– Смотри, – предупредил он брата, – ты уже почти исчерпал свой кредит, и тебе его не увеличат.
– Чепуха! Они же знают, что я привожу на игру джентльменов с толстыми кошельками. Так что фактически они наживаются благодаря мне! – когда Адам проигрывал крупные суммы, ему предоставлялась возможность играть в долг под один процент в неделю.
Майк не скрывал своего беспокойства:
– Только не говори потом, что я тебя не предупреждал.
– Ладно, ладно… Я слышал, ты ездил к отцу, – переменил тему Адам.
Майк счел за благо сделать то же самое:
– Да, вчера. Но должен сказать, что старику еще далеко до полного выздоровления.
Месяцем раньше Джо Грант, которому уже перевалило за шестьдесят, врезался на своем „мерседесе" в автобус и получил перелом грудины – не столь уж опасный сам по себе, однако сердце и легкие пострадали довольно серьезно.
– На уик-энд я снова собираюсь съездить домой. Хочешь, поедем вместе? – предложил Майк. – Я как раз думал обкатать новый мотоцикл.
Он до сих пор хранил все свои машины, начиная с самой первой, но теперь они стояли не в старом сарае, а в отличном гараже, рядом с гоночным одноцилиндровым „мэнкс-нортоном", мощным „нортон-интером" и стремительным, но шумным „BSA-голд-стар", который Майк использовал для загородных прогулок в компании друзей.
– Ну, куда же ты без мотоцикла, – отозвался Адам не то снисходительно, не то высокомерно. Успехи Майка весьма волновали его, но он старался не высказываться по этому поводу. Его удивляло и раздражало, что младший брат процветает, что у него прекрасный собственный дом на Итон-Террас, а себя он чувствовал униженным: в свои двадцать восемь лет он по-прежнему прозябал в темной и пыльной адвокатской конторе в качестве Клерка с грошовым жалованьем, и лишь недавно ему начали поручать более или менее важные дела. Напротив, Майк, вроде бы даже и без особых усилий, зарабатывал огромные деньги и проводил жизнь среди роскоши, в окружении красивых людей.
– А как поживает мама? – спросил Адам, снова меняя тему.
– С тех пор как отец попал в аварию, она не пропустила ни одного бриджа, – ответил Майк. – Даже, представь себе, вышла в полуфинал графства Суррей.
Сэм и Клер подошли, чтобы попрощаться. После их ухода Майк заметил:
– Он немного староват для Клер.
– Ну, в его деле тинэйджеры встречаются редко, – возразил Адам. – Шапиро был продюсером „Выжимателя ветра" и „Китобоя".
– Что? Тех самых фильмов Хамфри Богарта? Ничего себе! – Майк был явно заинтригован.
Напротив, на Сэма братья Грант не произвели особого впечатления. Клер была разочарована.
– Я заметила, что они не понравились вам. Почему? – спросила она, устраиваясь поудобнее на мягком кожаном сиденье „роллс-ройса".
– Этот Адам выглядит до такой степени англичанином что кажется каким-то ненастоящим.
Клер рассмеялась.
– Вы хотите сказать, что он слишком красив!
Многих мужчин раздражала привлекательная внешность Адама, его стройная фигура, большие темные глаза и иссиня-черные волосы, прядь которых, как в детстве вечно свисала на лоб.
Сэм покачал головой:
– Да нет красавцев и в Лос-Анджелесе столько, что они идут по гривеннику за дюжину. Но есть в Адаме что-то странное. Да и в его брате тоже. Похоже, Майк из тех кто делает деньги на риске. – В уютном полумраке „роллс-ройса" его рука уверенно обняла плечи Клер укутанные топазовым бархатом.
– Нет. Рискует-то как раз Адам. А Майк никогда не играет – возразила Клер.
– Я имел в виду совсем другой риск. – Осторожно за подбородок, он приблизил лицо Клер к своему лицу.
Пятница, 30 мая 1958 года
– Как мне хотелось бы, чтобы хоть раз, когда я приду домой к чаю, у нас не было никого из посторонних – выпалила Миранда после отъезда последнего из гостей Элинор.
– Я приглашаю людей на чашку чая только в будни.
– Да, но зато каждый день, Ба!
Затворив тяжелую входную дверь, Элинор повернулась к Миранде, которая с хмурым видом стояла под портретом сестер О'Дэйр, написанным год назад Пьетро Аннигони Честно говоря, Элинор хотелось бы, чтобы ее младшая внучка больше походила на ту Миранду что скромно и чуть застенчиво глядела с портрета.
Она оторвала взгляд от картины и улыбнулась Миранде:
– Я имею право приглашать к себе друзей, не правда ли? Так что постарайся быть благоразумной. Они приходят всего лишь на часок-другой.
– Друзей? Хороши друзья – издатели, журналисты, почитатели, иностранцы! – сердито возразила Миранда. – Иногда я не понимаю, где я живу – в своем доме или в твоем рекламном центре.
– Мои посетители – это те, кто продает и покупает мои книги, так что именно с их помощью ты живешь в своем доме, – заметила Элинор с упреком. – И в конце концов, они отнимают не так уж много времени.
Элинор принимала гостей с четырех до половины шестого: в это время она как раз обычно делала перерыв в работе, а кроме того, эти чаепития позволяли ей представать перед большим количеством людей гостеприимной хозяйкой, не неся слишком больших расходов.
Гостей поджидал на станции белый „роллс-ройс" Элинор с шофером, облаченным в темно-красный форменный костюм. Польщенные встречей посетители доставлялись в Старлингс, где их усаживали за большой, накрытый по старинке стол из красного дерева и угощали чаем со всем тем, с чем издавна принято пить его в Англии. Таким образом Элинор без особых усилий общалась со своими издателями, большинство из которых теперь при каждом своем приезде в Англию непременно наведывались в Уилтшир. Элинор внимательно выслушивала их мнения, поскольку знала, что для того, чтобы приобрести „звездный" статус, писатель должен уметь публиковать свои книги в нужном месте, в нужный момент, за нужную цену и в нужном исполнении. Контракты, заключаемые Элинор, далеко не сразу стали такими, какими были теперь, – некоторые из их пунктов совершенствовались в течение многих лет. Став знаменитой, Элинор могла сама диктовать условия, и прежде, чем поставить свою подпись под новым контрактом, она просила издателей за чашкой чая обрисовать их планы относительно публикации ее книги.
Кроме того, благодаря чаепитиям она имела возможность напрямую общаться с читателями. Особенно любила она выяснять мнение своих посетителей относительно проекта обложки будущей книги. Элинор провела много времени в книжных магазинах, наблюдая за покупателями и стараясь уяснить себе, что привлекает их внимание к той или иной книге, и неизменно оказывалось, что особенно важную роль играет именно обложка.
Так что, невзирая на неудовольствие Миранды, Элинор никак не могла отказаться от своих чаепитий. Взглянув на внучку, она сказала, впрочем, без особого убеждения:
