перед тем, как он прыгнул с разбега со скалы или разрядил пейнтбольное ружье в полицейскую машину. Это улыбка, наполненная спокойствием безумия, говорящая: «Смотри на это».
— Да, видишь ли… — Эван восхищается топором, поворачивая его в руке. — Как уважаемый владелец бизнеса и честный член моего сообщества, я бы никогда не столкнулся с представителем закона. — Он проводит ногтем большого пальца по лезвию.
Именно тогда я понимаю, что этот разговор привлек аудиторию.
Меньший контингент, чем прерванная партия. На самом деле, с Купером, Уайаттом, Тейтом и Билли, остатки состоят почти исключительно из сертифицированных членов общества Fuck Around и Find Out.
— Но ты подходишь ко мне и к моему окружению, — говорит Эван, без намека юмора в его серьезном тоне. — Тебе лучше пойти потанцевать.
Секунду или две Рэндалл, кажется, обдумывает предложение.
Затем, оценивая оппозицию, он думает о ней лучше. Он выкрикивает последний приказ в мегафон.
— Три минуты истекли. Убирайся отсюда.
Он не ждет согласия, а тащится обратно по песку и высокой траве к дороге, где его ждет патрульная машина. Я не перевожу дыхание, пока не вижу, как задние фонари мигают красным, а затем исчезают.
Следуя за Эваном до дома, я все еще немного запыхалась от всего этого испытания. Каким-то образом у него все еще есть топор, который он бросает на комод, когда мы входим в его спальню наверху. Я не была здесь год, и, как ни странно, это похоже на посещение музея моей собственной жизни. Воспоминания на каждой стене.
— Что это за взгляд? — спрашивает он, снимая рубашку и бросая ее в корзину. У меня пересыхает в горле, когда мое внимание привлекает линия его груди, рельефные мышцы пресса.
— Пахнет все так же.
— Эй, я вчера стирал.
Я закатываю глаза, прохожусь по комнате.
— Не так. Я имею в виду запах знакомый.
— Ты в порядке?
— На минутку там… — Я отвлекаюсь, когда брожу по спальне.
Он никогда не был сентиментальным типом. Здесь нет фотографий, прикрепленных к стене. Никаких старых билетов на концерт или сувениров. Спортом тоже особо не увлекался, так что нет ни одного из этих маленьких золотых человечков.
— Я подумала, что ты мог бы найти применение этому топору. Ты произвел на меня впечатление тогда.
Мой взгляд проводит последнюю проверку.
Его комната — это просто утилитарный набор из какой-то базовой мебели, телевизора, игровой системы и содержимого его карманов, которые он каждый день бросал на тумбочку. За исключением одной оборки на его комоде: декоративное стеклянное блюдо, похожее на то, в которое пожилая леди кладет попурри, наполненное многолетними хлопьями.
Этот придурок иногда такой чертовски милый.
— Какая часть произвела на тебя впечатление? — спрашивает он.
Я поворачиваюсь и вижу, что он прислонился к двери своей спальни. Ноги скрещены, руки засунуты в карманы. Джинсы низко сидят на бедрах.
Все в нем требует, чтобы его взяли. И я заперта здесь с ним.
— Я восхищена твоей сдержанностью. — Я не знаю, что делать со своими руками, я кладу их на край его стола, подпрыгиваю и сажусь на него.
— Я не могу вспомнить, играем ли мы все еще в противоположную игру. Но я пойду выслеживать его задницу, если мы этого не сделаем.
— Нет, ты молодец.
Он поднимает бровь.
— Насколько хорошо?
— Ты прислонился к этой двери, потому что боишься, что я уйду?
— А ты хочешь?
Когда Эван смотрит на меня из-под своих густых темных ресниц, все переполнено воспоминаниями и голодом, я забываю, что делаю. Все правила и сомнения вылетают в окно.
— Нет, — признаю я.
Он отталкивается от двери и направляется ко мне, упираясь руками в стол по обе стороны от меня. Рефлекторно я раздвигаю ноги, чтобы он встал между ними. Я зацикливаюсь на его губах. Когда я думаю, что он собирается поцеловать меня, он поворачивает лицо, чтобы вместо этого коснуться губами моего виска.
— Я скучал по тебе, — говорит он, и это больше похоже на стон, чем на слова.
— Я прямо здесь.
Мой пульс бьется в моей шее, в моих ладонях, призрачное эхо мое колотящееся сердце резонирует с каждым нервным окончанием. Я почти задыхаюсь от предвкушения того, что что-то должно произойти, и не уверена, что это должно быть. Потому что я дала себе обещание. Однако прямо сейчас я ни за что на свете не смогу придумать веской причины, чтобы сохранить его.
С самым легким прикосновением руки Эвана скользят вверх по внешней стороне каждой ноги, по моим коленям, бедрам.
— У меня все плохо, Фред. — Его голос звучит хрипло. — Насколько я понимаю, тебе лучше отправить меня в холодный душ, пока это не стало серьезным.
Я прикусываю губу, чтобы подавить улыбку.
— Серьезно, да?
Он хватает мою руку и кладет ее себе на грудь.
— Как сердечный приступ.
Его кожа под моей ладонью горячая на ощупь. В тихой части меня, я знаю, что он опасен. Но остальное, громкий, кричащий голос в моих ушах, говорит мне провести руками по его груди. Расстегнуть молнию на его джинсах, залезть в его боксеры и обхватить пальцами его толстую, пульсирующую эрекцию.
Эван втягивает воздух, когда я глажу его. Он смотрит вниз, наблюдает за мной, его живот сжимается.
— Хороший выбор.
Без предупреждения он отводит мою руку и разворачивает меня. Я хватаюсь за край стола, чтобы не упасть, когда он поспешно стягивает с меня шорты, обнажая мою голую задницу. Он сжимает мою теплую плоть одной рукой, мурлыкая благодарный звук. Я слышу, как открывается и закрывается ящик стола, а затем раздается треск обертки от презерватива. Его пальцы скользят между моих ног, находя меня влажной, а затем я чувствую, как он трется о мою разгоряченную кожу, когда наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо.
— Я не возражаю, если ты хочешь быть громкой.
Меня пронзает трепет.
Он оставляет поцелуй на моем плече, пока тащит свою эрекцию вперед моего
