дверью палаты ничего хорошего меня не ждет. Неожиданно берет злость на себя: что мне стоило настоять на том, чтобы самому ее забрать? Хотя бы поинтересоваться, в каком кафе они собирались с коллегами? Сделай я так, ничего бы этого не было. Ярослава проснулась бы у себя в квартире и уже полчаса как закидывала меня фотографиями своего завтрака. Нужно было лишь немного настоять.
Возле койки Ярославы неожиданно обнаруживается сгорбленная фигура в темном. У меня уходит несколько секунд, чтобы узнать этот тощий, коротко стриженный затылок. Меня опередил Сойка.
— Что ты здесь забыл? — зло выплевываю я, хлопая дверью.
Сойка резко дергается и оборачивается ко мне. Лицо, которое я вчера разукрасил, сейчас пепельно-серое, глаза покрасневшие. Шмыгнув носом, он выпрямляется и пытается придать себе боевой вид.
— Не твое дело.
Внутри противно скребет, потому что выглядит он уж слишком раздавленным. По блеску зрачков даже предположить, что еще недавно он был близок к тому, чтобы разреветься. Неужели и правда, не он? Тогда кто… Сука, кто тогда? Случайные отморозки, решившие поиздеваться над беззащитной девчонкой? Уличные грабители?
— Это не ты? — переспрашиваю я уже просто так. Потому что в этот момент уже твердо уверен, что нет, не он. Чувствую.
— Я бы ее никогда и пальцем не тронул, — глухо говорит Сойка, сжав ладони в кулаки. — Я ее люблю, ясно? Будь она со мной, такого бы никогда не случилось.
Его признание имеет тот же эффект, что и удар боксерской перчаткой по касательной. Острой боли нет, но в ушах звенит. То есть, все это время он был с ней не из мести, а из-за чувств? А меня просто подначивал, чтобы по старой памяти досадить? Наивная Ярослава с ее умением видеть лучшее в людях была в очередной раз права, а я нет?
И пока я растерянно глазея на него, сопоставляя новые факты, Сойка гладит Ярославу по руке, а потом, резко сорвавшись с места, вылетает из палаты. Воздух, несущийся вслед за ним, доносит до меня густой никотиновый запах. Вот только Сойка, в отличие от меня, никогда не курил.
Бесшумно ступая, будто мои шаги способны потревожить ее сон, я подхожу к Ярославе. Ей успели сменить повязку, потому что вчерашнего кровавого пятна уже нет, а в остальном она выглядит так же. Сомкнутые веки, бледно-розовые губы и серый цвет лица, в котором не чувствуется жизни.
Внезапно на меня наваливается такая усталость, что ноги сами собой подкашиваются, опуская меня перед ней на колени. Я упираюсь лбом в ее руку и, зажмурившись, делаю то, на что не решился Сойка. Беззвучно и почти бессимптомно реву. Ярослава у меня слишком ассоциируется с жизнью и счастьем, чтобы видеть ее такой… Полумертвой. Я не был готов даже к кратковременной с ней разлуке.
Я сижу на полу до тех пор, пока в кармане не оживает телефон. Вытерев глаза, сосредотачиваюсь на экране. Звонит Лелик.
— Говори, — хрипло выдыхаю я.
— Встретиться нужно, — сухо и без эмоций звучит в трубке. — С того места, где Ярославу нашли, видео сняли.
___________
Лелик ждет меня в кафе неподалеку от больницы — примчался, пока я разговаривал с врачом. Ничего обнадеживающего заведующий отделением нейрохирургии не сказал: по его словам, черепно-мозговая травма — это серьезно и на то, что через пару дней Ярослава откроет глаза и попросится домой, рассчитывать не стоит. Нужно набраться сил, терпения и ждать.
— Как? — Лелик с настороженностью заглядывает мне в глаза. Не похоже, что ему сегодня удалось нормально поспать: одет во вчерашнее, на столе — чашка двойного эспрессо.
— Ничего. Ярослава все еще в коме, врачи ничего толком сказать не могут.
— А сам как?
Вместо ответа я прошу у бармена кофе. Моя физиономия говорит красноречивее слов. Не спал, сбит с толку и раздавлен.
— Сойку застал в палате, — сообщаю после затянувшейся паузы. — Думаю, что это все же не он.
Лелик кивает и тянется к чашке. Сегодня он на редкость сдержан и неразговорчив.
— Отцу не звонил?
— Нет пока. Но думаю об этом. Вдруг придется фсбшников подключать. Запись покажешь?
Несколько секунд Лелик сидит, не шевелясь, будто не расслышал моего вопроса, потом молча лезет в карман и кладет на стол разблокированный смартфон с застывшей на нем черно-белой картинкой двора в спальном районе.
Внутренне собравшись, я тычу в иконку воспроизведения. Судя по ракурсу, видео снято с автомобильного регистратора. Бонусы двадцать первого века.
Секунд тридцать ничего не происходит, а потом в кадр внезапно врывается стройная женская фигурка, в которой, даже с учетом неважного качества записи, я без труда узнаю Ярославу. Сердце начинает учащенно стучать, а в желудке противно сводит. Выглядит так, будто она пытается от кого-то спрятаться.
Впечатление не является ошибочным, потому что следом за ней появляется еще одна фигура: гораздо выше и крупнее. Это мужчина в темных штанах и белой рубашке. Рука машинально трет горло. Стало сложнее дышать.
На грабителя и уличного отморозка он явно не похож. Как и на кого-то из компании Сойки. Это человек явно постарше и одет совершенно не как преступник.
Следующие увиденные кадры стоят мне пары лет жизни. Мужчина загоняет Ярославу в угол, и она испуганно пятится назад. Он явно что-то ей говорит, возможно угрожает, потому что ее лицо гневно кривится… Затем она на него кричит.
Онемевшими пальцами я ставлю запись на паузу. Мне нужен небольшой перерыв.
— Она от него убегала… — глухо констатирую очевидное. — Этот жлоб в два раза ее здоровее…
Лелик на меня не смотрит, лишь молча крутит в руках чашку. Просмотр этого видео дался мне слишком сложно. Секунды идут, а я никак не могу заставить себя вновь нажать «Play». Сложно предугадать, как моя психика отреагирует на то, что будет дальше.
Неожиданно на экране появляется третий участник: фигура в темном. В полумраке его помогает различить лишь светящийся треугольник рубашки. Судя по всему, на нем надет костюм.
Он окликает первого преследователя, потому что тот оборачивается. Воспользовавшись отвлечением, Ярослава толкает амбала обеими руками, очевидно для того, чтобы вырваться из ловушки, и тогда…
Я хватаю ртом воздух, пытаясь справиться с острым чувством тошноты. В ответ амбал отшвыривает ее от себя словно пластмассовую куклу. Кажется, он не ожидал, что на него нападут. Ярослава в размаху врезается затылком в стену,
