раз для дела нужно. И адрес кладбища вам напишу. Это пожалуйста.
Она быстро протянула листок бумаги и коробку с письмами.
— Все, что осталось от него. Так что верните. А Мишке-то, значит, удалось там выбиться в люди на наши-то денежки, а?
Марк не стал отвечать, вместо этого коротко поблагодарил тетку за рассказ и подал мне руку.
— Поехали домой, Вера. Я вам позвоню, Зинаида Михайловна. И главное, квартиру Вере надо будет вернуть. Я найму юриста, чтобы он оформил все документы уже на этой неделе.
— Ты серьезно? — спросила я Марка, едва он захлопнул за собой дверь. — Ты думаешь, возможно вернуть квартиру? Видел, как она на тебя смотрела?!
— Как василиск на Гарри Поттера? — Марк улыбнулся, но мне было не до шуток.
— Хуже. Она не отдаст квартиру. Будет скандал, вот увидишь.
— Отдаст, — уверенно ответил мой «Гарри Поттер», неторопливо спускаясь по лестнице. — Ты права, так не реагируют на что-то неважное и не принадлежащее тебе. Зинаида Михайловна определенно врет. Ее это квартира, и по-доброму она ее отдавать не захочет.
— Значит... — Я замолчала и остановилась. Из-за слез в глазах я плохо видела ступеньки, мне только упасть сейчас не хватало.
— Значит, это была афера, — бесстрастно произнес Марк. — Скорее всего, никакой аварии не было или она была незначительна. Видимо, Полетаев очень хотел тебя, а по-другому не мог тебя получить.
Мысли в голове путались, сворачивались в клубки, а потом со страшной скоростью метались из стороны в сторону.
Как он мог?! Как она могла?! Она же сестра мамы!
Ноги слабели, я прислонилась к холодной стене подъезда.
Два года! Два года оцепенелого страха, безнадежности и изматывающей душу вины.
Пока ехали к тетке, запрещала себе думать, не верила до конца, что такое вообще возможно, но сейчас перед мысленным взором снова была она. И ее стеклянный взгляд, потом страх и агрессия. Как она все валила на Вадика, прикидываясь идиоткой. Знала, она все знала! Продала меня за квартиру. Даже за три квартиры, включая еще Агаткину.
— Пойдем, — сочувственный голос великана вернул меня в реальность. — Тебе нужно на воздух.
Я сделала шаг вперед, чуть покачнулась, но не упала. Марк быстро подхватил меня на руки, я лишь охнуть успела.
— Тшш, не нервничай, маленькая. Со всем разберемся. И со всеми.
В машине, наконец, я глубоко выдохнула.
— Вот же сволочи! Да в них что-то человеческое есть? Они вообще люди? — меня прорвало, но я продолжала ругаться, совершенно не стесняясь Марка. А он меня и не останавливал. — Я хочу в свою квартиру! Сейчас же! Поверни здесь направо, — почти кричу я, и Марк послушно поворачивает.
— Вот этот дом, верно? — Он с интересом смотрит на нашу старую «панельку», но мне она сейчас дороже любого места на земле. Там я была счастлива. Это наш с мамой дом.
— Кто там живет, как думаешь? — Смотрю на наши окна, словно надеясь, что в них кто-нибудь появится. Занавески совсем другие, явно подороже, чем у нас висели. Я раньше старалась мимо нашего дома реже ходить — больно было, старалась забыть, но сейчас не могу глаза отвести. Как же я хочу туда!
— Пойдем, а? — Поворачиваюсь к Марку, он молча сидит, положив руки на кожаный руль. — Я хочу посмотреть в глаза тем, кто живет в моей квартире.
— Возможно, они и знать не знают, что произошло. — Рассудительность Марка меня сразу как-то охладила. — Вот твоя тетка — это другое дело, а тут…
Он успокаивающе погладил мою руку и добавил:
— Пусть профессионалы разбираются, а мы поедем обедать.
Я посмотрела в его безмятежное лицо — такая добрая и почти детская улыбка. Марк! Потянулась к нему, чтобы уткнуться в сильное плечо.
Мой дом здесь. Рядом с ним.
— Вот и славно, знаю я на Маяковке одну неплохую пиццерию, — донесся до меня добродушный бас великана. — Мы сюда еще вернемся, не волнуйся.
Марк развернул машину во дворе, и, выехав на дорогу, мы снова должны были проехать дом тети Зины.
— Ты посмотри! — Мой профессор их первым заметил. — Как удобно жить рядом!
На детской площадке рядом с домом тетка о чем-то разговаривала с моей свекровью.
— Похоже, ругаются! — Я еле сдержала себя, чтобы не попросить Марка остановить джип. — Смотри, как Марь Андреевна руками машет.
Полетаева и правда выглядела разбушевавшейся, куда страшнее, чем когда мы с ней столкнулись в квартире Вадима. Нас они не замечали.
— Будут друг на друга валить, вот увидишь. Без покойного генерала не могло ничего обойтись.
— Ну я же помню, Марк! Да, первые два дня как в тумане, но я же помню этого парня, который в больнице лежал! Еще жена у него и ребенок! — Я снова вот-вот сорвусь на крик. Черт!
— Поехали обедать. Поедим, и ты все мне расскажешь.
Есть не хочется совсем, но Марк прав в том, что сейчас мне точно нужно уехать подальше. И так себя раздраконила выше крыши — мысленно уже представляла, как буду требовать от жильцов, чтобы они убирались из моей квартиры! Вот только как это доказать?
Марк вел машину в центр. Он сделал радио чуть громче: снова пела его любимая Офра Хаза. И снова о любви. Я исподтишка разглядывала великана — люблю это делать, особенно когда он спит. Это если я раньше него просыпаюсь, что бывает не очень часто.
Крупный нос, широкие высокие скулы и вечная щетина. Как можно быть таким мужественным и таким добрым? Даже мягким. Сейчас Марк хмурился, между густыми бровями пролегла глубокая складка. Вид стал еще более устрашающим, но тут он повернул ко мне голову, и я увидела теплые искорки в его глазах.
— Как ты?
— Лучше. Когда я вижу на твоем лице улыбку, я точно знаю, что все будет хорошо. Хотя чем больше думаю…
— Думать будем на сытый желудок, — перебил Марк. — К тому же мы почти приехали.
Никогда не бывала в этой пиццерии. Редко встретишь место в центре города, где было бы по-домашнему уютно.
— А мы все это съедим? — Я недоверчиво смотрю на две громадные тарелки, от которых, кажется, еще пар идет. Их только что принесли. — Я буду с сыром
