— Это вам только кажется! В прошлом году вы оставили огромное количество мусора на поле, где стояли… Боюсь, мне придется запретить вам пользоваться водой — из санитарных соображений.
«Зачем он пришел?» — судорожно соображал мистер Сэм. Он едва сдерживался, чтобы не разразиться громкой бранью.
— Прошу вас, присядьте, господин шериф. Давайте не будем торопиться. Расскажите мне, что вам нужно. Быть Может, мы придем к согласию…
Шериф опустился на предложенный ему стул.
— Видите ли, — сказал он, — моя жена Элизабет и ее подруги собирают деньги на открытие клуба любителей цветов.
«Ах, вот оно что! Все ясно. Ему нужны деньги, и не дать их ему никак нельзя — иначе нас ждут здесь большие неприятности. Он и впрямь может отключить нам воду. Почему все они считают, что циркачи гребут деньги лопатой?»
— Мистер Сэм, к вам можно?
Если бы даже мистер Сэм и не узнал голоса Мары, он сразу смог бы догадаться, кто вошел, по выражению лица шерифа. Бентли вскочил, его поросячьи глазки забегали. «Ишь, обрадовался, старый кобель!» — подумал мистер Сэм.
— Проходи, Мара! — сказал хозяин цирка так радостно, что Принцесса даже удивилась. Взглянув на раскрасневшееся лицо шерифа, она растянула губы в озорной улыбке.
— А я и не знала, что у вас гости, мистер Сэм, — проговорила она, ослепительно улыбаясь шерифу. — Быть может, вы представите меня этому джентльмену?
Мистер Сэм, прекрасно знавший, как быстро меняется настроение у Мары, страшно нервничал. Он видел, что шериф в восторге от Мары, и теперь результат визита Бентли целиком и полностью зависел от Принцессы. И Мара оказалась на высоте. Когда шериф наконец ушел, мистер Сэм с трудом удержался, чтобы не запрыгать от радости: ослепленный красотой Мары, шериф напрочь позабыл и о «санитарных соображениях», и о жене Элизабет, и о ее клубе любителей цветов. А когда Мара пригласила шерифа с женой в гостевую ложу на вечернее представление, Бентли засиял как начищенный доллар.
Проводив шерифа, мистер Сэм вернулся к Маре, размышляя, какую цену она заломит за нейтрализацию противника.
— Что это ты вскочила сегодня ни свет ни заря? — спросил он. — Ты же обычно спишь до полудня!
— Дело касается моего контракта. Я полагаю, настало время поговорить нам с вами с глазу на глаз.
— Это о чем же? — мистер Сэм разволновался еще больше. — Ты недовольна тем, что получаешь самое высокое жалованье в цирке? Кто это настроил тебя на подобный лад? Я слышал, этот старый дурак Лэски ездил в Мемфис слушать блюз. Он был в солнцезащитных очках и при наклеенных усах, но Оли Джонсон все равно его узнал. Он что, уже увиделся с тобой и что-то предложил?
— Я не понимаю, о чем вы. — Она взглянула на хозяина так обиженно, что его подозрения еще больше усилились, и он страшно разозлился и разнервничался.
— Не забывай, что у тебя подписан с нами контракт и до конца сезона ты не имеешь никакого права от нас уходить.
— Но, мистер Сэм, вы же все не так поняли! Я пришла сказать, что мне не нужны никакая гостиная и никакой пульмановский вагон. Он не стоит того, чтобы кто-то из-за него волновался. Именно об этом я и сказала тому агенту, с которым разговаривала…
— Какому агенту? — перебил ее хозяин.
— Его зовут Джозеф Конти. Говорит, что он из Нью-Йорка. — Ее зеленые глаза были бездонными и невинными. Слишком бездонными. Слишком невинными. Разумеется, она не могла не знать, что Конти — один из крупнейших цирковых агентов Нью-Йорка. А вдруг и правда не знает? В некоторых вопросах Мара просто чудовищно невежественна.
— Он сказал мне, что согласно моему контракту — а я подумала, что не будет ничего плохого, если он на секундочку в него заглянет — я могу зимой выступать в других цирках.
— Но я сам в состоянии порекомендовать тебе, куда лучше податься зимой!
— Да, конечно. Я именно так и сказала мистеру Конти, когда он стал уговаривать меня подписать с ним договор. Я уверена, что вы нисколько не будете против того, чтобы мне зимой где-то выступать, и заявила ему, что никакой агент мне не нужен.
Она улыбнулась хозяину, пробормотав что-то насчет того, что договорилась пойти завтракать вместе с Джоко, и удалилась. Мистер Сэм расстроился настолько, что ему впору было кусать локти. Что значили слова Мары и вообще ее ранний визит?
Нет, дело не в ее предполагаемых зимних выступлениях. Это еще вполне можно пережить. Почему такой сладкий, полузаискивающий тон? Именно он показался мистеру Сэму подозрительным. Неужели она собирается покинуть его цирк в конце сезона? Почему она вдруг добровольно отказалась от спального вагона, от гостиной?
Нет, он не может дать ей уйти — ей, его лучшей артистке! Конечно, у них в цирке есть и другие стоящие номера, но именно Мара приносит Брадфорд-цирку небывалый успех, именно она привлекает внимание газетчиков. Это и понятно: что журналист может написать о Чангах, семье из четырнадцати акробатов, ни один из которых не говорит по-английски? Или о дрессировщике львов, который ненавидит репортеров и ни в какую не соглашается давать интервью? Мара же обожала рассказывать журналистам о себе, каждый раз сочиняя для них что-нибудь новенькое и преподнося таким образом газете очередную сенсацию. Нет, он не должен дать ей уйти, нужно соглашаться на все, что бы она ни попросила. Но, с другой стороны, чем он сможет удержать ее, если она вдруг всерьез решит перебежать, скажем, к Лэски?
В тот день сразу же после дневного представления мистер Сэм отправился к Маре с бутылкой шампанского и коробкой шоколадных конфет. «Я прямо как какой-нибудь кретин ухажер», — подумал он с отвращением.
Он предложил Принцессе разорвать старый контракт и подписать новый, согласно которому ее жалованье увеличивалось на десять процентов и в котором оговаривались условия ее возможных выступлений в других цирках в зимний период. Он пообещал ей и спальный вагон, обставленный той мебелью, которую она сама выберет. Более того, с сегодняшнего дня мистер Сэм будет сам платить жалованье Кланки и повысит заработную плату Лобо.
В обмен на это Мара должна бывать на всех официальных приемах в цирке, давать интервью и занимать гостей, принимая их у себя в костюмерной или в гостиной.
— И все это ты должна делать мило и грациозно, — добавил мистер Сэм, обсудив с Принцессой все условия нового контракта.
— Ну разумеется! Вы же знаете, что я люблю людей! — воскликнула она.
— Ладно, — усмехнулся он. — Может быть, ты еще о чем-нибудь хочешь меня попросить?
— Да, — сказала она тихо. Мистер Сэм вздрогнул, когда она мягко чмокнула его в щеку.
— Теперь все, — проговорила Мара.
