– Мария, присаживайтесь, – Петрович указывает на кресло возле своего стола. – Будете чай или кофе?
– Нет, спасибо, – сажусь.
– У вас какие-то вопросы?
– Не совсем. У меня проблемы.
– Например? – он прикладывает указательный палец к губам и впивается в меня взглядом.
– Семейные обстоятельства складываются так, что я не могу более работать: мне нужно срочно уехать из страны. Поэтому я прошу вас подписать мое заявление на увольнение одним днем.
Петрович выглядит удивленным и озадаченным: он хотел от меня избавиться, но не ожидал, что все произойдет так быстро. И теперь, когда представилась возможность осуществить задуманное, он в замешательстве. Он переводит взгляд на свой мобильный телефон, а потом – снова на меня.
– Господин Рябинов в курсе?
– Нет, я не успела ему сообщить.
– Мария, будем честными друг с другом, – он лукаво улыбается. – Ваше желание связано с повышением Георгия?
– Отнюдь, – сохраняю спокойствие. – Иначе я бы пришла к вам раньше.
– Конечно, – он пытается скрыть изумление. – В таком случае, не буду вас задерживать. Надеюсь, семейные обстоятельства разрешатся наилучшим образом.
Не сомневайся! Как только я покину это здание, моя жизнь наладится! Я люблю свою работу, но в данном конкретном случае это не взаимно. Нужно уметь проигрывать. Проигрывать с достоинством.
Стоит мне только появиться в отсеке, как Аня и Оля вскакивают со своих мест.
– Где Ландышева? – спрашиваю я.
– Она еще не приходила, – отвечает Оля. – Маш, мы слышали про Гошу… Это…
– Это не мои проблемы. Мне нужно срочно уехать из страны на неопределенный срок, поэтому я увольняюсь.
– Что?! – хором произносят девочки.
– Да. Так вышло. Поэтому я попрошу вас собрать мои вещи: заберу их потом.
Аня опускается в свое кресло и утыкается в монитор, а Оля продолжает стоять передо мной.
– Маш, ты не можешь…
– Я могу. И это не обсуждается. С радостью предалась бы ностальгии на пару часов, но времени в обрез, – снимаю со спинки кресла куртку и беру в руки сумку. – Я позвоню, когда вернусь. До встречи.
Но они лишь молчат в ответ. Оно и к лучшему: не о чем говорить. Мы – коллеги, а не подруги: наше общение прекратится, как только я покину здание компании «Х». Возможно, мы пересечемся где-нибудь раз или два, выпьем кофе и даже что-то обсудим, но этим все и ограничится. Потому что дружба – это не про меня. Хватит с меня друзей! И работа в компании «Х» – тоже не про меня. Довольно!
В последний раз нажимаю на кнопку вызова лифта, в последний раз вхожу в кабину, в последний раз выхожу на первом этаже, в последний раз окидываю взглядом серые стены в темно-бордовую вертикальную полосу. Смотрю на экран мобильного телефона: пять пропущенных вызовов от Рябинова, десять – от Шарова. Интересно, что они хотят мне сказать? Как им жаль или как они рады? Впрочем, неважно: не хочу ни слышать, ни видеть эту парочку!
В последний раз спускаюсь по ступенькам и сталкиваюсь с Мокрозадом.
– М-м-м-маш, ты уволилась?
– Все уже знают? – изгибаю бровь.
– М-м-мне сказали…
– Да, Василий, я уволилась, – грустно улыбаюсь.
В маленьких глазах читается всеобъемлющий ужас, как будто мое увольнение задело его за живое.
– Наконец-то! – кто-то хватает меня за руку. – Ты сдурела?
Шаров… Как он посмел ко мне прикоснуться?!
– Отпусти, – сквозь зубы произношу я.
– Да ладно? Нам нужно поговорить.
– Отпусти.
– О-о-отстань от нее, – Мокрозад делает шаг в нашу сторону.
– Вася, это не твое дело, – Шаров крепче сжимает мою руку.
– Мне больно!
– Отвали от нее сейчас же!
Мокроусов говорит без запинки, его голос полон решимости и злобы, и новоиспеченный директор департамента то ли от удивления, то ли от испуга (что маловероятно) ослабляет хватку. Я вырываюсь и, сама не знаю почему, прячусь за спиной человека, от которого прежде старалась держаться подальше.
– Нам нужно поговорить, – повторяет Шаров, а черти в его глазах точат ножи.
– И-и-иди к машине, – говорит Василий через плечо.
– Вася, не беси меня! Это не твое дело!
– О-о-отстань от нее.
Смотрю на Шарова, и мне становится страшно: никогда не видела его таким взбешенным. Ему мало того, что он занял предназначенную мне должность? Мало того, что он теперь в команде с Рябиновым? Мало того, что я уволилась? Чего еще ему нужно?! Пусть убирается и оставит меня в покое!
– Мэри, ты думаешь, этот клоун мне помешает? – он делает шаг вперед.
– О-о-отвали! – Мокрозад, похоже, решил стоять намертво.
Краем глаза замечаю, что на крыльцо выходит внушительных размеров охранник и заинтересованно смотрит на нас. Это не может не радовать: в случае, если Шаров начнет распускать руки (а, судя по его виду, он уже еле сдерживается), у Василия будет шанс выжить.
– Георгий, я не намерена с тобой беседовать, – стараюсь говорить как можно громче, чтобы охранник услышал. – Посему прошу оставить меня в покое.
– П-п-понял?
– Все, ты меня достал!
Шаров хватает его за грудки и пытается сдвинуть с места, но Мокроусов старается удержаться на месте: он расставляет ноги на ширину плеч и вцепляется в лацканы пиджака оппонента. Вообще, эта парочка смотрится более чем комично, только мне сейчас не до смеха. Перевожу полный ужаса взгляд на охранника, и тот одним прыжком оказывается возле меня.
– Давайте мы тут все успокоимся, – басом говорит он.
Но Шаров и Мокроусов продолжают таращиться друг на друга, не разжимая рук. «Какой чудесный момент для того, чтобы ретироваться», – сообщает здравый рассудок. Медленно пячусь назад: шаг, второй, третий. Моя машина совсем рядом – всего-то в двадцати метрах. Еще немного, еще чуть-чуть… Шаров замечает мое отсутствие только тогда, когда я открываю дверь машины. Он отталкивает от себя Василия с такой силой, что тому с трудом удается сохранить равновесие и не рухнуть на землю. Но я – уже в машине, предусмотрительно заблокировала двери и завела двигатель. Мокроусов и охранник перехватывают Шарова в нескольких метрах от меня. Трогаюсь с места, быстро выкручиваю руль влево и, оказавшись на проезжей части, выжимаю педаль газа.
Не проходит и пары минут, как на мониторе высвечивается «Георгий Шаров». Сбрасываю вызов, но он звонит снова. Неужели непонятно, что я не имею ни малейшего желания разговаривать с ним?! Больше никогда! Пусть подавится своей новой должностью! Не-на-ви-жу! Снова звонок.
И что он только хочет сказать? Впрочем, какая теперь разница? После того, что он сделал, не помогут никакие слова. Остановившись на красный сигнал светофора, достаю из сумки мобильный и отключаю его.
