водителя стала еще шире, он почему-то ответил на русском, хотя до этого изъяснялся на безупречном английском:
– Конечно, я хочу автограф! Кровью…
– Извините? – лицо певца вытянулось, а челюсть отвисла.
Филлинг ослышался?
Он пригляделся к водителю внимательнее. И тут в памяти мелькнул заголовок передовицы: «Жена русского миллиардера Охикяна гуляет по отелю голая». И фото чертовски похожего типа с обнаженной девкой.
Неужели это… Нет! Великий Охикян не может работать обычным таксисом. Нет, нет, нет, это какая-то ошибка.
– Ты дашь мне автограф кровью, – с издевкой повторил таксист, тем самым подтверждая самую страшную догадку Филлинга.
Ему показалось, или Охикян оскалился?
Не успел несчастный пассажир осознать, куда его угораздило вляпаться, как машина остановилась на перекрестке. Очень скоро на заднее сиденье с двух сторон сели два здоровенных амбала в черных рубашках и брюках. Они зажали ошалевшего певца в тиски.
И Филлинг снова начал потеть. Гораздо сильнее, чем на жарком июльском солнце.
Животный страх забрался под кожу, заставляя действовать. Он хотел заорать, каким-нибудь образом перелезть через одного из амбалов к двери, но ему не позволили это сделать. Очень скоро в шею вонзилась игла, и он обмяк, потеряв сознание.
* * *
– Приведи его в чувства, Гена… – прошипел Давид, когда Филлинга как следует привязали к железному стулу, вмурованному прямо в цементный пол.
Охикян тщательно подготовился к тому, как станет пытать ублюдка, угробившего его брак.
Телохранитель не церемонился, вылил на голову певца полбутылки ледяной воды.
– А-а-а… – заорал тот, да так громко, будто на него лили не воду, а кислоту.
– Очнулся? – осведомился Давид зло. – Ну привет, давай знакомиться…
– Знакомиться? – прохрипел пленник, ошалело таращась во все стороны.
– Ты здорово заморочился, Филлинг, – проговорил Давид, разглядывая его свысока. – Мастерски замел следы, потом сделал пластику в Европе, сменил цвет волос, даже подрос! Не надоело носить туфли на платформе? Должно быть, дико неудобно… Только голос – не внешность, его хрен изменишь, тут ты просчитался. Не стоило возвращаться в профессию, если ты не желал быть пойманным. Хоть триста раз измени имя, перекрои морду, а тембр голоса и манера пения останутся теми же. У тебя не вышло спрятаться на виду… Зачем высунулся из норы и так подставился? Закончились деньги или соскучился по славе?
– Н-нет! Вы ошиблись! – замотал головой ублюдок, как будто его жалкие трепыхания имели хоть какое-то значение. – Я не Филлинг, я просто пародист, пою в его стиле!
– Не хрен врать, – цокнул Давид, ничуть не поверив оправданиям гада. – Думаю, ты уже догадался, кто я. Или пояснить?
– П-п-пояснить… – певец от страха начал заикаться.
– Меня зовут Давид Охикян. Я муж той самой девушки, из-за секса с которой тебе пришлось пропасть без вести. Вот и познакомились…
– Вы ошиблись! – снова заорал Филлинг, да так эмоционально, что изо рта полетели слюни. – Вы все неправильно поняли!
Он бешено вращал глазами.
Давида аж выворачивало от омерзения и желания избить гада до потери сознания. Однако выбить из него душу он всегда успеет – впереди целая ночь. Сначала он хотел поговорить.
– Сейчас ты в подробностях расскажешь мне, что случилось тем вечером, – произнес Давид, нависая над пленником.
– С чего вы решили, что я вам скажу хоть слово? Я знаю русский подход… Вы же меня убьете! – заорал Филлинг нарочито громко.
Давид схватил стоявший неподалеку стул, пододвинул его к Филлингу, сел напротив. Смерил ублюдка долгим изучающим взглядом и процедил как бы нехотя:
– Если ты пытаешься ором привлечь внимание посторонних, зря стараешься. Я арендовал через третьих лиц целый склад: это помещение и все соседние здания. Никто сюда не явится, здесь пусто. Только ты и я. И они…
С этими словами Давид кивнул в сторону телохранителей, вставших по обе стороны от Филлинга.
– Хочешь жить? – спросил Охикян с псевдодружелюбной улыбкой.
Филлинг начал кивать. Кивал активно, так, будто его жизнь и вправду зависела от каких-то кивков.
– В таком случае я советую тебе начать петь как соловей…
– Вы хотите, чтобы я спел? – Филлинг вытаращил глаза еще больше.
Давид прищурился, процедил зло:
– Не строй из себя еще большего дебила, чем ты есть. Я хочу, чтобы ты рассказал мне в деталях все, что связано с этим делом. Кто, что, зачем, почему…
Филлинг не ответил, продолжал глупо таращиться на Давида.
Его упрямство уже изрядно бесило. Кого он пытается выгородить? Себя или заказчика? А то, что заказчик был, давно стало понятно.
В этот самый момент Филлингу прилетела звонкая затрещина от здоровяка-телохранителя.
– Это твой единственный шанс остаться в живых, – загудел над его ухом Геннадий. – Начинай говорить, или я начну пересчитывать кулаками твои зубы…
Телохранитель неважно говорил на английском – с сильным русским акцентом. Некоторые его слова было сложно понять даже Давиду. Но Филлинг, кажется, понял все. Потому что сразу же признался:
– Меня нанял Китанян…
«Китанян!» – эта фамилия тут же всплыла в памяти Давида.
– Что?! – взревел он, сжимая кулаки.
Китанян – тот самый делец, у которого Давид два месяца назад чуть не увел выгодный контракт. Охикян уже практически договорился с заказчиками на поставку продукции компанией «Оникс». Именно из-за того дела он покинул новобрачную и отправился в Цюрих в свой медовый месяц.
А потом случилось то, что случилось.
Давид временно выпал из обоймы, не явился на финальную встречу, подписание договора так и не состоялось.
