на лоб вылезут. Хочется прикрыть веки и перекимарить хоть часик.
Уже откупоренную бутылку я хватаю довольно резко и, в сердцах сжимая горлышко, откручиваю крышку. Затем пытаюсь взять себя в руки.
Спокойно, медленно разливаю. И залпом опрокидываю в себя обжигающую жидкость.
– Олег, ты скажи мне. У тебя столько баб всегда было. Пищали от тебя и ноги раздвигали по щелчку пальцев, сами из трусов выпрыгивали... – прожигаю его суровым взглядом, пытаясь максимально контролировать словесный поток. – Как так получилось, а?
Он меняется в лице, и я отмечаю мелькающую затравленность и обречённость.
– Давно знаешь? – Олег уже было потянулся к бокалу, но решил облокотиться о спинку кресла, сложив пальцы на подлокотники.
– Её измену было сложно не заметить. Но о тебе я узнал только сегодня, – не могу сдержать горестную улыбку. – Ты даже не представляешь, как я удивился.
– Рус, это реально было… просто... – мотает головой, как будто это уже может что-то изменить.
– Увести хотел или просто трахаться было не с кем? – стараюсь продолжать спокойно. Собственно, в этой ситуации мне мало что ещё остаётся. Хотелось бы нотки горечи из голоса выкорчевать. Но не получается.
Я могу лишь вопросы задать. Но ясные ответы на них не получу, конечно.
– Да нет, увести не хотел... поначалу... а потом... – он отводит взгляд, боясь заглядывать в мои глаза. – Да влюбился я короче, как пацан, в неё, Рус! Я тогда ещё думал тебе всё рассказать. Обсудить как-то...
– И что ж не обсудил?
– Оля забеременела именно тогда. Я метался и не знал, что делать. А Ева меня послала, конечно. Ну ты ж даже не спал с ней, Рус…
Он прожигает меня упрямым взглядом, не понимая, что сам копает себе могилу.
– А ты-то откуда знаешь? Рядом стоял?
– У тебя их две было. И мне тогда казалось, что...
– Что я слишком много себе отхватил. У тебя ж что ни день, так новая была. Чему ты завидовал?
– Да ничему... я просто... оно как-то всё… понимаешь... – он то медленно размахивает рукой в такт своим словам, то зажимает кулак. – Само закрутилось.
– А я тебе звонил ещё... Заезжай, говорил, потрындим о том, о сём. Морду бы тебе набить, Олежка. Да об твою физиономию даже руки теперь марать стрёмно. Ты хоть на секунду можешь представить… Что именно почувствуешь, если узнаешь, что лучший друг дотронулся до твоей любимой женщины? – он и здесь продолжает молчать, а что тут скажешь? – Не можешь? Принимай мои искренние поздравления. Тебе этого не узнать никогда. Потому что друга у тебя больше нет.
– Рус...
– Знаешь, что я тебе скажу, Олег. Если уж расстегнул ширинку на мою жену, то нужно было не прятать член, а идти ко мне и мериться дальше.
– Мне, правда, жаль, Рус!
Я держался весь разговор. Держался, как мог. Но это слово просто сорвало грёбанные предохранители, глухо отдаваясь в мозгу. Жаль ему! Его ребёнок на моих руках плакал, а ему, сука, жаль!
Резко подаюсь вперёд, с громким стуком обрушивая ладонь на стол.
– Мы с тобой в детдоме с одной тарелки жратву делили, пока твою смазливую морду в семью не забрали! Ты ж мне ближе, чем любой человек был! А ТЫ ЧЁ СДЕЛАЛ?!
– Рус, я не знаю, что тебе сейчас сказать. У меня тогда просто крышу унесло от неё...
– Крышу унесло, да?! А если бы она залетела от тебя, Олег?! Что бы ты тогда делал? Под нож бы мою жену отправил? – от собственных слов самому противно, потому что я именно так и намеревался сделать в тот момент…
Небольшая передышка, но я знаю, что ответа не последует.
– Ты ж для меня был роднее брата! А оказался простым везучим раздолбаем, который срёт на всех остальных, как привык делать издавна!
– Да не знаю я, как так вышло! Ну всади мне разок! Ну я уже ничего изменить не в силах!
– Зато я в силах. Запомни. Тебя больше нет. С сегодняшнего дня ты для меня сдох, понял? И всё, через что мы с тобой прошли бок о бок, всё, через что перешагнули – отныне просто иллюзия, гребанное воспоминание. И что бы ни случилось, как бы тебе ни хотелось, приблизишься к моей семье – я из тебя инвалида сделаю. Я ни на что не посмотрю. Забирай свою долю из перевозок, вытаскивай свою мизерную часть из оптового оборота по филиалу и уёбывай! Иначе я всё подтасую так, что ты мне ещё и должен останешься!
– Рус, ну... – руками разводит.
– Да иди ты нахуй! Ты даже оправдаться нормально не в состоянии, Олег!
Резко приподнимаюсь из-за стола так, что задеваю тарелку, которая уже со стуком летит на пол, раскалываясь на несколько частей, безвозвратно разбиваясь и отдаваясь громким звоном, ставит эффектную точку в нашем разговоре.
Разворачиваюсь и ухожу.
Вроде выговорился, но легче не стало. Вообще.
В кармане вновь вибрирует телефон. Отвечать всё равно никому не собираюсь, но зачем-то достаю его и пробегаюсь быстрым взглядом по экрану.
Остановившись, перечитываю.
Марина: «Я выбираю тебя».
Перечитываю ещё раз.
Долго не могу в толк взять, к чему она это написала. А потом вдруг доходит. Это ответ на моё недавнее:
«Выбери себе прощальный подарок».
Прячу телефон в карман.
Несколько бокалов я уже выпил точно. Но оставлять машину под окнами Олега нет вообще никакого желания.
Долбаная мигрень! Башка по швам трещит! Твою мать, может, такси вызвать?
Прикасаюсь подушечками указательных пальцев к вискам и усиленно массажирую. Перевожу взгляд за своего верного мерина. В жопу такси.
Глава 42
ЕВА
На душе мерзко. Да,
