– Кстати, я собираюсь сделать погуще живую изгородь на фасаде. А то люди все время заглядывают…
– Какая наглость! Частная жизнь – это право каждого человека. Хотела бы я знать, что может быть интересного в зрелище безобразного старого дома… Ты делала еще какие-нибудь преобразования в нем?
– Ну… у меня есть кое-какие задумки по этому поводу, если вы не сочтете их излишне расточительными. Вам же известно, что мистер Парнелл очень часто наносит нам визиты, если бывает в Англии. Он очень любит работать в тишине и полном покое. И было бы очень удобно оборудовать на первом этаже дополнительную комнату. Я уверена, что все окупится при продаже дома. Вы же не станете бросать деньги на ветер.
– Это уже будет твое дело, дорогая, когда все, что принадлежит мне, станет твоим. И если хочешь потратить деньги, то на здоровье. Я возражаю только против пустых, ненужных трат… Вот, к примеру, счета за вино. Четыре дюжины бутылок шампанского, в то время как есть превосходный рейнвейн, который можно с таким же успехом выставить на стол, если пришли гости.
– О, это все Вилли. Он приглашал влиятельных людей.
– У меня и мысли не было, что это ты. Тебе не нужно для того, чтобы отличиться, так выставляться. В том числе и перед мистером Парнеллом. Делай так, как считаешь нужным, если речь идет о том, чтобы ему было удобно работать. Мне это только в радость.
Кэтрин нежно обняла тетушку, вдыхая аромат лаванды, исходящий от неимоверного количества платков, в которые та была закутана.
– Милая тетушка Бен! Ну что бы я делала без вас?!
Старая дама посмотрела на Кэтрин, как всегда, с любовью и проговорила:
– Не имею на этот счет ни малейшего понятия.
Рождество Вилли проводил дома. Он пребывал в мрачном настроении, был раздражен. Очевидно, он предпочел бы находиться со своей избранной компанией в Лондоне, но он исполнял отцовский долг, а заодно хотел присмотреть за Кэтрин: не собирается ли она устроить свой собственный праздник вместе с любовником. Все это доводило капитана О'Ши до белого каления, однако он упрямо шел по избранному им однажды пути. Ведь он решился не на развод, а на постоянное ожидание грядущего вознаграждения и при этом испытывал нечто вроде садистского удовольствия, бдительно наблюдая за женой. Если он несчастлив, так пусть будет несчастна и Кэтрин. Вообще в нем вовсю бурлила его кельтская кровь, она сталкивалась с его возбужденным умом и глубочайшей меланхолией – в результате он постоянно сильно напивался. И тогда, как в истинном кельте, в нем вспыхивала жажда мести.
Тем не менее дети получили от праздника подлинное наслаждение. Пока они видели отца только с лучшей стороны, а Джералд просто восхищался им, стараясь во всем ему подражать. Мальчику безумно хотелось так же безукоризненно одеваться и быть таким же превосходным наездником. К превеликому счастью, он совершенно не замечал разлада между родителями. Он оставался в превосходном расположении духа, был все время весел и бодр, а когда настало время возвращаться в школу, поцеловал на прощание мать, как всегда, с обожанием. Если девочки пока еще не знали, откуда берутся дети, то Джералд это знал и поэтому с огромной нежностью наказал матери, чтобы та берегла себя.
Что сталось бы, узнай ее почти взрослый сын правду?
Наверное, хорошо, что другой ее гость приехал в Элшем после того, как Джералд отправился в школу.
Чарлз провел Рождество в Эйвондейле. Он часто писал Кэтрин, но не виделись они целый месяц: Чарлз ждал до тех пор, пока окончательно не убедился, что Вилли уехал.
И вот в одно морозное утро Чарлз запросто вошел в особняк, как к себе домой. За ним по пятам семенил его любимый ирландский сеттер.
Кэтрин отпустила слуг, которые стояли как вкопанные, наблюдая за этим нежданным вторжением. Мистер Парнелл казался таким оживленным и стремительным – он отложил в сторону свою дорожную накидку из толстого твида, а большой рыжий пес стал носиться по комнате, обнюхивая мебель, словно, как и его хозяин, прибыл к себе домой.
– Я приехал пожелать тебе счастливого Нового года, – проговорил Чарлз и, предварительно убедившись, что все слуги ушли, заключил Кэтрин в объятия. – Ну, как ты поживаешь, дорогая моя? С тобой все в порядке? Как ты себя чувствуешь? Я привез тебе подарок на Рождество.
Кэтрин невольно зарделась, и неожиданно угрюмый январский день заискрился для нее радостью.
– О, какой подарок? Скажи!
Он щелкнул пальцами, приказав:
– Гроуз, ко мне!
Пес повиновался. Чарлз взял его за ошейник и подвел к Кэтрин.
– Это твоя новая хозяйка. Ты должен неукоснительно слушаться ее и преданно служить ей.
– Чарлз! Но ведь Гроуз – твой любимец!
– Поэтому-то я и дарю его тебе. Ну, полно, почему ты заплакала, и именно сейчас, в такой момент?
Кэтрин промолчала. Она лишь положила голову ему на плечо и тут же почувствовала, как теплый язык Гроуза нежно лижет ей руку. Наконец она проговорила:
– Только ты можешь дать мне такое счастье!
– Но ведь иногда я доставлял тебе и горе, правда? Ладно, давай лучше сосредоточимся на будущем счастье.
– А Гроуз не заскучает по Эйвондейлу?
– Нет, конечно. А у меня теперь здесь два друга, к которым я буду приезжать в гости. Кроме того, ты, женщина, часто остаешься совершенно одна в доме. И мне будет намного спокойнее при мысли, что теперь с тобой рядом моя собака. Скажи девочкам, что они могут дрессировать его. Он очень способный пес.
– Они полюбят его.
– Тогда давай позовем их и познакомим с ним.
И в доме началось веселье, какого здесь не было очень давно. Это был самый счастливый вечер за все последнее время. Кэтрин обожала Чарлза, когда он был весел и беспечен. Она не была уверена, что кто-нибудь еще, кроме нее и ее семьи, когда-нибудь видел его таким. Когда пришли Джейн и мисс Кумб, Гроуз принялся ласкаться к ним. Правда, пока он по-прежнему всякий раз возвращался к хозяину, ложась у его ног, но Чарлз сказал, что очень скоро он перенесет свою верность на новую хозяйку.
– Скоро у нас будет новая сестренка, – сообщила Нора, которая, как обычно, совершенно не умела хранить секреты. – Вы приедете посмотреть на нее, мистер Парнелл?
– Конечно! Но, кстати, тебе известно, что маленькие сестренки иногда оказываются маленькими братиками?
– Нет, это будет сестренка, – решительно проговорила Нора. – Так сказал маме Бог. Он очень сожалеет о том, что сделал с нашей последней маленькой. Он забрал ее к себе обратно. Но я думаю, он сделал это по ошибке.
– Мисс Нора! – воскликнула Эллен. – Бог никогда не ошибается. Как вы только можете говорить такое?
– Вот поэтому-то он и возвращает нам ее обратно! – тоном, не допускающим возражений, вскричала Нора.
