вышла, после беседы с Даниилом Марковичем. И вот опять…
Пальцы самовольно прошлись по экрану, снимая блокировку:
Не было дня, чтобы я не любил тебя. Не было ночи, чтобы я не сжимал тебя в своих объятиях. В мечтах… Катя, я безумно виноват перед тобой. Я знаю это и принимаю. Надеюсь, что когда-нибудь добьюсь твоего прощения. Я люблю тебя. Очень люблю. Моя Мальвина. Моя любимая.
Я отбросила телефон и закрыла глаза. Надеется на прощение… Как у него все просто… Мое сердце глупое еще отзывалось на его любовные признания, но в душе я не чувствовала способности к прощению. У меня там дыра. Я штопала ее, зашивала, от мира скрывала, но где тонко там и рвется. Сейчас меня Вадим рвет: каждое слово искажалось, ядовитой желчью прописывалось. А ей что говорил? Шептал? В бреду страсти рычал? Я вся отравления его предательством. Это не мой муж больше. Не мой мужчина. Не мой Дим. Все пустое это. Слова, признания, обещания…
– Fuck! – услышало тихое и резко голову вскинула. В паре метров от меня стоял мужчина, освещенный тусклым декоративным фонарем. Он смотрел на меня. Я на него. – Excuse me, is this bungalow 1412? (Извините, это не бунгало 1412?) – он уже понял, что ошибся, но иронично уточнил.
– No, (нет) – просто ответила я. Он чуть склонил голову, пытливо в лунную ночь всматриваясь.
– Everything is fine? Have you been offended? (Все нормально? Вас обидели?)
– No, (нет) – и слезы вытерла.
Он подошел ближе, в мое личное пространство не вторгался, но присел напротив. Высокий и красивый. Яркие голубые глаза светились на загорелом лице, волосы светлые. Кажется.
– You're crying. Why? (Вы плачете… Почему?) – он говорил тихо и успокаивающе, и мне захотелось ответить.
– Tough divorce. Today is a memorable date. (Тяжелый развод. Сегодня памятная дата.)
– What is your name? (Как вас зовут?)
– Каte. (Катя.)
– Katrina, – улыбнулся он. – I'm Max, – и руку протянул. Я вложила ладонь в его, теплую и крепкую. От Макса приятно пахло сладким фруктами и жарким песком. Тропический мужчина.
– Where are you from? (Ты откуда?) – спросил и тут же предположил: – Russia, Ukraine? (Россия, Украина?)
– Why do you think so? (С чего ты взял?) – неужели акцент выдал? Значит, не такой уж и идеальный у меня английский.
– Because the most beautiful women live there, (Там живут самые красивые женщины) – и скользнул взглядом по обнаженным плечам и холмикам груди, затем очень ярко, непозволительно и откровенно в глаза мне посмотрел. Он показывал, что я нравлюсь ему. Этой ночью я его привлекаю.
– It doesn't matter, (Это неважно) – покачала головой и руками обняла себя. Сижу в короткой шелковой сорочке, с обнаженными ногами и низким вырезом, а рядом незнакомец.
– I'll call you the Night Nymph Katrina. (Я буду звать тебя Ночная Нимфа Катрина).
Я смутилась, а он поймал мой локон и пропустил сквозь пальцы.
– You are very beautiful, Katrina… I have never seen such people, but I have seen many… ((Ты очень красивая, Катрина… Я никогда не видел таких, а видел многих… – а в блестящих глазах столько мужского, горячего, тяжелого. И восхищение. Столько восхищения. Макс не знал меня, моей истории, моих принципов и ему не важно! Его интересовала женщина: ее красота, прелесть, чувственность.
Он легко прошелся кончиками пальцев по моей щеке, и я дрогнула, принимая ласку: без обязанностей, ограничений и требований. Просто потому что хочу быть женщиной, желанной и нужной, без боли в сердце и растерзанной души. Пусть на несколько минут всего…
Макс подхватил меня за бедра и притянул к себе, не отнимая взгляда от лица, удерживая мое внимание уверенностью в ярких голубых глазах. Я обвила ногами его и руки несмело на плечи положила. Мягкие льняные брюки и рубашка со свободным воротом в сочетании с моей сорочкой только подчеркивали разгоряченность тел. Я чувствовала остро-сладкий запах кожи, словно сухой жаркий ветер с запахом песка и океана обнимал меня. Видела твердую линию губ и чуть вздернутый волевой подбородок, слышала рваное дыхание и бешеный стук сердца. Его? Или моего? А важно ли это?
– Katrina… – Макс медленно обвел ладонями мою спину, спускаясь к ягодицам, вжимая меня в себя, губы неспешно прихватывая. Он пил меня маленькими глотками, смаковал, как хмельное вино. Мучительно мягко, долго, на грани реальности. Нежно, так нежно. Разве может дарить столько нежности абсолютно незнакомый мужчина?..
– I want you, Night Nymph… Really… (Я хочу тебя, Ночная Нимфа… Очень… – прямо в губы шептал, стягивая сорочку, груди сжимая крепко. – Do you want me… (Ты тоже хочешь…) – и погладил влажную полоску трусиков. Я забыла язык, не могла сказать «да», а говорить «нет» – не хотела.
Макс легко поднялся со мной на руках и также легко поставил на шезлонг. Его горящий взгляд осязаемо точно спускался за шелестом шелка моей сорочки. Стянул рубашку, а под ней – сильный тренированный торс человека, не чуравшегося спорта. Я точно знала. Был опыт с бывшим боксером. Десять лет только с ним.
– Take off your panties, (Сними трусики) – мягко велел, через белье сжав лобок, пальцем разделив влажные нижние губы. Я шумно втянула воздух и непослушными руками подцепила узкие бретельки.
Макс одобрительно хмыкнул и поймал меня, когда я качнулась навстречу с болтавшимися трусиками на щиколотке. Жадно поцеловал и стремительно на спину уложил: расстегнул брюки и стянул. Возбужденный, большой, жесткий.
Я сглотнула, когда Макс отточенным движением натянул на член презерватив, опустился между моих ног, развел и прижался обжигающей головкой, собрал мои соки и резко вошел, до упора заполняя.
Напор, опыт и страстность унесли меня в водоворот чувственности. Макс знал, что делать с женским телом, чтобы доставить наслаждение. Я принимала его подарки и отдавала все, что могла: распаляла, извивалась под ним, каждое движение встречала со стоном наслаждения. Жадные короткие толчки, резкие толчки, рваное дыхание. Оргазм накрыл яркой вспышкой, и я все еще дрожала, когда Макс, стянув презерватив, лег с боку и погладил мой сосок.
– Let's go to my place (пойдем ко мне), – лениво шепнул. – I want more (я еще хочу).
Что? У нему? Эм-м. Боже! Мозг снова включился, и я вскочила. А если Ника…
– Where are you going? (Ты куда?) – опешил Макс, когда спрыгнула и судорожно сорочку натягивать начала.
– I have to go… (мне нужно идти…)
– Wait! (Подожди!)
Но я уже убегала. Меня не было от силы минут двадцать, и дочка, естественно, спала, даже
