— Ты из меня нитки можешь вить, не поняла еще? — усмехаюсь, спуская лямки сорочки с ее плеч. И зачем, спрашивается, надевала?
Спускаю шелк ниже, оголяю грудь и, сжав одно полушарие, припадаю губами к ее соску. Отзывчивая. Даже очень. Но зажатая. Пока. Всему свое время.
— Нитки? Веревки же вроде, — наконец выдает Снежана, от чего вызывает мою усмешку.
— Нет, на веревки я еще не согласен.
— А причем тут нитки к моей прось…? — замолкает на полуслове, когда я провожу пальцем по кружеву ее белья.
Невовремя в голову врезается мысль, какого хрена на ней не обычные трусы, тогда как собиралась она на встречу с девчонкой и валенком? Не со мной же. Каким-то чудом одергиваю себя — не время демонстрировать замашки неадекватного дебилоида. И тут же меня шарахает открытием: осознает ли она вообще, какая в ее руках может быть власть надо мной? Вряд ли. И слава Богу.
Отодвигаю полоску ее трусов и начинаю ласкать пальцами. Ерзает на мне так, что, кажется, уже сама готова насадиться на мои пальцы. Но при этом ни звука не издает. Закрыв глаза, в очередной раз закусывает губу.
— При том, что ты ничего не чувствуешь под собой? — шепчу ей на ухо, не прекращая ласкать ее. — Например, стояк?
— Чувствую.
— Тогда ты на верном пути, и все делаешь так, как надо, — целую ее в уголок рта и тут же убираю руку. Готов поклясться, что вижу на ее лице разочарование. — Я хочу, чтобы ты кончила позже. Не так.
Нехотя отстраняю ее от себя и встаю с края кровати. Скидываю с себя боксеры и возвращаюсь в кровать. Взглядом зазываю к себе. Смотрит на меня в упор, приподнимая одну сторону шелковой ткани и натягивая ее на грудь. По рукам бы тебе дать, зараза, что закрываешь такую красоту.
Спустя несколько секунд, сама стаскивает с себя трусы и присоединяется ко мне. Скользит ладонями по моей груди и останавливает взгляд на пахе. Не отводит. И вдруг четко понимаю, что хочу, чтобы она меня трогала. Не потому что я хочу и прошу. А сама. Никогда не задумывался о таких простых вещах, ибо все последние года все шло по определенной хорошо знакомой дорожке. Никаких привязанностей. Просто девки, продающие секс за деньги. А с ней хочу. Там на автомате. Исключительно удовлетворение физиологии.
— Можно потрогать? — нужно. Еле сдерживаю улыбку. Как там она говорила? Только не смеяться? Точно. Не улыбаться, а то еще подумает не то, что надо.
— Только если сама хочешь, а не в угоду чьим-то желаниям.
И лучше бы не трогала. Не даром кто-то умный ляпнул — бойтесь своих желаний. Стоило ей только легонько обхватить мой член и с осторожностью пройтись по нему пальцами, как все предохранители на хрен сгорели в моей башке.
— Лучше на этом остановиться, — сам не верю, что это говорю. — И продолжить по-другому. Не бойся.
Удивительная способность — вспыхивать краской всего лишь от каких-то слов. И все же это хоть и сложно, но определенно интересно — раскрывать хорошую девочку с мадагаскарскими тараканами в голове.
Протягиваю к ней руки и тяну за талию на себя. Широко расставив колени, смущаясь, она все же медленно опускается на меня. Напрягается и стопорится, боясь впустить меня целиком. Двигаю бедрами, поощряя ее к действиям, шепча еле слышное:
— Ты сама поймешь, как надо.
Казалось бы, всего лишь слова, но на нее действует эффективно. Едва заметно улыбнувшись, она начинает насаживаться на меня, пытаясь прислушаться к своим ощущениям. Кто бы мне раньше сказал, что такое зрелище меня будет нехило вставлять, ни за что бы не поверил.
Закидываю руки под голову, наслаждаясь приятной глазу картинкой. Вид охрененный. Распущенные, немного растрепанные волосы делают Снежану особенно красивой. Вот только с каждым ее движением норовят закрыть ее грудь. Ни хрена. Такого зрелища лишать себя не хочу. Подаюсь к ней, чтобы открыть грудь.
С каждым разом ее движения становятся все более выверенными. Она определенно ловит нужный угол и ритм, но понимаю, что не успеет. Дыхание тяжелое и с каждым движением Снежана выдыхается все больше. Почему меня это так забавляет и вставляет одновременно?
— Не успеешь.
— Что?
— Не успеешь кончить, — шепчу я, видя, как она выдыхается все больше. Еще мгновение и рухнет мне на грудь.
Ухватив ее за талию, аккуратно снимаю с себя и ставлю на четвереньки. Ожидаю, что взбрыкнет, но нет. Как только я провожу ладонью по ее пояснице, она выгибается, поняв, что я от нее хочу. Оттопыривает аппетитную задницу и в этот момент я вхожу в Снежану одним резким толчком, наконец вырывая из нее полустон. Необъяснимая херня, вызывающая усладу для моих ушей. Точно шизанулся. Испытываю какой-то необъяснимый кайф от простого стона. Далеко пойду. Очень далеко. Веревки мне светят, а не нитки.
Мне хватает пары минут, чтобы довести Снежану до кондиции. Первой кончает она, сжав мышцами мой член почти до боли. А я финишируя после. В нее. Накрывает меня здравой мыслью «Чего творишь, дебил?» только, когда, отдышавшись, я падаю рядом с ней на кровать. А Снежана уже привычно улыбается после секса. Да уж, два дебила — неебическая сила.
Глава 46
Глава 46
— Плохая из меня ученица, да? — улыбаясь произносит Снежана, потянувшись за одеялом.
— Это что сейчас демонстрация типичной бабской особенности — додумывать за мужика несуществующую хрень?
— Значит, всё хорошо?
— Всё, да не всё. Ты ничего не заметила?
— Заметила. Не люблю цифру восемь. Но этот секс был самым классным. Хотя поначалу казался мне самым стремным, — усмехаюсь в голос от наивности и искренности в одном флаконе.
— А больше ничего не заметила? — ложусь рядом на бок.
— Заметила. Неплохая кровать. Я думала, она рухнет.
— Может быть, что-нибудь еще заметила?
— Заметила. Мы совершенно безответственные скорпионы. Я выпью таблетку, если ты об этом. Есть такая после секса. Нас в колледже учили. Утром схожу в аптеку.
— Не надо пить эту дрянь.
— Тогда, что не так?
— У меня с тобой голова не работает. Вот, что не так.
— Совсем не работает?
— На процентов двадцать. Это никуда не годится.
— И что ты предлагаешь? Пинком под жопу и домой в Питер. Ах точно, мы же и так в Питере.
— Ну вот, что за чушь ты несешь?
— А что ты предлагаешь?
— Для начала сходить к врачу, чтобы тебе подобрали таблетки.
— Ты же сказал, не пить таблетку.
— Я не про эту таблетку. Пусть что-нибудь врач подберет, чтобы без резинок.
— А сейчас что?
— Молиться.
— Между прочим, ты говорил, что хочешь детей. Я красивая, ты тоже ничего. Будет красивая дочка.
— Я смотрю, у тебя хорошее настроение.
— Есть такое.
— Ты ещё маленькая для детей.
— Мне кажется или в двадцать два у тебя уже был ребенок?
— Был. Только я был женат. И у меня было всё по-другому.
— Тоже мне проблема. У нас свадьба летом. Я уже платье выбрала. Бабуля твоя за бесплатно отдаст. Ну, если ты настаиваешь, можем прям завтра пожениться. Бабуля всё устроит. Только фамилию я твою брать не буду. Кротов — вообще не красиво. Останусь при своей. Ты не против?
Не удивлюсь, если ее шуточные слова окажутся правдой. Да какие там веревки. Канаты, вашу ж мать.
— Против. Женщина должна носить фамилию мужа.
— Я вообще-то пошутила про свадьбу. Расслабься. Видел бы ты своё лицо.
— А что с ним не так?
— Ты напряжен.
— Это потому что у меня болит спина. Долбаные обои меня доконали.
— А почему сразу не сказал?
— Потому что мне надо было их поклеить. У тебя есть какие-нибудь обезболивающие?
— Блин, нет. Давай я в аптеку схожу?
— Не надо. Не так уж и сильно болит.
— Врешь. По глазам вижу.
— Значит, свожу тебя к окулисту.
— Ага и к ЛОРу.
— И к нему тоже, — убираю прядь волос с ее лица и четко понимаю, игривое настроение Снежаны никуда не делось. Сейчас непременно будет дожимать меня.
— По глазам вижу, сейчас будет никому ненужный треп.
— Какой еще треп?
