— Да... Ты права, если бы я по-человечески объяснил все это Софи, не произошло бы дурацкого продолжения, но тогда я и сам толком не понимал, почему мне взбрело в голову разыскивать Софи и делать ей подарки.
— Продолжения?..
— Когда вернулся вечером на следующий день в гостиницу, девушка ждала меня в фойе.
— Пришла расплатиться?
— Наверное.
— А изменять жене в твои планы тогда еще не входило?
— В мои планы никогда не входило изменять жене.
— Но ты же изменял?
— Тогда еще нет... Мы поднялись в номер, Софи раздела меня и сделала минет.
— Хорошо?
— Профессионально.
— Лучше, чем я?
— Синди! Умоляю, при чем здесь ты! Прошу тебя, перестань писать в небо! Самолет загерметизирован, все равно не получится. Можешь вообще не прикасаться ко мне и ничего не уметь, мое чувство к тебе нисколько не уменьшится. Не знаю, не могу объяснить... Я не испытывал такого никогда в жизни. Ты рядом, и сердце мгновенно наполняется радостью. Все выглядит иначе, вещи приобретают особенный смысл, а обыденность исчезает мгновенно, как ночь от первых лучей солнца. Если ты не испытываешь всего этого, я очень тебе сочувствую. Когда я рядом с тобой, мне страшно, что мог прожить целую жизнь и не испытать ничего подобного... — Ришар берет мою руку, легонько касается линии любви: — Где-то здесь написано мое имя.
— Два твоих имени.
— И все, что нас ждет в будущем.
Равиэла моет мне яблоки и сливы. Аккуратно вытирает фрукты белоснежной салфеткой, складывает в пакет... Она так ухаживает за мной, так бережет, словно я сделан из тонкого хрусталя. Когда думаю, что жена — часть меня, действительно не могу точно сказать, какая именно часть. Равиэла, наверное, чувствует, что я зеница ее ока... Может быть, она дарит мне невостребованную заботу и нежность к нашим неродившимся детям?..
Собираюсь на месяц в армию — как положено, раз в год. По старой привычке заехал вчера в ювелирный магазин, чтобы купить жене подарок к возвращению. Равиэла давно мечтала о рубиновом колье. Увидел его на витрине и тут же вспомнил о Синди. Вчера в ресторане она была в бархатной кофточке точно такого же цвета. Без украшений... Это особенно бросалось в глаза из-за глубокого выреза. Представил, как надеваю колье на Синди. И захотелось надеть его на нее сию минуту. Продавщица заметила мой взгляд, принялась расхваливать рубины:
— Ручная работа, единственная вещь в своем роде.
— Неужели второго такого нет во всем мире?
— Нет, — безапелляционно заявила девушка, словно сама сделала колье прошедшей ночью.
— Жаль... — разочарованно произнес я.
— Почему?
— Мне нужно купить два одинаковых.
— Да? — Девушка явно оказалась в тупике. Достать второе — значит сознаться во лжи, не достать — потерять в прибыли.
Я заинтересованно наблюдал за ее метаниями, но замешательство молодой коммерсантки длилось недолго. Взяла счетную машинку и замелькала пухленькими пальчиками по темным кнопкам: — Если покупаете второй браслет, то получаете большую скидку.
...Равиэла относит фрукты в мой походный рюкзак. Мечтаю об армии, как о панацее. Надену военную форму, зашнурую грубые ботинки и сбегу от всех проблем на целый месяц. Мысли об армейских друзьях, солдатских пошлостях, мужском быте приводят меня в восторг. Радостный, вхожу в комнату. Равиэла как-то поспешно затягивает шнурки рюкзака, торопливо произносит:
— Ну, вот ты и готов, Эфраим, давай присядем перед дорогой.
Садимся рядом, думаем каждый о своем. Губы Равиэлы чуть шевелятся. Молится о моем благополучии. Первая встает:
— В добрый час...
Спускаемся к машине. Птичий гомон обрушивается на нас веселым водопадом. Воробьи беспорядочно снуют в апельсиновом дереве. За пять лет оно так вымахало, словно его поливают живой водой, а не обычной струей из шланга. Говорю об этом жене. Она счастлива.
— У тебя легкая рука, — целую ее мягкую ладонь, — береги себя, я позвоню вечером.
— Главное — ты береги себя. Не будь мальчишкой, не бросайся везде первым.
— Перестань, Равиэла, о чем речь!
— Эфраим, — жена серьезно смотрит мне в глаза, — без тебя моя жизнь не имеет смысла...
С двенадцати часов самые дешевые телефонные разговоры. Задумчиво смотрю в ночное небо. Жду полночи. Каждые десять минут мимо проплывают сверкающие точки самолетов. Раньше я путала их с падающими звездами, торопилась загадать желание, пока не поняла, что воздушная трасса проходит неподалеку от моего дома.
Полчаса назад звонил Эфраим. Мы говорили о глубине религиозного знания. Он убеждал:
— Двухлетний ребенок подставит пальчик к огню, обожжется и больше не будет этого делать. Малыш незнаком с законами термодинамики, однако у него уже есть свое знание об огне. Семнадцатилетний юноша уже знает о силе огня. Он знает, что существуют ожоги разной степени. Сорокалетний мужчина понимает, что если серьезно обожжет палец, то не сможет работать, содержать семью, кормить детей. Казалось бы, незначительная вещь может в корне изменить его жизнь.
— Именно это и происходит с тобой сейчас. Ты постиг новый уровень знаний, чувств и теперь не можешь жить по-прежнему. Потому так охотно помчался в армию.
— Меня призвали, — слабо защищался Эфраим. Внешне это выглядело чистой правдой... Старинные часы бьют полночь. Вхожу в Интернет.
Ринат направила глаз видеокамеры на сияющий бриллиант магендавида.
— Привет, родная! Хотелось бы увидеть тебя, а не подвеску.
— Привет, Синди! — Сестра сияет не меньше бриллианта. — Я так соскучилась!
— Я тоже.
— Даже подумываю продать клуб и переехать в Иерусалим.
— Здравая мысль...
— Наоборот. У меня ведь нет никакой специальности.
— Зато есть организаторские способности. Окончишь курсы. Сватовства, например. У тебя это хорошо получается.
— Что, свадьба не за горами?!
— Оставь, у меня трудный случай.
— А у кого он легкий? Ну, так что с Эфраимом?
— Сплошные панегирики его святой жене.
— Но ведь он мечтает о ребенке. Так забеременей и сознайся в слезах!
— — Ринат, мы же не в театре.
— Ну и что, нормальная женская хитрость, старая, как сама жизнь. Нужно бороться за мужчину, а не быть покорной овечкой. Вот жена его, между прочим, борется.
— Чем это, интересно?
— Хотя бы своей святостью.
— Унизительно цепляться за мужика с помощью ребенка.
— Конечно, легче смотреть на звезды и загадывать желания, чтобы кто-то наверху за тебя все сделал, а ты будешь выглядеть гордой и благородной.
— Ринат, не выкраивай на меня свое платье, лучше постарайся разглядеть мое.
— Твой король голый и жалкий.
— Да, ты права. Мой король плачет, глядя в черное небо...
— Когда ты виделась с Эфраимом?
