет тёплое местечко для своей жижи, я жадно всматриваюсь в прохожих, взглядом выискивая Яна. Пусть так нельзя, пусть неправильно, но разве сердцу прикажешь? Но, разумеется, ни бирюзовой шапки, ни Шахова я не вижу…
– Вот это я понимаю, обслуживание! – голосит Маша, стоит воде закипеть. – Кровати за нами заправили, чайных пакетиков подложили, воды минеральной. Янка, а здесь ещё и конфеты! Гуляем!
Нехотя отхожу от окна, раздеваюсь и вопреки Машкиному ворчанию долго и упорно намыливаю руки в ванной.
– Прости, не удержалась! Одну съела, – произносит та с набитым ртом. – Конфеты, как из детства! С моей тягой к сладенькому нужно было две упаковки грязи брать.
С улыбкой сажусь напротив и только потом замечаю на столе горсть моих любых конфет. Опять совпадение?
– Ты такие не любишь? – делает глоток горячего чая Маша.
– Люблю. Очень, – голос срывается в неконтролируемые всхлипывания. – И конфеты люблю, и Шахова. Маша, он мне повсюду мерещится. Его голос, манера игры, запах, а теперь и конфеты эти… Да что же это такое?
– Иди ко мне, – Зайцева отставляет недопитый чай и крепко меня обнимает. – Тогда позвони ему. Прямо сейчас. Это всё лучше, чем так изводиться.
– Нет! – шмыгаю носом, упираясь в плечо подруги. – Ты права! Во всём права! Это только мои проблемы. Мне надо отпустить! Забыть его, как он забыл! Просто не получается… Он будто не со мной, но всегда рядом, понимаешь?
Маша кивает, а я резко вырываюсь из её рук.
– Так и есть! Как же я сразу не догадалась! – мотаю головой, расхаживая по номеру.
– Ты о чём? – хлопает глазами Машка.
– Я сказала ему, что хочу быть с другим. Вот он и отпустил! Но не отпустил, понимаешь?
– Не очень.
– Яник всегда рядом! Это его слова!
– Янка, это всего лишь конфеты!
– Нет! Нет! Я докажу!
– Ты чего задумала?
– Я заставлю его показаться! Звони ребятам! Пора покорять горные вершины!
Всплеск адреналина затмевает страх. Мне до дикости хочется проверить теорию на практике! Возбуждённо поторапливаю Машу, игнорируя её вопросы и предостережения. При встрече сама хватаю Славку за руку и даже целую того в щеку. Спроваживаю Машу с Егором на жёлтую трассу, клятвенно обещая ещё на денёк задержаться ещё на учебной. А сама не отхожу от Славика ни на минуту и уговариваю того показать мне самый крутой и сложный спуск. Экипировка. Подъёмник. Глупые шутки Славика. На эмоциях делаю вид, что мне смешно и безумно хорошо с ним рядом. Слава забывается, растворяется в моей лести и лжи, ходит петухом, а после, дабы пустить мне пыль в глаза, начинает спуск. Хлопаю в ладоши. Притворяюсь, что буду ждать его здесь, наверху. Но стоит силуэту парня исчезнуть из поля зрения, проверяю крепление на лыжах, поправляю шлем и натягиваю на глаза очки. Минут пять борюсь с нерешительностью, на корню заглушая здравые мысли в голове. А потом резко отталкиваюсь палками от упругого снега и лечу вниз, вместо молитвы повторяя слова Яна:
«Не вместе, но всегда рядом!»
Глава 32. Даяна
– Идиотка! Чокнутая! Сумасшедшая!
Интересно, я всё ещё падаю? Тогда откуда этот голос? А если не падаю, то почему меня так трясёт?
– Что же ты творишь, Даяна? Что?
Какая разница, падаю я или нет! Это голос Яна. Остальное неважно.
– Пожалуйста, девочка моя, открой глаза!
Ни за что! Мне так хорошо! Слышать его, ощущать на щеках тёплое дыхание вперемешку с шероховатыми ладонями. Мой Ян – моя иллюзия. Я не хочу, что всё это снова исчезло.
