Родственники Киры воспринимали Алекса очень дружелюбно и по-свойски. Они, скорее всего, еще не считали его членом семьи, но на все семейные мероприятия их приглашали вместе. А уж со стороны Алекса давать оценку Кире было практически некому. Груня же считала выбор Алекса заведомо хорошим только потому, что это был его выбор. Относиться к Кире, как к дочке, у нее не получалось. В ее сердце было место только для одного ребенка — для Саши, и все остальные могли присутствовать там только как его друзья. С отцом-Гуровым Алекс виделся все меньше и меньше. Он не стал рассказывать ему о Мише Таперском. Не видел смысла. Как отец Гуров все равно потерял свой статус уже давно, еще тогда, когда сбежал от них, оставив Алекса. Таперский повел себя очень мудро. Он не стал навязываться Алексу, не стал играть роль внезапно обнаруженного любящего папочки. После того как он рассказал о своем предположении, он продолжал общаться с Алексом так, словно ничего не произошло, дал ему время все осмыслить и принять решение. Алекс решил не менять фамилию и не делать никаких анализов ДНК. Выяснять, кто его настоящий отец, он не захотел по той простой причине, что боялся разочароваться. Боялся, что окажется чужим Таперскому и это отдалит его от него навсегда. Гораздо удобнее для всех было предполагать, что Таперский его отец и что Марта именно из-за этого вела себя так безумно. В таком случае жертвы, принесенные Алексом в детстве, казались не совсем напрасными. Было хоть что-то, что могло их оправдать. И приятно было думать, что Таперский считает его своим сыном. Он и сам верил в это. Разрушить одним махом столько новых звеньев в своей жизни только из-за бумажки с анализом? Нет, на это у него просто не хватило духу. И Таперский понял его. Они остались близкими друзьями с тайной, связывающей их больше, чем родных людей.
Словом, Алексу не на что было жаловаться, и Женя ему не мешала. До одного прекрасного вечера, когда ей все-таки удалось разрушить эту идиллию и оправдать опасения Алекса. Она-таки напомнила Кире о существовании ее бывшего мужа. Как всегда, она позвонила, не глядя на часы. Она звонила обычно тогда, когда ей было нужно, а не когда было удобно другим. Так считал Алекс. И на этот раз, услышав Кирино: «Привет, Женька!» — он поднес к Кириным глазам часы — полдвенадцатого ночи. Кира кивнула, но даже не посмотрела на Алекса. Она казалось встревоженной. И было отчего.
Женька буквально огорошила ее новостями:
— Кира, мне срочно нужна твоя помощь.
— Господи, что случилось-то?
— Мне нужны визы, и срочно.
— Куда ты собралась?
Женька помедлила с ответом, словно ей было неудобно говорить об этом с Кирой.
— В Африку. Мне очень срочно надо. У тебя связи с посольствами и в МИДе, помоги мне.
— Женя… что-то… — она покосилась на хмурого Алекса, — что-то с твоим братом, да?
Алекс демонстративно встал с дивана и вышел курить во двор.
— Кристина погибла. Андрей тоже пострадал. Он там, в местном госпитале, но вроде бы вне опасности. Мне очень надо к нему, Кира, очень!
Женька плакала.
Кира села прямо на пол, вцепившись в телефонную трубку.
— Как? Как погибла? А их сын?
— С Глебом все в порядке. Я не знаю подробностей. Несчастный случай. Что-то случилось с яхтой, на которой они плыли. Говорят, надо Андрея вывозить оттуда в нормальную больницу. Да и ребенка нужно забрать. Так что мне срочно надо лететь, понимаешь, Кира? Деньги не проблема, мне бы попасть туда и вывезти их. Как назло, отец сейчас под проверкой, его фирму трясет налоговая, и он невыездной. Места себе не находит от переживаний.
— Представляю… Так где сейчас Андрей?
— В Гамбии.
— Разве не в Сьерра-Леоне?
— Давно уже уехали оттуда.
— Ясно. Я не знала.
Кира соображала, что она может сделать, куда звонить, к кому обращаться. Со своим мидовским паспортом она могла бы полететь туда без проблем — визы получила бы прямо в аэропорту. Но с Женькиным паспортом может потребоваться несколько дней на подтверждение визы.
— Мне надо позвонить кое-кому…
— Я знаю, как он тебя обидел, — сказала вдруг Женька. — Не держи на него зла. Нам нужна сейчас твоя помощь.
О чем она говорит? Неужели она признает, что он обидел ее тогда? И это Женька, которая всегда была на его стороне и защищала его? Обидел… Хм, это очень мягко сказано — обидел! Перевернул всю ее жизнь, предал, бросил, и все это умещается в одном слове «обидел»?
— Я постараюсь, Жень. Обиды тут ни при чем. Ты завези мне завтра рано утром свой паспорт и маршрут, а я узнаю, что можно сделать. Это может занять несколько дней.
— Спасибо, Кира. Не думала, что придется обращаться к тебе по такому поводу. Но видишь, как может повернуться судьба.
— Да.
Кира опустила руку с телефоном. Почувствовала на себе взгляд и обернулась. В дверном проеме стоял Алекс. Он пристально смотрел на Киру и молчал.
— Это Женя, — растерянно произнесла Кира. — У них несчастье. Жена Андрея погибла. Женька едет к нему, просит помочь с визами.
— Тебя?
— Да. Ужас какой. Представляешь, несчастный случай.
— Передай ей мои соболезнования.
— Да, конечно.
Кира как сомнамбула побрела на кухню и налила себе воды. Алекс подошел к ней и обнял.
— Когда она хочет ехать?
— Как можно скорее. Это ужасно. Просто ужасно.
Алекс молчал. Было видно, как ходят желваки под кожей. Он не был бессердечным толстокожим сухарем, но смерть далекого ему человека не могла вызвать в нем такую же бурю эмоций, как у Киры. Одно он знал наверняка — Кира теперь еще долго будет интересоваться судьбой своего бывшего мужа. Пока он был далеко, он не представлял для Алекса никакой опасности. А теперь Женя собирается привезти его сюда. Он будет рядом. Одинокий и несчастный. Когда-то горячо любимый. Когда-то… Кире будет интересно, как он живет. А ему, Алексу, надо будет делать все, чтобы интерес этот оставался просто интересом.
Глава 24
Новость о гибели Кристины подействовала на Киру сильнее, чем она могла ожидать. Вся ее ненависть к ней моментально растворилась в жалости к молодой, полной сил женщине, оставившей маленького ребенка. Что теперь чувствует Андрей? Что боги позавидовали их счастью и отняли его? Уж кому, как не Кире, было знать, как может страдать Андрей от ударов судьбы. Они пробивали в нем дыры огромных размеров, которые затягивались с большим трудом. Он плохо справлялся с неудачами, и он не мог подолгу находиться один. Ей было искренне жаль его. И его сына. Ей хотелось помочь.
Она принялась поднимать на ноги всех своих знакомых и так забегалась с оформлением документов для Жени, что заметила задержку только на третий день.
— Какое сегодня число, Македонский?
— Семнадцатое, а что? Уже не замечаешь, как дни летят?
— Не замечаю. А зря. Похоже, у нас с тобой проблемы.
— Какие? Забыли заплатить за свет?
— Хуже. По-моему, я беременна.
Алекс так разволновался, что стал бегать вокруг Киры, считать дни, проверять по календарю, все никак не мог поверить. Потом он заметил, что Кира находится далеко не в восторге.
— Только не говори мне, что ты не хочешь этого ребенка! На этот раз…
— Что на этот раз? Как будто в прошлый раз я была виновата. Ты это хотел сказать?
— Нет. Но на этот раз мы позаботимся о твоем здоровье заблаговременно.
— Мне страшно.
Кире и впрямь было страшно. Если беременность и на этот раз внематочная, то она потеряет и вторую трубу и возможность забеременеть когда-либо естественным путем. Это не считая того, что она может вообще умереть. Картина. Картина Сережи Тинина. Она и ребенок. Вот что он увидел. И ее отъезд. Далеко и надолго. Связь была настолько очевидной, что по ее телу пробежала дрожь и кожа покрылась пупырышками.
Кира закрыла лицо руками. Она точно умрет.
— Мне страшно.
— Ну чего ты испугалась? Мы завтра же пойдем к врачу и все выясним. Ну почему ты думаешь, что все так плохо?
