Не могу бороться, когда веки будто песком присыпали. Обещаю себе, что когда проснусь, то обязательно хорошенько подумаю, как быть, и уплываю всё дальше. Мне снится всякая чушь, которая не запоминается, но позже вижу Яна в образе Джокера. Он играет на гитаре какую-то печальную мелодию и словно прощается.
─ Шут не может быть вместе с королевой.
─ Не уходи, ─ тяну к нему руку, но он словно всё больше скрывается за туманной завесой, постепенно совсем пропадая из вида.
Я бегу за ним, пытаясь догнать, путаюсь в длинном белом платье, и резко натыкаюсь на выросшую на пути стену. Почему-то в нос ударяет запах проклятых орхидей, даже здесь преследуя меня, а стоит только обернуться, я оказываюсь в саду, полным этих цветов, и вокруг построена клетка.
Глаза сами собой открываются, натыкаясь на медбрата, который возится с моей капельницей, и я не могу передать, как я рада, что это был всего лишь сон.
─ Спасибо, ─ зачем-то говорю ему.
─ Спи, ─ успокаивает он. ─ Всё хорошо.
Мой взгляд пытается сфокусироваться на нём, и тогда я замечаю стоящую на тумбочке орхидею, но уже слишком поздно – снотворное вновь отправляет меня куда-то далеко, не давая и шанса хотя бы осмыслить…
В следующий раз я просыпаюсь в гораздо более худшем состоянии, чем прежде.
В висках пульсирует, мышцы расслаблены, а по подбородку, похоже, стекает слюна, которую тут же кто-то заботливо стирает, но я боюсь встретиться с ним взглядами, поэтому смотрю на его руки.
Узнаю шрам, что я оставила, и родинку на ладони. Говорят, такие есть у удачливых людей или магов, а ещё хороших обманщиков – что ж, видно, это всё правда…
Мои собственные руки привязан к кровати, и едва я нахожу в себе смелость и силы поднять голову, лицом к лицу встречаюсь с монстром, которого в тайне надеялась никогда больше не встретить.
─ Здравствуй, Мишель, ─ улыбается он, поправляя моё одеяло. ─ Теперь я позабочусь о тебе.
Глава 42
Ян
«Я в порядке, так что не влезайте в это. Спасибо, что с вами всё хорошо».
И больше ни слова.
Трое суток тишины, а я словно зомби. Филатов, едва узнал, что случилось, тут же примчался, даже скупо поблагодарил меня перед доктором за спасение падчерицы, а потом к Мише вообще нельзя было подступиться.
Самойлова вместе с рыжей пытались пробиться, Макс отчаянно подкупал дежуривших врачей, но всё было бесполезно. Этот урод даже собирался перевести её в другую больницу, только ему не дали – сказали, пациентку нельзя беспокоить.
И я не знаю, сколько бы ещё так выдержал в неведении, но какие-то силы явно существовали, потому что кто-то точно услышал все мои молитвы и даже угрозы. Эта женщина, Эльвира Леонидовна, согласилась передать мою записку, а когда вышла из палаты, я с трудом заставил себя не бежать следом в припрыжку.
─ Она правда в порядке?
─ Пришла в себя, так что можешь отдохнуть – никуда не денется, пока не станет лучше, ─ успокаивает, но я даже глаз сомкнуть не смогу, пока сам не увижу. ─ Я пойду, пока он не понял.
─ Спасибо…
Возвращаюсь к Максу и девчонкам, которые наверняка больше за мной присматривают, чем ждут новостей о Мише, и показываю им послание.
─ У тебя вообще есть какой-то план? ─ спрашивает Ника.
Они все на нервах, как и я, но их хотя бы не надо удерживать от того, чтобы просто ворваться в палату. А вот я за себя не отвечаю, и с каждой проведённой в этих стенах минутой всё больше ощущаю, как они душат. Давят, напоминая, как это место отбирает моих родных людей по одному.
─ Без понятия.
Отец пытался увести меня силой, но я чуть скандал не устроил на всю больницу. Вместо этого отправил его прямиком к Славке, который оказался в настоящей жопе – ни отнять, ни прибавить, – и меня до сих пор разрывает на части от того, что я не могу быть в двух местах одновременно. Я просто знаю, что если отлучусь, что-то случится.
─ Сто процентов, он её не отпустит, ─ подаёт голос Тая. ─ В смысле, вы видели маму Миши? Она ведь должна была сразу прийти, так почему её нет? Что этот козёл с ней сделал?
Вопрос здравый, но я сейчас вообще думать ни о чём не могу. Мне нужно к ней. Увидеть, убедиться, что мой маленький монстр и правда жив, но знать, что нас разделяет долбаный поворот коридора и дверь в этой ситуации ещё паршивее.
─ Идите домой. Хватит тут рассиживаться, будто вы ей родственники, ─ слышится над головой, и когда поднимаю глаза, вижу рожу Филатова.
Стоит, смотрит своими бешеными глазами, словно мы все ему должны.
─ Что? Любезность кончилась? ─ не выдерживаю, подскакивая, и Макс не успевает меня удержать на месте. ─ Недолго же продержались.
Оказываемся лицом к лицу.
─ Я тебя предупреждал, щенок. Могу выпнуть тебя отсюда в два счёта.
─ Да, жаль только не выйдет.
Я почти готов ему вломить и с радостью смотреть, как кулаки окрасятся в цвет его крови. Хочу понять, действительно ли она у него вообще есть или там одна только чернота, но тут врач, наблюдающий Мишу, вдруг вопит на весь коридор, выйдя из её палаты:
─ Куда делась пациентка?
Я первым подрываюсь понять, что случилось, и когда сам захожу, отталкивая мужика с пути, вижу пустую постель и сраную орхидею, портящую воздух. Что произошло, понимаю сразу.
─ Это из-за тебя, урод! ─ всё же не выдерживаю и со всей дури бью в челюсть старика, а потом, не давая ему в себя прийти, бью снова и снова, пока меня не хватают и не оттаскивают от него люди отца.
Он только смеётся, как Абрамов – таким же упоротым выглядит.
─ Как приятно видеть тебя таким, ─ ещё умудряется ляпнуть, мразь, пока меня тащат всё дальше. ─ Радует, что ты никогда её не найдёшь.
И я запоминаю эти слова.
Они отпечатываются в памяти, чтобы потом, когда мы снова встретимся, я заставил его за них ответить.
И заставлю…
* * *
Дома хочется всё разворотить. У меня совсем нет мыслей, куда идти и где её искать, но есть чёткая цель – найти любой ценой.
Я всегда был тем, кто отбирал. Неважно, что – игрушки в детском саду, победа, девчонки… И со временем стал воспринимать это, как должное, пока у меня не отобрали то, чем я всерьёз дорожу.
Отвратное чувство.
─ И что, по-твоему, ты творишь?
На шум приходит и отец, заставая меня у сейфа.
─ Ну, раз никто больше нихера не делает, значит, надо мне.
─ Я же сказал, я сделал всё, что мог, ─ слышится усталый вздох. ─ Твоему другу только срок скостить могут.
Славке, как выяснилось, ничем не помочь. Вообще. Абрамова быстро сцапали люди его папаши, и теперь он будет чилить в закрытой лечебнице в Швейцарии, а наш друг, который, по сути, всех и спас, за него будет срок мотать, и всем похер. Как прекрасна жизнь, а?
─ Ты знаешь, что я не об этом! ─ поворачиваюсь на пару секунду, и даже ему хочется вмазать, чтоб чушь нести перестал. ─ Хотя, с твоими связями ты мог бы и не такого добиться.
─ А, так ты считаешь, всё так просто? ─ злится.
─ А как? Нахрена вы тогда всем этим дерьмом занимаетесь, если ни черта не можете? Бандиты долбаные, а не в состоянии справиться с настоящими отморозками. Грош цена вам, понятно?
Пытаюсь открыть его сейф, но не выходит, и вскоре становится ясно, что пароль предусмотрительно поменяли.
─ Я не дам тебе испортить жизнь из-за какой-то девчонки.
Из-за какой-то? Ха, забавно… Я слышал, что маму он похитил со свадьбы, буквально свихнувшись на ней, и ничьи уговоры его не остановили.
─ А из-за чего дашь? ─ поднимаюсь на ноги. ─ Из-за разборок ради денег и власти? Непонятной делёжки чего-то эфемерного, чего до сих поделить не получается? Ты из-за этого маму не уберёг! Ты Мишку не уберёг, а теперь меня лечить будешь?
Он замахивается, привычным способом собираясь прекратить бессмысленный, как ему кажется, вечный спор, но вдруг опускает руку, будто поняв, что ничего не добьётся. Это для меня удивительно, только и в его глазах я вижу это самое удивление. Неужели дошло, как всё это тупо и бессмысленно?
