сказала. Тебя не должно быть здесь. Только не ты, — шепчу я, роняя жгучие слёзы, в полнейшем бессилии продолжая удерживать мужское лицо изо всех сил, прижимаясь лбом к его лбу. — Я ведь не сказала, кто ты. Обещала делать всё так, как он хочет. Он мне поверил. Я ведь и тебе ничего не сказала, только бы он верил в моё обещание. Слышишь, Ярослав? Ну же, очнись. Ты мне нужен. Очень нужен. Пожалуйста, прошу тебя…
Но он не слышит.
Не открывает глаза…
Не дышит.
Даже когда я крепко-крепко прижимаюсь к холодным губам своими дрожащими губами.
Зачем я это делаю?
Хочу, чтоб его жизнь вернулась. Пусть возьмёт мою, если надо. Только бы он снова дышал. И жил. Ради меня.
А он…
И правда целует. Не во сне. Наяву. Жадно. Глубоко. Беспощадно. Возвращая меня из царства кошмара. Сдавливает в своих объятиях, прижимая к себе, как в последний раз, будто другого шанса у нас обоих уже не представится. Я и сама не лучше. Когда и как я так рьяно вцепилась пальцами в мужскую футболку? Едва ли имеет значение. Как и то, что в спальне царит темнота, за окном глубокая ночь, а дверь в коридор настежь открыта. Главное, он живой. Здесь. Со мной. А мой дурной сон — всего лишь сон, изменённое восприятие былых воспоминаний. Я забываю о них очень быстро.
— Ты здесь…
Живой.
— Со мной…
Я всё повторяла и повторяла эти слова, как переклинило. Снова и снова. Может, и впрямь переклинило. Ведь даже после того, как поцелуй закончился, а дистанции между нами стало чуточку больше, когда тёмный взор с фиолетовым отливом посмотрел прямо и пристально мне в глаза, я всё равно не смогла перестать смотреть на него, вновь и вновь комкая его футболку левой рукой, а правой обводя овал своевольного подбородка, чтобы ещё несколько раз удостоверится, что теперь — это реальность. А ещё кажется, при всём при этом я улыбалась, как последняя сумасшедшая, чувствуя себя, как никогда счастливой, несмотря на то, что по моим щекам катились те же слёзы.
— Здесь, — помолчал и спросил негромко: — Что тебе приснилось?
Пальцы скользнули по моим щекам, стирая солёные капли. А мне так не хотелось портить эти мимолётные секунды, греющие мою душу, что решила быть честной:
— Ангар. И Игнат. Там… — собиралась продолжить, но голос позорно подвёл и охрип.
Всхлипнула и сжала пальцы на мужской футболке изо всех сил, ища в ней свою точку опоры. Обнимающая меня за плечи рука прижала к себе ближе. Мужчина с шумом втянул в себя воздух, прикрыв глаза на мгновение, после чего вовсе уткнулся в мою макушку, продолжая шумно дышать уже мне в макушку.
— Мне жаль, что ты стала этому свидетельницей, — прошептал, чуть помолчал и продолжил: — Но, если тебя это утешит, если бы Игнат так не поступил, то на их месте оказались бы мы с ним вскоре. И ты, раз теперь связана с нами.
Я снова всхлипнула, надеясь перестать плакать, как сопливая девчонка. Ничего не сказала. Придвинулась к нему ближе, желая обмануться этим ложным чувством безопасности, пока ещё могла. Какое-то время так и сидела, прижимаясь к нему всем телом.
— Ты ведь не уйдёшь? — поинтересовалась тихо. — Побудешь здесь со мной ещё хотя бы немного?
Да, поддавалась своей слабости. Или же нагло пользовалась моментом. Не важно. Всё равно ведь никого рядом нет, никто не узнает, а я так устала притворяться, что невыносимо захотелось хотя бы ещё одну капельку того, что происходило сейчас.
В этот раз Ярослав ничего не ответил, по крайней мере не сразу, сперва молча уложил меня на подушку, укрыв одеялом. Так же молча улёгся рядом поверх него.
— Спи. Я никуда не уйду, — уставился в потолок, сложив руки на животе.
— Спасибо, — поблагодарила также тихо.
Вновь закрыла глаза. И честно попыталась повторно уснуть. Но сон никак не шёл. Зато чувство того, что ненадолго хватит проявленного терпения мужчины, разрасталось внутри меня всё острее. Иногда казалось, он уже и вовсе поднялся, собрался так же молча уйти, поэтому изредка я аккуратно пододвигалась, чтобы получить подтверждение тому, что он ещё здесь. Была бы моя воля, просто-напросто бы в него заново вцепилась руками, но возведённая преграда из одеяла выглядела довольно красноречиво, чтобы я проявляла подобную вольность.
— Да чтоб тебя, — выругался он в какой-то момент.
Развернулся, а затем я и опомниться не успела, как оказалась прижатой к нему спиной, с его ногой поверх моего бедра.
— Всё? Теперь будешь спать?
Теперь-то уж точно не могло быть никаких сомнений в том, что он рядом, и даже если мне вновь приснится кошмар, то мужчина быстро развеет все мои страхи.
Вот только…
— Ты тяжёлый, так не удобно, — буркнула.
— А ты капризная, но я же молчу, — проворчал, но ногу с меня убрал.
Правда, не успела я расслабиться, как тут же оказалась лежащей на нём.
— Теперь не тяжело, — прокомментировал свои действия.
Тут он был целиком и полностью прав. Не тяжело. Физически. А вот морально… как он себе представляет, что я буду крепко спать, когда между всего лишь тонюсенькое одеяло, а исходящий от него жар чувствовался до того явно, словно у меня снова была температура под сорок? Чувствовался, к слову, не только жар, но и кое-что другое, выдающее состояние мужчины подо мной. Сколько я не возилась, чтоб улечься чуть иначе, твёрдый бугор между нами менее твёрдо ощущаться не стал. Наоборот, кажется, становился лишь больше и ещё твёрже.
— Продолжишь в том же духе, станет ещё более неудобно. Нам обоим, — заметил Ярослав ворчливо.
— Зато не тяжело, — не удержалась от едкого замечания я, передразнивая его.
И тут же чуть не застонала в голос от навязчивой мысли, что могла бы не ехидничать, а просто-напросто откинуть явно мешающее нам обоим одеяло, чтоб уже решить проблему. Нет, не подняться следом. Разве что совсем чуть-чуть, и только для того, чтобы опуститься снова на эту твёрдую плоть, когда наконец, не останется между нами совсем никаких преград. А потом немного вверх, и опять вниз, крепко обхватывая мужской торс коленями, даря нам обоим будущее облегчение.
Это всё от высокой температуры и недосыпа!
Нам же нельзя…
И о чём я только помышляю?
Тем более, что пока думала о запретном, мои бёдра и впрямь сжались между собой плотнее. То и помогло прийти в себя.
— Всё! Мне уже не удобно! — не выдержала в итоге и скользнула в сторону.
Но если думал, что таким
