class="p1">Возмущаюсь, потому что Давид останавливается. Его пальцы внутри, растягивают меня, но не двигаются. Моя киска сама сжимается, пытается получить больше контакта.
Мне нужно.
Нужно ещё.
И Алан, который медленно гладит клитор, делает только хуже. Его касания невесомы, раззадоривают. Кажется, что у меня кровь вскипает, вот вот взорвусь.
Но не хватает совсем немного.
Ещё один градус, капля.
– Согласись, куколка, если хочешь продолжения. Ты ведь хочешь, такая мокрая. Пиздец. Кажется, тебя можно трахать вечность, никакой смазки не нужно будет.
– Да?
Ладонь Алана скользит по ноге, а его смешок щекочет кожу. Кажется, я теряюсь сознание, не могу выдержать. Умираю, когда палец мужчины медленно протискивается в меня.
Они вдвоем. Внутри. Их пальцы давят, дарят желанную наполненность. Не ту, что так необходима. Но приятно. От того, как всё растягивается, как немножко тянет, острыми иглами прокалывая кожу.
– И правда. Такая мокренькая, Анют, - так тесно, жарко. Я могу лишь откинуться на спину Алана, сильнее развести ноги. Податься бедрами вперед, пытаясь возобновить движения. – И нетерпеливая.
– Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста.
Прошу, срывая голос. Горло царапает криком, но я не останавливаюсь. Прошу, мне кажется, что сейчас сердце остановится. Всё тело полыхает, кожа становится слишком чувствительной.
Их одежда трется, вызывая дискомфорт. Но такой приятный, своеобразный. Кажется, что я пляшу на лезвиях. Каждое движение и касание вызывает волну в теле, реакцию. Причиняет боль и наслаждение.
Мне кажется, что у меня температура под сорок, лихорадит.
– Когда ты так просишь, куколка, я не могу отказать. Вот так, да?
– Да!
Они двигаются, синхронно, плавно. Медлят, заставляя просить сильнее. Мне ни капельки не стыдно. Алан говорил, что в сексе нет ничего постыдного. И я открываюсь, прошу, говорю обо всём, что мне нужно.
Хочу их.
В себе.
Не пальцы, по-настоящему.
Словно в бреду слышу, как расстегивается молния на брюках, звенит бляха. Это всё далеко, в другой Вселенной. В моей – только желание, которое заполняет до краев.
И пальцы мужчин, которые цепляют мои соски. Сдавливают, от чего я сжимаюсь сильнее, пытаюсь стонать, но горло перекрывает. Вырывается лишь всхлип, от которого я глохну.
Давит нажимает ладонью мне на спину, заставляя лечь на Алана. Истерзанные соски царапают его кожу, я вся вибрирую. И прижимаюсь сильнее, наслаждаясь его горячим телом.
Не у одной меня лихорадка, это заразно.
А после все исчезает. Когда Давид входит в меня одним размашистым движением, заполняя полностью.
Давид замирает внутри, давая прочувствовать всё. Горячий твердый орган, который распирает. Давит на чувствительные точки, от чего я нетерпеливо ерзаю.
Мне нужно больше и сильнее.
Больше никто не касается клитора и груди, не доводит до грани. И возбуждение, как застывший зверь. Царапается и заставляется двигаться самой. Не могу думать, осознавать.
В комнате не хватает воздуха, жарко. Кажется, что каждый сантиметр пропитан жаром и возбуждением. Запахом секса, наших тел. Терпкий аромат, который забивает легкие.
Упираюсь коленями по бокам от бедер Алана, стараюсь удержаться. Упираюсь в его пресс ладонью, устраиваясь удобнее. Мне нравится, как напрягается его тело подо мной. Его мышцы напряжены, становятся каменными, стоит прикоснуться к ним пальцами.
Я почти лежу на одном мужчине, пока другой двигается во мне. И чувствую себя самой счастливой. И желанной. То, как горят глаза Алана, не дают переживать.
Похотью. Возбуждением.
Мне хочется верить, что в этом блеске есть и крупица любви. Совсем немного, чтобы не разочаровать своим поведением. Заслужить прощение за то, что я не могу любить его одного.
– Быстрее, куколка? Или достаточно.
– Да. Быстрее.
Прошу, лихорадочно шепчу что-то ещё. Хватаюсь за руки Алана, подаюсь навстречу Давиду. Всё заполняют пошлые шлепки, низкий гортанный стон мужчины.
Я опускаю ладонь ниже, касаюсь бедра Алана. Замираю от особо сильного толчка. Словно шокером коснулись прямо лона, прошибая волнами электричества.
А мужчина сам сжимает мою ладонь, направляет к своему члену. Горячая кожа прожигает руку, набухшая головка пульсирует под пальцами. Медленно веду, не стараясь отомстить.
Сложно балансировать, помнить о чем-то ещё. Давид ускоряется, его толчки становятся беспорядочными, медленно и быстро. Жестко и плавно. Он не дает подстроиться, словить ритм.
Могу лишь стонать, пытаться удержаться в реальности. И вести рукой по члену Алана, доставляя удовольствие. Мужчина прикрывает глаза, матерится. Направляет меня своей ладонью. Его пальцы обхватывают мои, задают нужный ритм.
И это хорошо. Потому что сейчас – я не могу ничего.
– Я хочу…
Прошу, потому что чувства плещутся внутри, отравляют. До конца, до головокружения и ядовитого плюща, который обволакивает тело.
– Без рук, куколка. Кончи так.
– Нет. Я не могу. Мне нужно.
Мне не хватает только толчков, слишком мало. Их недостаточно, хотя Давид бьёт по центру возбуждения, каждым толчком отправляет к грани возбуждения. И дергает обратно, не давая пересечь.
Алан же целует меня. Притягивает, наматывает мои волосы на кулак. Кусает губы, грубо и жадно. Поцелуй быстрый, ни капли медлительности. В ритме движений, которыми я ласкаю мужчину.
Мышцы словно выкручивает каждую секунду. И когда ладонь обжигает горячей жидкостью, а язык Алана трахает мой рот, я теряю сознание. Уплываю в нирвану с последним толчком Давида.
Словно взрываюсь, поднимаюсь пылью к звездам. Высоко-высоко, где так хорошо. Я словно плыву, растворяюсь в этих ощущения. Короткие спазмы проходят по телу, но не мешают.
Хорошо.
Давид медленно отстраняется, выходит из меня. На смену его жестким движениям приходит пустота и капля холода. Прохладный воздух ласкает влажную спину. И это даже хорошо. Приводит в чувство.
Напоминает, что я всё ещё живая.
– Ты как? – протестующе стону, когда Давид тянет меня на себя. Заставляет сесть, и откинуться в его объятиях. Не могу больше, меня нет. Стараюсь объяснить, но в итоге машу головой. Голосовые связки словно заморозило. – Всё хорошо, куколка?
Киваю.
Это мой максимум.
Напрягаюсь, когда член мужчины проходится по лону. Смотрю на Алана, который тоже медленно садится. Пожирает меня взглядом, а я, кажется, не выдержу даже простого поцелуя.
– Как ты себя чувствуешь, Анют? – Алан касается моего лица, тянет на себя. – Воронцов, дай ей пространство. Ты её пугаешь.
– С хера ли я пугаю? Или пугаю?
Голос Давида хриплый, низкий. Он действительно беспокоится, и это бьёт прямиком в сердце. Неопределённо жму плечами, отодвигаясь. Прижимаю к себе колени.
Кожу ладони стягивает из-за подсыхающей спермы Алана, понимаю, что пачкаю и ноги, которые обнимаю. Не знаю, как лучше поступить. По бедрам медленно стекает семя Давида.
Мы не предохранялись.
Были втроем.
Это…
Лоботомия
