— Алекса… она безумна, Рем.
Он кивнул.
— В детстве она была одержимой и жестокой. Я подозреваю, что именно из-за нее исчезли многие животные в нашем районе. Но она пыталась защитить меня, даже в двенадцать лет. Она противостояла отцу и умоляла его не спускать меня вниз. — Он сделал паузу. — Она держала меня за руку до самой двери, ведущей вниз. Отец не пускал ее дальше, и тогда она целовала меня в щеку, сжимала мою руку и говорила, что все будет хорошо. — Он покачал головой и вздохнул. — Никогда не было хорошо. Даже когда она стояла и ждала меня, когда я возвращался, иногда настолько избитый, что меня приходилось нести. Ленни был непреклонен в том, чтобы его клиенты не оставляли шрамов. По его словам, он хотел сохранить мой невинный вид. Чтобы оплата была больше. — Я подавила всхлип, желая, чтобы он прекратил, но зная, что ему это необходимо. — Александрия выхаживала меня, а к понедельнику я возвращался в школу, и все снова становилось нормально. Неделя за неделей повторялось одно и то же, пока наконец не прекратилось. Алекса думала, что это она вымолила прощение, но на самом деле долг моей матери был выплачен, и Ленни, на удивление, сдержал свое слово.
Я кивнула. Однако это не делало его хорошим человеком. Он два года торговал ребенком.
— Ей тогда было четырнадцать, и это была уже не маленькая девочка, пытающаяся спасти своего героя, а девочка, желающая сделать героя своим. — Его руки сжались вокруг меня, и он сделал несколько глубоких вдохов. — Я никогда не был гребаным героем, и уж тем более ее. Я ненавидел ее за то, что она сделала. Мне не нужна была ее помощь.
— Ей тоже приходилось нелегко. Нам едва хватало на еду, но из-за всех наркоманов, которые приходили в дом, Ленни никому не позволял к ней прикасаться. Но она безумно ревновала Хейвен. Она притворялась, что это не так, но я видел, как она всегда пыталась разлучить нас, обвиняя Хейвен во всем, что шло не так. — Он хмыкнул.
Я помолчала секунду, а потом сказала:
— Я люблю тебя, Рем.
Он поднял на меня глаза, и я увидела, что в них затаилась холодность.
— Я вытащу тебя отсюда.
— Нас.
— Детка. — Он наклонился ко мне и начал сцеловывать слезы. — Не получится. Не в этот раз.
Его слова ударили меня так сильно, что у меня перехватило дыхание.
— Нет. — Он снова попытался поцеловать меня, но я отпрянула. — Нет. Рем. Нет.
Он вздохнул, поглаживая боковую сторону моего лица по краю шрама, а затем поцеловал его, бархатный кончик его языка ласкал рельефную поверхность. Когда он отстранился, в его глазах было столько сожаления.
— Я сделал это.
— Что?
— Это я во всем виноват.
— Нет, это Алекса. Это твоя мать продала своих детей Ленни за долги, накопленные от наркотиков. Мне все равно, сколько шрамов я получу, пока ты со мной. Я могу бороться с чем угодно, если знаю, что ты рядом со мной. — Я обхватила его лицо руками. — Рем. Нет. Я не уйду отсюда без тебя.
Он застонал.
— Нет. Обещай мне.
— Детка…
Я дрожала и качала головой туда-сюда.
— Нет. — Я попыталась встать, но он прислонился спиной к стене и потянул меня за собой. — Мы должны выбраться.
Я прижалась спиной к его груди, а его руки обхватили меня, переплетя пальцы. Он прижимал меня к себе, а я пыталась освободиться. Чтобы увести нас отсюда.
— Кэт, мне нужно, чтобы ты остановилась. Перестань бороться со мной.
Я ударила кулаком по его бедру, и он поцеловал меня в макушку.
— Нам нужно уходить. — Но на этот раз мой голос был шепотом, потому что я понимала, что это… присутствие Рема здесь со мной имеет большее значение, чем я думала сначала.
— Разум Алексы искажен. — Рем гладил мои руки медленно и непринужденно, как будто мы сидели на причале, и он рассказывал мне историю. — Она выросла в окружении наркоманов. Ее мать… она сбежала, когда Алексе было два года, по крайней мере, так гласили слухи. Скорее всего, у нее была передозировка. — Он понизил голос. — Есть только одна вещь, которую она хочет.
Мое сердце заколотилось в груди.
— Она не может получить тебя. Ты мой. Я не позволю ей получить тебя.
Его рот оказался в моих волосах, и я почувствовала изгиб его губ.
— О, детка, я люблю слышать это больше всего на свете. Эти слова из твоих уст… Я люблю тебя, Кэт. — Я услышала колебания, и мое дыхание сбилось. — Но я не могу допустить, чтобы с тобой что-то случилось, ты ведь знаешь это, правда? Я же говорил тебе. — Страх навалился на меня, как грузовик Mac, и я попыталась вывернуться, но он держал крепко.
Я не могла. Не смогла бы. Он собирался сделать что-то безрассудное, смелое или просто глупое, и я не могла позволить ему это.
— Нет.
— Киткат. — Его тон был сильным и яростным, но знала, что, что бы он ни сказал, я никогда не оставлю его.
— Нет, ты обещал жениться на мне. — Я почувствовала, как он перестал дышать, как напряглось его тело, а потом он словно отпустил все это, окутал меня теплом и забрал в себя.
— Даже после того, как ты узнала… кем я был?
Я вырвалась из его объятий и, развернувшись, схватила его за щеки.
— Да. Даже не сомневайся в этом. Никогда. Я влюбилась в тебя, и это ты настоящий. То, что произошло здесь, — часть того, кто ты есть сейчас, и это тот человек, которого я люблю.
Он смотрел на меня несколько секунд, затем из его горла вырвался низкий рык, и он поцеловал меня. Он был твердым и непреклонным, как прилив бурной реки. Несмотря на то, где мы находились, на обстоятельства, это не имело значения, потому что мы были друг у друга. Его язык искал мой, и сладость захлестнула меня, притягивая к себе, наши губы сомкнулись, словно тлеющие металлические звенья.
Он первым отстранился, и я почувствовала, как его тело обмякло в моем, и это испугало меня, потому что это было похоже на поражение.
— Рем? Почему мы не можем уйти? — Это… сидеть здесь и ждать… но чего? Это было неправильно. Что-то было не так, и мой желудок словно прилив снова и снова разбивался о зубчатые скалы.
Он вздохнул и опустил глаза.
Нет. Нет. Я знала, что, что-то не так. Мы должны были бежать, спасая свои жизни, а мы сидели здесь, в ванной.
— Рем. Нет.
— Кэт…
Я почувствовала слезы, чужие слезы, которые теперь уже не были такими чужими.
— Нет, не говори этого. Я не уйду без тебя. — Я снова попыталась встать, но он прижал меня к себе. — Рем, пойдем. Мы можем успеть.
— Нет, детка. Мы не можем.
Я подавила всхлип и вырвалась из его объятий, вскарабкавшись на ноги.
— Дверь никогда не была заперта, мы можем выбраться отсюда. — Рем сидел на полу, согнув колени, и смотрел на меня. Страх был похож на паука, плетущего вокруг меня паутину. — Вставай, черт возьми.
Он был так спокоен. Слишком спокоен. Смирение. О боже. Нет. Но это имело смысл. Как он нашел меня. Как он просто вошел сюда, и никто ничего не сделал. Как не было никакой спешки, чтобы уйти. И тогда я сделала то, что поклялась никогда больше не делать.
— Пожалуйста… Рем… пожалуйста, мы можем попробовать. Пожалуйста.
Он поднялся на ноги и подошел ко мне, а затем обнял меня, пока я умоляла сквозь слезы. Он гладил меня по спине и вытирал слезы подушечкой большого пальца, медленно и нежно, его глаза были полны заботы обо мне. И это сводило с ума. Мне хотелось трясти его, кричать, умолять, а потом бежать из этого места с его пальцами, сцепленными с моими.
— Алекса… позвонила мне. Предложила мне сделку. Это был единственный способ добраться до тебя достаточно быстро, прежде чем Бен…. — О боже, я не хотела слышать остальное. Я просто хотела взять его и убежать. — Детка, посмотри на меня. — Я закрыла глаза, когда он наклонил мою голову вверх. — Мне нужно, чтобы ты посмотрела на меня. — Я не хотела этого делать, потому что знала, что увижу… принятие того, что это было. То, что должно произойти здесь. Он поцеловал каждое веко. — Открой их, красавица.
Я сделала это, и все внутри меня закричало.
— Дек найдет нас!
