В то майское утро в кабинете нотариуса собрались люди, желавшие помочь Розе и Пьеру Луиджи, молодым людям, вынужденным продавать землю. Земля, правда, была еще не заложена, но следовало уплатить долги, провести окончательный расчет и набрать денег на дорогу в Штаты.
Покупал «Фавориту» Карло Ловати, друг Иньяцио, он готов был предложить разумную цену и не собирался воспользоваться трудным положением брата и сестры.
Карло Ловати должен был стать свекром Розы. Но погиб Анджело, пришло разорение, кончившееся пожаром в «Фаворите», и вообще произошло много такого, о чем посторонние лица могли только гадать.
Ловати с симпатией посматривал на Розу. Он жалел, что эта девушка так и не станет его невесткой. Он умел безошибочно оценить женщину и редко заблуждался. Из Розы получилась бы замечательная мать семейства. Здоровая девушка — ясные глаза, прекрасные зубы, стройное, но крепкое тело. Она бы ему нарожала целый выводок внуков. Но все случилось не так, как они с Иньяцио намечали.
Добрый Ловати вручил нотариусу подписанные обеими сторонами документы, удостоверявшие, что Дуньяни отказываются от всяких прав на земли, принадлежавшие им не одну сотню лет.
— Если вам понадобится помощь, — сказал он Розе, — любая помощь, постучите в дверь нашего дома. Вам всегда откроют…
Потом помощник нотариуса собрал всю документацию. Одни бумаги предназначались для архива, другие должны были пройти регистрацию. Роза хорошо знала помощника нотариуса, скромного служащего лет пятидесяти. Как-то он попросил принять в «Фаворите» его младшую дочь. Девочка страдала анемией, здоровая еда и свежий деревенский воздух пошли ей на пользу.
Роза прошла с помощником в комнатку, где он проводил целые дни, переписывая документы ровным бисерным почерком, — верный признак уравновешенности и скромности его натуры.
— Я вам помогу, синьор Аугусто, — предложила девушка.
Она открыла темно-зеленую матерчатую папку с уголками черной кожи. На папке была наклеена прямоугольная карточка с надписью «Дуньяни Иньяцио и сыновья». Роза принялась складывать документы, которые еще недавно удостоверяли состояние семьи Дуньяни, а теперь свидетельствовали о том, что семья не владеет ровно ничем.
Бумаги эти уже не имели никакой ценности, как вышедшие из употребления банкноты. Документ, удостоверявший права Дуньяни на землю «Фавориты», годился теперь лишь на растопку. Но синьор Аугусто объяснил, что такие бумаги должны храниться двадцать лет. И тут Роза бессознательно сделала то, о чем прежде и помыслить не могла бы: она вытащила бумаги, быстро сложила и незаметно сунула в карман пальто.
Теперь она знала: этот странный, необъяснимый поступок сделал возможным потрясающий обман, на котором она построит свое будущее.
Мистер Джон Купер-младший, привлекательный молодой человек ростом метр восемьдесят, с чеканным профилем Куперов, со светлыми усиками по последней моде, умел держаться с достоинством. Торговое дело, начатое с нуля Джоном Купером-старшим и Гленном Тейлором, в немалой степени способствовало благополучию города. Гленн Тейлор, тесть мистера Купера-старшего, который ввел в торговую практику новые методы и приемы, свято следовал определенным принципам. Например, считалось неприличным, чтобы продавщица из отдела дамского белья носилась в воздухе на самолетах. Газеты без конца писали о ней, публиковали ее фото в кабине крылатой машины: летный шлем, очки и развевающийся шарф. Ее прозвали Летающая Роза. Для мистера Тейлора и мистера Купера-старшего ничего не значило даже то обстоятельство, что покупательницы и даже покупатели толпились у прилавка в надежде купить именно у Розы корсет или ночную рубашку.
— Да она же нам кучу денег приносит, дедушка, — попытался убедить Купера-старшего внук.
— Я и без тебя знаю, — раздраженно ответил дед, — но я не смешиваю работу со всякими непристойными развлечениями.
— А я ей жалованье увеличил, — признался молодой человек.
— А я тебе приказываю уволить ее, и немедленно, — категорично заявил дед.
Спорить с разбушевавшимся стариком было бессмысленно. Джону Куперу-младшему очень хотелось увеличить Розе жалованье и предложить место заведующей отделом. Поэтому, вызвав ее в кабинет, чтобы объявить об увольнении, он чувствовал себя не в своей тарелке. Нервно вертел ручку, говорил о вещах посторонних и никак не мог добраться до сути. Бедный Джон был вынужден делать то, к чему душа его совсем не лежала.
Купер открыл золотой портсигар и протянул его Розе.
— Спасибо, я не курю, — отказалась девушка.
Она спокойно сидела напротив Джона и не могла понять, зачем, собственно, ее вызвали.
— Очень хорошо, — одобрил мистер Купер-младший.
Взяв сигарету, он постукивал ею по портсигару, прежде чем зажечь.
— Мне нравятся женщины, которые не курят, — добавил он.
Джон оценивающе взглянул на Розу: красавица и, похоже, умница. А если сделать ее своей любовницей? Он представил Розу на ипподроме или на каком-нибудь банкете, в модном ресторане или в театре на премьере. Платья от Ворса, драгоценности от Ван Клиффа… Даже если она согласится, дедушка, убежденный христианин-методист, устроит такое, что внуку несдобровать. Впрочем, может, дедушка и поймет… Глупые фантазии. В двадцать семь лет он размечтался, как мальчишка, не в силах противостоять диктатуре деда.
Джон откинулся в кресле, закинул ногу на ногу, уронив пепел на ковер, и наконец решился:
— Итак, мисс Роза, что бы вы ответили на предложение поужинать со мной сегодня вечером?
Вопрос был не из легких и требовал быстрого ответа. К тому же Роза боялась задеть самолюбие молодого человека.
— А вы не будете против, если я приду вместе со своим женихом? — спросила она.
Джон Купер-младший расхохотался.
— Вы самая милая и самая умная девушка в мире.
— А вы очень загадочный начальник, — с улыбкой парировала Роза.
— Вы мне очень нравитесь, мисс Роза.
— Я польщена.
— Но я должен уволить вас, — произнес мистер Купер-младший.
После того как он сказал это, у него словно гора с плеч свалилась.
— Наверное, мне следует упасть в обморок, — пошутила Роза.
— Не я принял такое решение, — попытался объяснить Джон.
— Это дела не меняет.
— Вы правы, мисс Роза. Но мой дед считает, что ваши небесные подвиги несовместимы с работой в универмаге.
— А я думала, что служащих ценят по тому, какой доход они приносят хозяевам…
— К сожалению, все не так просто.
— Понимаю.
