- Я приготовила ужин, - она положил на его тарелку, его любимое овощное рагу.
- Да, хорошо.
Они не разговаривали, они молчали. Бетти вечером вышивала, он просто сидел у окна, ожидая, что она попытается его склонить к близости, но Бетти вела себя, как примерная жена. Ночью она не делала попыток, чтобы его соблазнить. Он лежал тихо, чувствуя рядом ее дыхание, ее движения. Он хотел ее обнять, поцеловать, прижать к себе. В ушах до сих пор звучали ее слова, которые она сказала еще в Лондоне.
Он любил ее, но если все это, так, то, что ему делать? Он посмотрел на нее, она была похоже на ангела. Она могла ему и не изменять, но ему в этом году будет сорок один, он не молодеет, и скоро она будет искать себе молодого любовника. Он тяжело вздохнул, сжимая край простыни, подавляя в себе порыв к ней прикоснуться. Бетти была всей его жизнью, любовью, он решил подумать, подождать, пока пройдет время, пока не поймет сам, когда утихнет все в нем. Боль когда-нибудь уйдет, когда-нибудь у них все будет хорошо. Фредди налил лимонада, чтобы охладиться. Бетти была на улице, она собирала ракушки, дыша морским воздухом. Она грустила, также как и он, но по-прежнему не делала попыток сближения с ним. Фредди присматривал за ней в открытое окно, сгущались темные тучи, скоро должен был пойти дождь. Но, похоже, Бетти не собиралась идти в дом. Она бродила по берегу, не боясь ливня. Хлынул дождь, и Бетти побежала в дом. Она пришла мокрая, быстро ныряя в горячую ванну.
Они были уже здесь четыре дня, но Фредди не чувствовал, что боль его отпускает. Что-то по-прежнему его держало. Он не выходил из дома, не ходил с ней под палящим солнцем, и не слышал ее голоса. Они обменивались простыми короткими фразами, он не видел ее взгляда. Он скучал по ней, по той прежней Бетти, которую он любил. Она не пыталась склонить его к близости, предоставляя ему время подумать. Бетти сидела в кресле, она была какая-то уставшая, и поникшая. Она терла виски и переносицу, а глаза, словно боялись света. Фредди подошел к ней, впервые беря ее за руку, так нежно, что внутри у нее все сжалось от радости.
- Что с тобой? – спросил он.
- Голова что-то болит, - она закрыла глаза, - наверное, это погода, или безделье.
Фредди взял ее на руки, садясь вместе с ней в кресло. Он сжал ее голову в своих ладонях, Бетти нежно массировала плечи и шею. Она таяла под его руками, таяла как снег, льнула к нему, как кошка, жаждущая ласки. Боль ушла, его ласки утихли. Она прижалась щекой к его груди, вдыхая аромат табака. Он укачивал ее, как ребенка, чувствуя, что она засыпает. Фредди уложил ее в постель, его охватило разочарование. Какой же он дурак! Она любит его, она опять, как тогда, терпит его пренебрежение, его отчужденность, а он даже не хочет дать ей, то, что она заслуживает. Но пока все сложно. В его душе борются два начала, два противоречие. Его до сих пор преследовали те заголовки, те статьи, где поливали ее и его грязью. Все пока очень сложно для него. Что же ей делать? Она так больше не могла, она стучалась в его закрытую дверь, а он не хотел ей открывать свое сердце. В эту ночь, как и в последующее, она спала у камина на удобной софе. Это была для нее пытка, быть рядом с ним и не касаться его.
₪
В Лондон пришли первые безоблачные дни. Улицы, переполненные ароматами весенних цветов, ароматными булочками, кофе и любовью, как всегда поглощали тепло, наполняли сердце сладким ощущением радости. Май по обыкновению дарил легкость. Гарри стоял на балконе, смотря на весенние пробки, все стремились загород, только его семья не хотела перебраться из шумного города в тихую местность. Вся его домочадцы любили Лондон, для них было мучительно расстаться с ним, и сменить фон мегаполиса на зеленые поля. Конечно, когда-нибудь отца не станет, и он станет хозяином Дж-Хауса, но у отца, как у и всех мужчин, их семьи было крепкое здоровье. Он курил, Холли накрывала стол. Они прожили вместе уже много лет, он мечтал о еще одном ребенке, а она постоянно твердила ему, что ее на всех не хватит. Энтони и Луису было уже по девять лет, Кэрри – тринадцать. Но Холли была непреклонна.
С Холли они многое пережили, но он никогда не гулял, кроме той ночи с Бетти. Она переживала свои трудности сейчас. Он помнил, как она позвонила ему среди ночи, взволновано все рассказав. Конечно, они с Холли видели накануне газеты, и он не предполагал, что все будет так плохо. Он посоветовал ей уехать из Лондона. Своих племянников он не стал отсылать в Аллен-Холл, да и одним им там делать было ничего. Гарри решил, что у Дженни и без того много проблем, а Флора и Ричард в своей великолепной, но не большой квартире не смогли бы принять четверо детей. Гарри забрал их к себе, тем более после того, как они из двух огромных квартир сделали одну, там хватило место всем.
По утрам стало шумно, особенно когда собирались все в школу. Бэсс с Али, так звали Аллегру, днем бывали у Флоры, она умела занять детей. Гарри всегда нравился тот факт, что у них была большая семья. У его деда было трое потомков, у них же стало семеро, а правнуков у Виктора – пока одиннадцать. Гарри потушил сигарету, заходя в дом. Холли устало проводила всех к двери, смотря на часы, скоро должен был приехать Ричард, чтобы забрать девочек. Он поцеловал жену, уже морально готовясь к сложному дню. Их карьера была на взлете. Энди скоро должна была уйти со своего поста, и все в их клинике были в предвкушении, того, кто займет ее место. Завистники мечтали, что вместе с ней и падет чета Хомс. Ни для кого не было секретом, что Энди крестница и племянница покойного Виктора, двоюродная тетя Гарри, а Гарри его внук. Другие только и мечтали, что кто-нибудь из них двоих станет новой главой. Сам Гарри совсем не думал обо всем этом, а Холли настолько была увлечена своей семьей, что в свои тридцать семь была готова бросить все, чтобы остаться дома и стать простой женщиной.
- Как ты думаешь, в моем возрасте поздно стать матерью? – спросила она его, у Гарри как-то радостно затрепетало сердце, а что если его ожидания подтвердились.
- Да, нет. А ты что беременна? – она надула губы, конечно, он знает все тайны ее организма.
- Пока, нет, но ты же готов стать папочкой, - она заливисто засмеялась.
- Готов, я всегда был за кучу детишек в нашем доме, - ответил он, - Ах, Холли, я буду тогда самым счастливым человеком.
- Тогда это взаимно. Ладно тебе пора, - она завязала ему галстук.
- Ты не со мной?
- С тобой, только не лапай меня, как всегда, - вот уже больше десяти лет они так вместе ездили на работу. По дороге до клинике, особенно, когда она вела, его рука постоянно лежала на ее коленке, что просто смущало ее, потом она привыкла, но сейчас ей это казалось каким-то ребячеством.
