Я опустила взгляд и заметила на своем белом платье кровь.
Горе охватило меня ураганом, и я громко зарыдала от ужасных спазмов в спине, животе и ногах, которые не давали мне пошевелиться. Я провела рукой между бедер, а когда подняла ее – она вся была алой. Увидев мое состояние, Шелли выбежала из библиотеки, зовя Роума.
Я подползла к краю стола и попыталась подняться, но не смогла справиться с агонией боли.
– Ты беременна?! – заверещала Кэтрин. – Ах ты мелкая сучка! – Она снова ударила меня по лицу – на этот раз сильнее, – сила удара отбросила меня на пол, и я упала в свою же густую, темную кровь. Я прижалась щекой к ковру и подтянула колени к груди, пытаясь дышать через боль.
У двери в библиотеку поднялась суматоха, и когда я подняла голову, то увидела толпу людей, с тревогой взирающих на меня.
– Уйдите на хрен с дороги! ЖИВО!!! – прогремел глубокий голос Ромео, и он ворвался в библиотеку. Страдания на его лице едва окончательно не уничтожили мое и без того уже разбитое сердце.
– Мол! Черт! Детка, я здесь. Я здесь. – Ромео упал на пол рядом со мной, пытаясь понять, что делать. Его руки тряслись.
Он был таким же беспомощным, как и я.
Я посмотрела на него сквозь пелену горьких слез.
– Ромео, наш малыш, наш малыш… мне кажется, я его теряю. Помоги мне… пожалуйста, – провсхлипывала я и зарыдала в голос.
Страдальческий крик вырвался из его груди.
– Кто-нибудь позвоните 911. Она теряет нашего ребенка!
– Они уже едут. Скоро будут. – Я узнала южный говор Джимми-Дона.
Я отупело наблюдала, как все больше и больше людей заполняют библиотеку, и когда повернула голову, то увидела Кэсс, Лекси, Элли, Остина, Риса и Джимми-Дона, которые с ужасом глядели на меня. Девочки обнимали друг друга и откровенно плакали, видя, как я корчусь от боли в луже собственной крови.
Ромео потянулся ко мне и осторожно уложил к себе на колени. Он оберегающе держал меня на руках, раскачивая взад-вперед и прижимаясь мокрой от слез щекой к моей голове.
– Ш-ш-ш, детка. Мне так жаль. Мне очень, очень жаль.
Я провела рукой по его щеке, оставляя яркие следы крови.
– Думаю, нашего малыша уже нет. Так сильно болит. Думаю, его уже нет… – Пронзительный вой вырвался из моего горла, когда новый спазм скрутил матку.
Из глаз Ромео слезы текли ручьем, я слабела. Словно в замедленном действии, я заметила, что вокруг нас собралась почти вся команда и, опустив головы, наблюдала за происходящим. Некоторые невидящим взглядом смотрели в пол, другие молились о помощи.
– Где эта гребаная скорая? Она беременна, черт побери… она беременна… наш маленький ангел, – в агонии закричал Ромео, но его голос превратился в отчаянный шепот, когда он трясущимися руками поднял мое пропитанное кровью платье.
Он провел большим пальцем по моей щеке, коснулся губы, и его глаза расширились. Он слегка повернул мою голову.
– Детка? Почему у тебя разбита губа? Что, черт возьми, с тобой случилось?
Я смотрела на него невидящим взглядом, безучастно, отстраненно. Было ощущение, что я не связана со своим телом, как будто я парю сверху, наблюдая за всем этим ужасом. Мне все сильнее и сильнее хотелось спать, энергия вытекала из меня с каждым новым потокам крови.
– Мол? – взмолился он, прижимая меня, как будто это могло остановить обморок. – Мол! Останься со мной. Мол!
– Т-твоя мать… ударила ее, и она налетела на стол. М-мы… я-я не знала, что она беременна… мы просто хотели ее припугнуть. Но все вышло из-под контроля… – Я узнала виноватый голос Шелли.
Ромео застыл, ярость вырвалась из него с громким рыком.
– Где она?
– Она выскользнула через боковые двери, – сконфуженно сообщила Шелли.
Ромео переместился, пытаясь переложить меня со своих коленей на пол, но я крепко вцепилась в него, поскольку ощущала странное онемение и хотела, чтобы он был рядом, обнимал меня.
– Пожалуйста… не оставляй меня… – прошептала я, а когда увидела, как его темные прекрасные глаза покраснели от слез, мое сердце пропустило удар.
Ромео заключил меня в свои объятия, и я постепенно сдалась, боль уменьшилась, притупилась, мое тело словно сообщало, что наш маленький ангел вынуждено прощается с нами навсегда.
– Малыш, мне так жаль… наш ангел… наш ангел…
Красивое и печальное лицо Ромео было последним, что я увидела перед тем, как провалилась во тьму.
Поначалу я слышала лишь размеренное пиканье. «Пи» – пауза – «пи» – пауза – «пи».
В горле было сухо как в пустыне, и при каждом глотке казалось, будто плоть царапают опилки. Я пошевелила ноющими от боли ногами и вздрогнула, поскольку живот тут же скрутил спазм.
Слегка приоткрыв глаза, я увидела яркий белый потолок и флуоресцентные лампы. В углу тихонько работал телевизор, а возле моей койки стояли разноцветные пластиковые стулья.
Я подняла руку и обнаружила, что лежу под капельницей. Другой моей руки касалось что-то теплое. Я повернула пульсирующую голову и увидела его, моего Ромео, который спал, обеими ладонями сжимая мою руку. Он неудобно сидел на красном пластиковом стуле, а его голова лежала на краю койки лицом ко мне. Рот был приоткрыт, и парень слегка посапывал, прядь волос песочного цвета вздымалась и опадала с каждым вдохом.
Какой же он красивый.
Я смотрела на своего парня, пытаясь вспомнить, почему я здесь. Отрывочные черно-белые картинки беспорядочно приходили мне на ум: библиотека, боль, крики, кровь… мать Ромео… наш малыш…
Моя рука опустилась на живот, и я почувствовала, как холод заполняет каждую клеточку. Я попыталась подвинуться и ощутила, как что-то сжимает мою руку. Повернув голову, увидела, что Ромео смотрит на меня заплывшими, опухшими глазами – белки покраснели, а взгляд шоколадных глаз омрачен печалью.
Меня буквально парализовало.
– Ромео? Я… я?.. – Я не могла произнести это вслух. Сказать это означало бы, что это правда, а я не хотела в это верить.
Подбородок Ромео задрожал, и новые слезы сорвались с его длинных черных ресниц, побежали по небритым щекам и, точно камни, упали на белую хлопковую простыню. Он тяжело сглотнул и медленно кивнул, глядя мне прямо в глаза и сжимая руку.
Я свернулась калачиком возле него, прижав наши сплетенные руки к груди, и освободила сдерживаемую агонию. Я вся сотряслась от громких рыданий, и Ромео накрыл меня своим телом, как будто физически мог защитить от этой ужасной муки.
Мы потеряли нашего малыша.
Я не стану мамой.
