— Это я тоже поняла, — с горечью вздохнула Лена.
— Не обращай внимания на ее попреки. Вот ты переживаешь, а она небось уже все забыла, — успокоила ее повариха, подавая чашку вкусно пахнущего, поднявшегося шапкой крема.
Лена укрылась у себя в комнатке на первом этаже виллы неподалеку от кухни. Подойдя к защищенному узорной решеткой окну, она немного полюбовалась прекрасным садом, а потом села на кровать, вытащила из сумки учебник и попыталась сосредоточиться на занятиях. Была среда, через два дня, с облегчением твердила себе Лена, она вернется в Луго, к Тоньино.
Ее муж оказался прав: нелегко было работать в услужении. Ну, ничего, как только они накопят достаточно денег, чтобы уехать в Америку, она забудет обо всем, что ей пришлось претерпеть.
Звон колокольчика заставил ее вздрогнуть.
На сигнальной панели над дверью загорелся огонек, требовавший ее присутствия в апартаментах Одетты.
Лена поднялась с кровати, оправила на себе платье и торопливо вышла из комнаты.
— Сегодня вечером ты будешь помогать Козимо подавать на стол, — едва завидев ее, объявила графиня.
Вот оно, то самое возмездие, которого ожидала Лена. Если среди гостей будет Спартак, решила она, это унижение окажется куда тяжелее любого наказания.
Лена была в полной растерянности и даже начала подумывать о бегстве. Но куда ей идти? За окном уже сгущались первые вечерние тени, отправиться пешком в Луго в такой час было невозможно. И все же в эту минуту она мечтала лишь об одном: вернуться домой к мужу.
— Ты, как всегда, не удостаиваешь меня ответом. А ведь, казалось бы, я ничего такого особенного не требую. Неужели нельзя попросить о простой услуге, даже если это выходит за рамки твоих обычных обязанностей? — возмутилась Одетта.
Лена улыбнулась, изо всех сил стараясь подавить свои чувства.
— Конечно, можно, — ответила она.
Ее осенила внезапная мысль.
— С вашего разрешения, госпожа графиня, я хотела бы пойти в церковь, — сказала Лена.
Старый приходский священник из Котиньолы был единственным человеком, который мог ей помочь.
— В такой час? — изумилась Одетта.
Лена опустила взгляд, всем существом своим надеясь, что хозяйка не откажет ей в разрешении. За несколько кратких мгновений она успела — все взвесив и оценив — прийти к неутешительным выводам. Если она откажется прислуживать за столом, то обнаружит тем самым свои истинные чувства к Спартаку. Если же покорно согласится — графиня наверняка догадается о существующем между ними взаимном влечении. Очевидно, Одетта хотела убедиться в своих подозрениях, и этот званый ужин предоставлял ей идеальную возможность докопаться до правды.
— Хорошо. Раз уж тебе так нужно — иди. Но помни, ты должна вернуться к шести, чтобы помочь мне надеть платье, — снизошла к ее просьбе Одетта.
— Будет исполнено, мадам, — ответила Лена и, поспешно присев в реверансе, выбежала за дверь.
Она неслась сломя голову и, ворвавшись в церковь, тут же кинулась к дверям ризницы. Дон Филиппо, казалось, еще более высохший за прошедшие годы, как раз выходил из них вместе со служкой. Он спешил с последним причастием к постели умирающего.
— Мне надо с вами поговорить, — запыхавшись, обратилась к нему Лена.
— Опять ты! — нахмурился священник. — Разве ты не живешь в Луго? Обратись к тамошнему священнику.
— Дон Филиппо, прошу вас, мне нужен ваш совет. Прямо сейчас, — принялась умолять Лена.
— Ладно, заходи, — добродушно уступил дон Филиппо. — А ты подожди меня на дворе, — велел он служке. Потом уселся на скамью под окном и указал Лене на стул: — Ну а теперь успокойся и объясни, в чем дело.
— Вот уже три года я стараюсь избегать встречи с одним человеком. Думала, буду в безопасности на вилле графа Ардуино, и вдруг оказалось, что он приглашен на ужин, а мне придется прислуживать за столом, — все это она выпалила на одном дыхании.
— У тебя была с ним внебрачная связь? — грозно нахмурился священник.
— Что вы, никогда. Вы же меня знаете, я на такое не способна. Но я люблю его. Безумно люблю. Я хотела выйти за него замуж, но вместо этого меня вынудили пойти за Тоньино, — грустно пояснила Лена.
— А этот человек влюблен в тебя? — спросил дон Филиппо.
— С того самого дня, как мы познакомились, — ответила она еле слышно.
— Твое сердце никогда не принадлежало твоему мужу. Ты это знаешь, и я тоже знаю. Возможно, и он знает. Видимо, небо предначертало тебе путь, которого мы, пойдя в слепоте своей против воли господа, предпочли не замечать, — сокрушенно признал священник.
— Вы хотите сказать, что я должна была отдаться этому чувству? Броситься в объятия Спартаку? — не веря своим Ушам, воскликнула Лена.
— Значит, вот кого ты любишь? Молодого Рангони, верно? — догадался дон Филиппо.
— Да, — прошептала Лена.
— Я не подбиваю тебя совершить грех. Совсем наоборот, — возразил священник.
— Что же мне делать, дон Филиппо?
— Если ты чувствуешь, что слаба и не в силах справиться со своим влечением, возвращайся к мужу, — посоветовал он.
— И что я ему скажу? Что бежала из боязни встретиться со Спартаком? По-вашему, это справедливо? Я не могу причинить ему такую боль.
Старый священник на минуту умолк, а потом положил руку на хрупкое плечо Лены.
— Возвращайся на виллу и делай свою работу честно, как всегда. Если сегодня вечером тебе придется встретиться взглядом с глазами человека, которого ты любишь, сделай это без стыда и без страха. Бог читает в твоем сердце, он тебя не оставит, — торжественно провозгласил дон Филиппо, поднимаясь со скамьи.
— Я все сделаю, как вы сказали. Простите, что побеспокоила вас.
— В наказание прочтешь по три раза «Отче наш», «Богородицу» и «Славься», — приказал дон Паландрана. — Да пребудет с тобою премудрость господня. Всевышний вразумит тебя, — с этими словами он перекрестил свою верную прихожанку.
Оставшись одна в церкви, Лена принялась молиться сосредоточенно и страстно, как никогда раньше.
Вверив свою судьбу богу, она успокоилась и вернулась на виллу.
— Отлично, ты как раз вовремя, — отметила Одетта, с любопытством разглядывая Лену.
Лена молча поклонилась.
— Ну как, обрела душевный покой? — насмешливо спросила графиня.
— Мадам извинит меня, если я не отвечу? — спросила Лена.
— Ну конечно! Хотя, будь наши отношения чуть более откровенными, мне бы это доставило удовольствие.
— Я всегда была строптивой. Прошу меня простить за мой скверный характер, — ответила Лена, помогая графине надеть вечернее платье.
