— Но почему, Лаурин? — бормотала она. — Проживи я сто лет, я все равно никогда не пойму.
— Ты пропустила поворот. Поворачивать надо туда!
Джилли дала задний ход и въехала на дорожку, ведущую к бунгало Гектора.
— В окнах свет! — возбужденно сообщила Лаурин. — Мы успели! Мы застали его!
Она выскочила из машины и побежала к дому.
Джилли последовала за ней, но не торопясь. Она видела, что дверь открыта, и понимала, что Гектора нет. Джилли присела на ступеньки.
— Ладно, Лаурин, — сказала она. — Я так и знала, что мы его не застанем.
— Если бы мы знали, из какого аэропорта он вылетает или каким рейсом, мы могли бы найти его. Ой, мы же можем полететь в Калифорнию! Мама, у меня есть номер телефона Гектора, я знаю…
— Поедем, Лаурин. Этого и не могло случиться, поедем.
— Ты хочешь повидать папу?
Джилли кивнула.
— Чтобы попрощаться с ним?
— Да.
— А когда мы вернемся в Нью-Йорк, ты подпишешь бумаги на развод, которые лежат в шкафчике на кухне?
— Да.
Лаурин села рядом.
— И ты больше не выйдешь замуж… — Слезы полились из глаз Лаурин. — О, я знаю, что это для нас выход, но не могу не плакать. Это так грустно, когда всему приходит конец.
— Я знаю. — Джилли обняла ее за плечи и притянула к себе. — Мне тоже грустно. И я боюсь, но ты права. Я не могу вернуться к нашей прошлой жизни с твоим отцом. Эта жизнь уже больше не существует. Но я солгала бы тебе, если бы сказала, что не испытываю к нему никаких чувств. Я думала, что знаю, когда придет время разводиться — когда в моем сердце не останется никакой любви к нему, когда при мне упомянут его имя, а я не буду ничего чувствовать, но до такого предела не дойти никогда. Ты не будешь чувствовать себя совершенно свободной, если ты любишь кого-то, но теперь все кончилось. Я знаю, что все кончилось, и даже не знаю, почему.
Когда Бобби открыл дверь своего домика в мотеле и увидел Джилли, он понял, что что-то не в порядке.
— А где Лаурин? Где твои чемоданы?
— Бобби, мне очень жаль, но мы не едем с тобой.
— Опять этот режиссер? — с горечью спросил он. — Я знал, что так и будет.
— Это не имеет отношения ни к нему, ни к кому-либо другому.
— Ну, конечно. Держу пари, что он ждет тебя, чтобы…
— Бобби, он улетел. Сейчас он, вероятно, на пути в Калифорнию.
Бобби замолчал.
— Бобби, мы должны развестись. Мы не можем дальше склеивать наш брак, даже ради Лаурин. Как только мы вернемся в Нью-Йорк, мы вместе пойдем к нашим адвокатам и урегулируем все вопросы с собственностью и всем прочим.
— Джилли, это не то, к чему я стремлюсь. Может, нам следует посоветоваться. Возможно, нам следует устроить семейные каникулы, но я не считаю, что ты должна вот так обрывать все.
— Прощай, Бобби. — Она пошла к машине.
— А ты знаешь, я его вспомнил, — крикнул Бобби ей вслед.
Джилли обернулась.
— Я все-таки припомнил его, твоего режиссера, — сказал Бобби. — Он был не в моем классе и к тому же не был среди тех, кто занимался спортом, но когда я увидел сегодня в театре, как он на тебя смотрит, я его вспомнил. Он смотрел на тебя так, когда мы с тобой начали встречаться, когда я решил, что хочу жениться на тебе. Он всегда бродил где-то поблизости с таким же выражением в глазах. Я чувствовал, что когда-нибудь он подстроит мне что-нибудь.
— Мое решение никак не связано с Гектором. Я тебе уже об этом сказала — он уехал.
— Может, он и уехал, — сказал Бобби, — но свое подлое дело он сделал. Сколько бы я ни заставлял тебя терпеть всяких Делий, ты все равно любила меня и хотела меня. Теперь все кончилось. Он показал тебе, что ты еще можешь в кого-то влюбиться. А я все еще люблю тебя, Джилли.
— Что-то подсказывает мне, что ты проведешь остаток твоей жизни не в одиночестве.
— Наверное, но не с тобой. Прощай, Джилли. Лучшую часть моей жизни я прожил с тобой.
— Надеюсь, что нет, — отозвалась Джилли, неуверенно засмеявшись. — Я надеюсь, что лучшие времена у нас впереди, у нас обоих.
Она села в машину и поехала к дому Эмили.
Лаурин ждала ее на пороге в компании с Эмили и котом. Как только Джилли подъехала, Лаурин принялась укладывать чемоданы в "пуму".
— Вам не обязательно сейчас уезжать, — настаивала Эмили. — Вы можете провести ночь и уехать завтра утром.
— Я думаю, что Ассоциация торговцев будет более счастлива, если мы уедем сейчас, — сказала Джилли, открывая багажник.
— Но это моя машина.
— Ах, да, но вы можете довезти нас до железнодорожной станции?
— Конечно, но это глупо. Вы не обязаны уезжать немедленно. Я испекла отличный пирог.
Однако по настоянию Джилли Эмили села за руль и отвезла их на станцию.
Лаурин обняла Эмили.
— Передайте Кайлу мой прощальный привет. Может, вы на следующей неделе приедете в Нью-Йорк на мой день рождения?
— Конечно, приедем, даже Салли, хотя она очень переживает, что спектакль прикрыли. Нам будет очень не хватать тебя.
— Спасибо. Вам не обязательно ждать отхода поезда. Я знаю, что вы хотите вернуться к Кайлу.
— Мы увидимся в Нью-Йорке, — сказала Эмили, зная, что Лаурин не верит ей. Она помахала им из окна машины и уехала, оставив Джилли и Лаурин на платформе.
Домой Эмили вернулась такая усталая, что не могла думать ни о чем, кроме как о том, чтобы лечь рядом со сладким телом Кайла и разбудить его тем способом, против которого он, вероятно, не будет возражать. Но она обнаружила, что Кайл уже встал. Он ходил взад и вперед по кухне, трясясь от страха.
— Они здесь! — прошептал он. — Около дома!
— Кто? — спросила Эмили.
— Парни из "линкольна". Они приехали по мою душу.
— Ложись в постель. Я займусь ими. — Она открыла холодильник и достала оттуда остатки яблочного пирога. — Ложись, я сказала, — настаивала она, ища фольгу.
— Эмили, эти парни убийцы.
— Кайл, не будь мелодраматичен.
Она упаковала яблочный пирог и кое-что еще и вышла на улицу.
— Привет, ребята, — крикнула она.
— Привет, Большая Рыжая, — отозвался Бенни.
— Я принесла вам кое-что на дорогу.
— Нам понравился спектакль, — вежливо сказал Роки.
— Да, это позор, что они запретили его.
— А где Большие Сиськи? — тем же вежливым голосом спросил Роки.
— Уехала.
— Вот это действительно позор.
Бенни вынул деньги, которые Эмили дала им несколько дней назад.
— Оставьте себе, — стала настаивать Эмили. — Ваша машина нуждается в ремонте.
— Ваша тоже.
Он сунул ей деньги в руку.
— Спасибо, — сказала она с достоинством.
— Ох, Рыжая, если бы вы не были такой прямолинейной, между нами могло бы что-то произойти. Не заставляйте меня сожалеть об этом.
