телу из-за влажности. Пот стекает по моей шее. Его руки находят обнаженную кожу на моем животе, плечах. Губы прижимаются к моим волосам, к моей щеке, к моему подбородку, пока не встречаются с моими. Целуясь так, как будто все смотрят. Хватаю его за рубашку и провожу коленом по его ноге, пока не вспоминаю, где мы находимся.
Это самое веселое, что у меня было в одежде за долгое время, и все, что мы делаем, это все, что мы когда-либо делали. Ничего не горит, кроме горящих бревен в яме, и только мигающие огни исходят от пламени и камер мобильных телефонов. Лесоруб Джимми выбежал для метания топора, и все делают ставки, пока мы по очереди бросаем острые края в вертикальную деревянную доску. На первый взгляд концепция смешивания средневековое оружие и алкоголь могут показаться рецептом шумной поездки в отделение неотложной помощи, но пока что все хорошо.
— Ты должен попробовать, — убеждаю я Эвана. Учитывая, что он абсолютно трезв, никто не заставлял его бить в цель.
Обнимая меня за талию, пока мы смотрим очередной матч, Эван проводит большим пальцем под подолом моей рубашки. Соблазнительное прикосновение вызывает у меня головокружение сильнее, чем что-либо из бутылки.
— Что ты дашь мне, если я выиграю? И не стесняйся быть настолько непристойной, насколько тебе захочется.
— Мое уважение и восхищение, — невозмутимо говорю я, к его полному унынию.
— Ммм-хм, это так же хорошо, как минет.
Когда Джимми спрашивает, кто следующий, Эван выходит на дорожку, чтобы взять в руки топор. Кто-то хватает Купера, чтобы получить удовольствие от этого, и масса заинтересованных зрителей увеличивается. Однако они обходят его стороной. Потому что Эван Хартли с топором так же близок к смерти, как любой человек с воздухом в легких.
Пока резкий, пронзительный вой сирены не пугает толпу. Музыка резко обрывается. При свете костра видно копа, бредущего по песку.
Он выкрикивает приказы в мегафон, отправляя людей с сомнительным статусом условно-досрочного освобождения в темноту.
— Вечеринка окончена, — объявляет он. — У вас есть три минуты, чтобы очистить помещения или будете арестованы.
На долю секунды у меня появляется слабая надежда, что это Харрисон, имеющий чувство юмора. Но затем из тени появляется лицо полицейского.
Помощник шерифа Рэндалл.
Конечно.
Эван мотает головой в сторону Купера. Все еще сжимая топор, Эван выпрямляется до Рэндалла с его братом, отмахнувшись от моей слабой попытки остановить его. Я уже ощупываю карман в поисках ключей и думаю, поймет ли Мак, когда мне придется пропустить несколько рабочих дней, чтобы уехать из города и отвезти Эвана через границу.
Как будто разделяя мое пророческое видение, Мак подходит, чтобы взять меня за руку когда мы следуем за нашими мужчинами.
— В чем дело? — Спрашивает Купер, делая все возможное, чтобы сдержать глубокое презрение Хартли к правоохранительным органам, просачивающееся в его голосе.
— Все должны разойтись, — сообщает Рэндалл всей толпе.
— Это частная собственность, — отвечает Эван без всякой сдержанности.
Я без сомнения знаю, что прямо сейчас образы Рэндалла, загоняющего меня в угол в баре и пытающегося меня облапать, крутятся в его голове, когда он сжимает в кулаке гладкую деревянную рукоятку топора.
— Ваша собственность заканчивается на траве. Этот песок здесь является общественным пляжем, парень.
Эван наклоняет голову, облизывая губы. Безумный трепет, который он получает от вкуса собственной крови.
— В чем проблема? — Купер делает шаг вперед, чтобы дать немного больше пространства между Эваном и Рэндаллом. — Не пытайся сказать мне, что ты получил жалобу на шум. Все наши соседи прямо здесь.
Не дрогнув, Рэндалл выплевывает плоский ответ.
— У тебя нет разрешение на этот костер. Это противоречит городскому кодексу.
— Чушь собачья. — Терпение иссякло, Эван повышает голос. — У людей здесь все время горят костры. Никому никогда не требовалось никакого чертова разрешения.
— Это домогательство, — говорит Купер.
Со скучающим видом Рэндалл лезет в карман рубашки.
— Мой номер значка указан на карточке. Не стесняйтесь подавать жалобу. — Он тычет им в Купера, который позволяет ему упасть на песок. — Закругляйся или поехали со мной в отделение.
Эван берет визитную карточку.
— Мы же не хотим здесь мусорить, да, помощник?
На этом вечеринка окончена. Направляясь к дому, люди начинают расходиться. Эван и Купер отступают, хотя и неохотно, чтобы упаковать напитки. С сожалением пожав плечами, Мак идет разбирать стулья и складной столик. Между тем, я понятия не имею, где я оставила свою сумочку. Я ищу ее, прощаюсь с друзьями, проходящими мимо, когда я чуть не врезаюсь в Рэндалла, который сливается с ночью в своей темной форме шерифа.
— Это не заняло много времени. — Он усмехается, скрестив руки на груди, что незаслуженно чувство превосходства давит на меня.
— Что? — Я на самом деле не хочу ответа, поэтому я пытаюсь уклониться от него, но Рэндалл встает на моем пути.
— У Харрисона не было ни единого шанса, да? Он едва ступил на порог, а ты уже выходишь на него.
— Что это должно означать? — Он заставил меня устать от него в кратчайшие сроки. Мне не нравится, на что он намекает, и я не собираюсь развлекать его мусором на своей родной территории. Мы не на публике. Здесь может произойти все, что угодно, и никто не скажет ни слова.
— Означает, что ты никого не обманешь, милая. Прежде всего меня. — Рэндалл наклоняется, рыча слова, покрытые тошнотворным запахом корн-догов и кофе на заправке. — Ты все еще маленькая лживая шлюха. Делаешь все, чтобы разрушить жизнь другого человека.
— Мне очень жаль. — Эван шагает рядом со мной, топор перекинут одной рукой через плечо. — Я не совсем расслышал это. — Он наклоняет ухо к Рэндаллу. — Вам нужно будет высказаться. Повторите это еще раз?
— Все в порядке, — говорю я, хватая Эвана за свободное запястье. Если раньше я беспокоилась о том, что стану беглецом, то теперь я совершенно обеспокоена. — Проводишь меня до машины?
— Продолжай, мальчик. — Рэндалл кладет правую руку на пистолет. Его ремень на кобуре расстегнут. — Назови мне причину.
Эван сверкнул дикой улыбкой, которую я видела сотни раз. Прямо
