у его ног. – Нас никогда не будет достаточно для нее.
– Тебя могло бы быть.
– Мы не такие. – Он пожимает плечами. – Она доверяет нам, но это не одно и то же. Она любит нас, но это совсем другое.
Я глубоко вздыхаю:
– Я не должен был позволять этому случиться. Я не должен был позволять им отнимать то, что принадлежит мне. – Я смотрю на Ройса.
Его брови хмурятся, на лице появляется выражение поражения, и он вздыхает:
– Ты спасал свою племянницу, чувак.
– Да, – хриплю я. – Вырвав свое собственное бьющееся сердце.
– Ты…
– Перестань, Ройс. – Мои плечи опускаются. – Не оправдывай меня.
Я облизываю губы, мой подбородок на мгновение ударяется о грудь.
Поднимаю глаза, встречаясь взглядом с братом:
– Скажи мне что-нибудь.
Он щурится.
– Неужели мы когда-нибудь позволим, чтобы у нас забрали эту маленькую девочку, причинили ей боль или какой-либо вред?
– Никогда.
Моментально.
– Вот именно. – Я изумляюсь и подхожу на шаг ближе. – Почему мы не вырубили всех, кто пытался нам отказать? Кто угрожал отнять ее у нас?
– Я не знаю, чувак, это было так сложно воспринять.
– Значит, мы слишком слабы, чтобы справиться с этим, как и говорил отец?
– Это не то, что я, блядь, сказал, – выплевывает Ройс сквозь стиснутые зубы.
Я продвигаюсь вперед.
– Ты слышал, что говорили другие семьи в той комнате. Это наша чертова вражда, они не хотят в этом участвовать. Они хотят, чтобы мы все уладили. Мы или они, они не могут сказать, и им насрать. Они ждут только результата, жесткого, сильного совета, на который они смогут положиться, когда дело дойдет до битвы.
Тело Ройса медленно расслабляется, напряжение в его плечах спадает, его кулаки разжимаются. Он становится выше, приподнимает подбородок:
– Здоровяк…
Я киваю.
Да, брат.
– Скажи это, – требует Ройс.
– Мы совершили ошибку.
Ройс ставит свои ноги прямо передо мной. Он поднимает ладонь, и я вжимаю свою руку в его, позволяя ему притянуть мою грудь ближе.
Заслуженный гнев и негодование исходят от каждого дюйма его тела, но даже если он злится на меня, мы прежде всего семья.
– Мы не зря потратили последние несколько лет на восстановление этого города, выращивание нашей команды. Мы не посредники. Эти старые ублюдки не могут вмешаться и сказать нам, каким должен быть наш следующий шаг. Мы были следующим шагом, прежде чем отец вернулся домой и Донли снова вышел на свет, и все это знали. Давай напомним им, Здоровяк.
Я киваю, готовый ко всему.
– Мы едем в поместье Грейвенов.
Ройс усмехается, делает шаг назад, но на его губах появляется намек на ухмылку, в глазах появляется веселье.
– Что?
Он облизывает губы.
– Поместье Грейвенов теперь не что иное, как пепел, брат.
Мой разум лихорадочно работает.
– Она пришла, как босс, и сожгла все дотла.
Мои глаза устремляются к Виктории, когда она это говорит.
Она смотрит на меня, отталкивается от стены и исчезает в комнате Кэптена.
Какого хрена?
Сильный шлепок Ройса по моей спине заставляет меня взглянуть на него.
– Я же говорил тебе, сумасшедшее дерьмо, братан. Подожди, пока не услышишь остальное.
Я прищуриваюсь.
– Ты, блядь, собираешься мне сказать или нет?
Он отпускает меня, останавливаясь у двери Кэптена. Его глаза встречаются с моими, становясь жестче.
– Не-а.
Он заходит внутрь, но мои ноги застывают на месте, я смотрю, какое-то движение привлекает мое внимание.
Бишоп пристально смотрит на меня.
– Что?
Он прижимается плечами к стене, одновременно отталкиваясь.
– Удивлен, вот и все.
– Да, ты, наверное, надеялся, что я никогда не вернусь, да?
Бишоп тупо смотрит.
– Нет, чувак. – Он качает головой, надевая наушники на место. – Я удивлен, что ты ушел. Не ожидал этого. Не от тебя. Не тогда, когда это касается ее. – Он хватается за бок и, прихрамывая, возвращается в зону ожидания.
Я уже собираюсь прислониться к стене, когда дверь Кэптена снова открывается, и Виктория высовывает голову.
– Он сейчас спит, но я подумала, что ты захочешь знать… когда с ней там закончат. – Ее глаза скользят к моим, и, готов поклясться, жалость прячется за ее щитом безразличия. – Они привезут ее сюда. Это двухместная палата, так что…
Моя грудь напрягается, но мне удается сдержанно кивнуть.
Она снова засовывает голову туда и возвращает обратно, на этот раз на ее лице беспокойство.
– Не уходи, Мэддок, – шепчет она, прежде чем исчезнуть.
Как только она исчезает, я позволяю себе привалиться к стене.
Черт, чувак.
Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться.
Меня не было всего несколько недель, сколько всего могло произойти за это время?
Она ненавидит меня?
Даже когда я думаю об этом, я смеюсь над собой.
Да, чертовски верно, это было бы слишком просто.
Моя малышка простит меня.
Или, что еще хуже, она даже не рассердится. Было бы легче, если бы она рассердилась.
Я понятия не имею, что сейчас происходит. Я знаю только то, что мы больше не слушаем других, мы больше не подчиняемся приказам. Они обещали этот город моему брату и Рэйвен, мы, черт возьми, покажем им, какие они сильные. Мы будем стоять по обеим сторонам от них – король, королева и их рыцари.
Они сделали то, о чем их просили, и после этого им было больно.
Больше так не будет.
С нами или против нас, точка.
Наш город.
Наш народ.
Девушка Кэптена?
Моя спина скользит по стене, задница ударяется об пол.
Черт.
Рэйвен
У меня из груди вырывается стон, поднимаю руку к волосам, но что-то ее удерживает. Я несколько раз моргаю, пытаясь сосредоточиться, и постепенно перед глазами появляются белые стены.
Обнаруживаю, что лежу на гребаной больничной койке с трубками в руках.
Я сжимаю челюсти и бью головой о подушку, скрипя зубами, это вызывает легкую боль в плечах.
Я закрываю глаза, прокручивая в голове последнее, что помню, – горничную, девушку, аварию. Лео и Виенна.
Мэддок.
Ахая, подскакиваю на кровати.
Мои глаза обшаривают каждый сантиметр комнаты, но здесь только Виктория, спит на маленьком диванчике в углу.
Мэддок.
Может быть, я придумала его голос, его руки.
Кусаю щеку, качая головой.
Злая и растерянная, чувствуя себя слабой и одинокой неудачницей, я срываю пластырь с кожи и вытаскиваю иглу от дурацкой капельницы, отталкивая все это подальше. Сгибаю локоть, чтобы остановить кровотечение, и сбрасываю с себя одеяло. С моим телом все в порядке. Да, синяки, но это уже такое обычное дело, что их можно уже вытатуировывать.
Я выключаю монитор рядом с собой и снимаю манжету
