в его расстёгнутую на две пуговицы рубашку и, прикрыв глаза, дышу.
Сейчас в центре внимания наши родители, которые принялись горланить в караоке, и от нас все немного отстали. Алла утащила Зою кормить рыбок в пруду на территории ресторана, с ними же исчез Костенко.
Рома целует меня в висок, поглаживая плечи.
— Я сейчас.
Возвращается через несколько минут с обувной коробкой и присаживается на корточки у моих ног. Ставит ступню себе на колено и мягко массирует, так что я опять начинаю постанывать, запрокидывая голову.
— Боже…
— Давай сбежим, Лен, — сипло произносит Рома.
Закусив губу, смотрю, как его пальцы растирают и надавливают на кожу. Я на грани получения экстаза лишь от этого. Так устала…
— А так можно?
Предложение капец заманчивое. И пока все заняты делами, можно сделать это почти незаметно.
— Наш день, что хотим, то и творим. А хочу я тебя, достало делиться с остальными. Моя невеста. Моя жена.
Понятливо киваю. Тоже хочу его. Мужа своего. Только моего. И перестать целоваться под безумные крики «горько-сладко-кисло», просто уединиться где-нибудь, пока есть на это силы.
— Бежим. Сейчас. Только Алле скину сообщение. Не видел мой телефон?
Рома отрицательно качает головой, пока я пытаюсь прикинуть, где могла его оставить.
— Поискать?
— Скорее всего, он у Аллы. Не помню, где оставила. Ну и чёрт с ним!
С готовностью встаю, но Рома мягко толкает меня назад. Открывает обувную коробку и достаёт розовые, как жвачка, кеды.
— Это для меня?
— Ага. Никогда не понимал, как невесты выдерживают целый день на каблуках. Не понимал и жалел.
Подаюсь вперёд и обхватываю ладонями лицо Дроздова, тяну на себя и бесцеремонно впиваюсь губами, пока он пытается расшнуровать для меня кеды. Ни один парень на свете не делал для меня столько, сколько делает он.
Эта маленькая забота, подкупает и….
— Ром, я люблю тебя.
Он на секунду замирает. Прикрывает глаза, прижимаясь к моему лбу своим, и шумно выдыхает:
— Я о таком и мечтать не мог, Лена.
— О чём?
— О тебе в белом платье и с моей фамилией, — тихо говорит Рома и, поцеловав моё колено, возвращается к шнуркам на кедах. Поджимаю губы. Червячок сомнения поднимает голову и злорадно улыбается моим ликующим и празднующим свадьбу тараканам. Четыре самых важных слова в ответ я так и не слышу.
«Я тебя тоже люблю».
— Идём, пока никто нас не хватился. Голодная?
— Ага, — произношу бодро, словно всё нормально и мне только что не всадили кол в сердце, не ответив на признание должным образом. — Хочу картошку фри. И бургер.
Огромный и жирный!
Рома смеётся и помогает мне подняться. Прижимает к себе крепко, покрывая хаотичными поцелуями моё лицо.
— Купим. Всё, что захочешь.
На выходе из ресторана сталкиваемся с Аллой и Костенко, качающим на руках Зою. Уснула.
— Уходите? — прищурившись, спрашивает Волкова. — Так быстро? Киваем, словно болванчики.
— Безумно устали, — решительно говорит Рома.
— Ладно, прикроем. Отдыхайте.
Обнимаю подругу.
— Спасибо за всё. Я очень тебя люблю. — В носу пощипывает и я готова разрыдаться. — У тебя нет моего телефона?
— Ага, у меня. Не смей реветь, иначе я тоже.
Мы стоим обнявшись ещё несколько секунд, пока парни рядом тихо переговариваются, а потом отстраняемся. Волкова, шмыгая носом, открывает свою бездонную сумочку и достаёт мой мобильный.
— Напиши мне, как всё закончится, — прошу её.
— Не буду вам мешать, — понятливо улыбается Алла, стреляя многозначительным взглядом в стоящего рядом Дроздова. — Заделайте в эту ночь пятерых детей разом!
— Алла! — шикает на неё Виталик, предосудительно качая головой.
— А что такого я сказала?
Целую в лоб спящую дочку и, поправив её светлые локоны у личика, смотрю на друзей.
— Вам идут дети. Задумайтесь.
В такси кладу голову на плечо Роме, закрываю глаза. Он обнимает, уткнувшись носом в мои волосы. Целует их и медленно перебирает пальцами. Устало вздыхает. Я жмурюсь от удовольствия, не желая думать о завтрашнем дне.
Пусть сегодня всё будет прекрасно. От и до.
Все проблемы и невысказанные слова останутся за бортом, а мы будем парить в сфере из счастья и любви. Всё завтра.
Домой единогласно решаем не возвращаться, там слишком легко нас обнаружить. Выбираем новую гостиницу в центре, и Рома через приложение снимает нам номер для молодоженов.
Нас встречает приветливая девушка-администратор и провожает до лифтов.
Как только двери лифта закрываются и мы наконец остаемся одни, Рома протягивает мне руки, ожидая, когда я вложу в них свои.
— Иди ко мне.
Он целует меня бесконечно медленно и трепетно. Ласкает языком, облизывает и покусывает губы. Тягуче нежно. Без властных закидонов из загса, совсем иначе. Эти поцелуи иные. Только для нас. Меня и его. Мы боремся языками, выманивая их на совместный танец, снова и снова.
Руки Дроздова блуждают по моей спине, ягодицам, плечам. Он словно хочет трогать меня везде, чтобы ни один миллиметр моего тела не остался без его внимания.
Я задыхаюсь, откидывая голову назад, и Рома присасывается к нежной коже шеи. Отбрасывает мешающие ему волосы назад, сжимает пальцами мой затылок. Я стону и извиваюсь в его руках, давая всё больше доступа его умелым губам для ласк.
Рома чувствительно покусывает шею, тут же зализывая и оставляя невесомые поцелуи. Внизу живота разгорается пожар, грудь ноет и покалывает. Меня разрывает от желания и чувств.
Я мечтаю ощутить на себе тяжесть его тела, ощутить его в себе. Чтобы не переставал касаться, ласкать, целовать. С ума по нему схожу. Так сильно люблю, внутри всё сжимается от предвкушения. Между ног сладко потягивает.
И всё это в лифте!
Бесконечно долгая поездка, я готова расплавиться и начать срывать с него рубашку уже сейчас.
Хнычу, проводя пальцами по коротко стриженному затылку Ромы, и слепо тыкаюсь в поисках его губ.
— Тише.
