Оставив тыквы в хижине, Ланна вышла наружу и взглянула на пещеру. Но не заметила никаких признаков Сокола. Ей не терпелось опробовать баню, и, не дожидаясь его, она быстро разделась, аккуратно свернула белье, джинсы, блузку и положила все это у самого входа.
И прежде чем осенний холодок успел куснуть ее обнаженное тело, она уже скользнула внутрь. Теперь, когда на ней не было ничего, она смело плеснула побольше воды на камни, так что воздух в баньке сразу же наполнился паром. Ланна села, блаженно вытянула ноги и закинула руки за голову. И через секунду почувствовала, как влажный пар проникает в тело, сквозь каждую пору кожи. Тело, уставшее от напряжения за эти сутки, начало обмякать. Прикрыв глаза, она отдалась этому приятному чувству.
Легкая волна холодка вдруг коснулась тела. Ланна открыла глаза и посмотрела на вошедшего Сокола. На нем была только легкая набедренная повязка. Ланна почувствовала, как сердце ее забилось сильнее, а в горле застыл непонятный комок, и волна возбуждения прошла по телу.
– Камни страшно горячие, – пробормотала она. – Надеюсь, ты ничего не имеешь против того, что я вошла первой, не дождавшись тебя.
– Нет, конечно. – Сокол плеснул еще пригоршню воды, и со всех сторон их окружили клубы пара.
Завороженная тем, как капельки пота блестят на его коже, Ланна упустила тот момент, когда он развязал набедренную повязку и аккуратно положил ее на пол. Она мгновенно почувствовала, как жар одновременно охватил ее и снаружи и опалил изнутри – ей стало трудно дышать.
С грацией, присущей только животным, Сокол лег на полу рядом с ней, не отрывая взгляда от ее глаз. Дикая простота хижины, их нагота и близость растопили корку, под которой таилась вулканическая лава. Сокол протянул к ней руку, погрузив пальцы в пену каштановых волос, глядя прямо в пылающее лицо Ланны. Только легкий вздох желанного облегчения сорвался с ее губ, когда Сокол прижался к ним своими губами.
Проведя ладонью по гладкой шелковистой коже Сокола, Ланна ощутила, как налились его мускулы на спине и на руках. Губы их жадно искали друг друга, не в силах утолить жажды близости.
Он провел рукой по ее возбужденному телу, и под его ладонью оно становилось как будто еще горячее. Казалось, что Сокол продлевает муку наслаждения, желая настроить каждую клеточку тела на нужный лад. Запах, исходящий от Сокола, – запах степи, травы, солнца, еще более обострял чувства, заглушал все, кроме нарастающей и ноющей боли в теле.
Когда губы Сокола прильнули к ее груди, Ланна подалась вперед, выгнувшись к нему навстречу, не в силах вынести эту пытку наслаждением. Теперь он открыл рот, чтобы принять в себя розовый бутон набухшего соска. Почти животный стон сорвался с ее губ, когда она почувствовала, как ее лоно в ответ на это прикосновение сжалось. Рука Сокола скользнула ниже, чтобы немного унять мучительную боль желания, но только новая волна истомы разлилась по телу медовой сладостью желания. Мечущиеся пальцы, трепещущее тело Ланны молили его об одном: унять эту боль, которую причиняли и его губы, и его руки.
И тогда он снова накрыл ее губы поцелуем, заполнив ее рот затвердевшим языком, а сам лег сверху и медленно вошел в нее, заполнив ее лоно так же, как оказался заполненным и ее рот. Влажный жар снова опалил ее изнутри. И тяжесть его тела еще более затруднила дыхание.
Ей с трудом удалось освободить свои губы, чтобы проговорить:
– Сокол, это слишком тяжело для меня. Я задыхаюсь от жара и от тяжести!
Одним неуловимым движением он перевернулся, так что Ланна оказалась сверху. Слегка приподняв ее над собой, он жадным взором окинул ее обнаженное тело, ее округлые груди.
– Думаю, так тебе будет намного легче, – с легкой насмешкой проговорил он.
И снова его руки скользнули по телу – нежные, возбужденные и жадные одновременно. Медовый жар опять заполнил лоно. Тела их рванулись навстречу друг другу и слились в одном бешеном ритме. Страсть захватила Ланну целиком. Странным образом она чувствовала единство слияния не только их тел, но и духа.
И когда она, обессиленная, лежала в объятиях Сокола, магия этого переживания не покидала Ланну. Ей никак не удавалось найти подходящих слов, чтобы выразить свои чувства. И, закрыв глаза, она наслаждалась непередаваемым ощущением пережитого. Сокол шевельнулся под ней, проведя рукой по вспотевшей коже. Она что-то пробормотала протестующе, не желая выходить из этого блаженного состояния.
– Этот пар высосет из нас все соки, – слегка осевшим голосом предупредил он.
Ланна отодвинулась в сторону, давая ему подняться, но не отрывала взгляда затуманившихся глаз от него. Он помог ей встать и взял на руки. Ланна обвила его шею руками, прижимаясь к его груди, и принялась покрывать быстрыми поцелуями теплую влажную кожу.
Сокол, откинув одеяло на двери, по плечи высунулся наружу. После влажного жара и полумрака яркое солнце ослепило их. Ланна прикрыла глаза и еще теснее прильнула к его теплому телу. Сокол не опустил ее на землю, а продолжал нести на руках.
– Куда мы идем? – спросила Ланна, на самом деле нисколько не задумываясь над этим.
– Ты знаешь, что шведы после сауны ныряют в ледяную прорубь? – спросил он.
Только через какую-то долю секунду до нее дошел смысл сказанного. Она, слегка повернувшись, увидела, что он несет ее к импровизированному бассейну, который создала природа. Переведя взгляд на Сокола, она заметила в его глазах прыгающих чертиков.
– Сокол! Прошу тебя! Не вздумай этого делать! Ты ведь не станешь? – Ланна понимала, что Сокол не замедлит выполнить задуманное. – Нет! Пусти меня! – Она в панике пыталась вырваться из его рук. – Пожалуйста, Сокол! Не надо!
– Я опущу тебя только на минутку, – смеясь, проговорил он.
– Нет! Не хочу! – Она протестовала не столько из-за того, что боялась или сердилась, а потому что это тоже было частью игры.
– Хорошо. – Он остановился возле источника. – Не стану тебя окунать с головой, – пообещал он.
Чувство облегчения охватило ее, и она расслабилась, поверив Соколу. Но он вдруг разжал руки, и она выскользнула из его объятий прямо в ледяную воду. И когда она коснулась ее разгоряченного тела, Ланне показалось, будто это был кипяток.
– Разве она холодная? – смеясь, спросил Сокол и плеснул водой на ее бедра.
– Ты же обещал! – укорила она его, вставая и пытаясь сохранить рановесие, чтобы не упасть на скользкие камни.
– Я пообещал, что не стану опускать тебя, – напомнил он и обдал ее водой теперь уже выше бедер.
В отместку она подняла ногой фонтан брызг, забрызгав его с ног до головы. Сокол отпрянул в сторону. Но Ланна уже набрала пригоршню воды и плеснула ему прямо в лицо, рассмеявшись, когда он откинулся назад.
И вдруг он, опустив голову, закрыл глаза руками, словно от боли. Тут же забыв про все на свете, она бросилась к нему:
– Что с тобой?
Но как только она оказалась в пределах досягаемости, он схватил ее и притянул к себе. Его крепкие губы прижались к ее губам, и сердце Ланны ухнуло вниз. Губы ее открылись, подчиняясь его настойчивой просьбе. Его мужская плоть прикоснулась к ее лону, и Ланна почувствовала, что он снова желает ее. И ответное желание сразу же вспыхнуло в ней.
Приподняв ее над собой так, что грудь оказалась на уровне его губ, он одной рукой удерживал ее, прижимая к себе, а другой гладил и сжимал ее ягодицы. Ланна впилась руками в его плечи, боясь потерять равновесие, и обвила ногами его поясницу.
И он вместе с ней пошел к громадному тополю. Около него Сокол остановился и прислонил ее к теплой шелковистой коре. Но по-прежнему его руки не желали выпускать Ланну из объятий.
Прошло бог знает сколько времени, прежде чем она наконец почувствовала твердую землю под ногами. Но руки ее все еще продолжали обнимать его. Он глубоко вздохнул, так что шевельнулась прядка волос на ее голове.
– Ты моя, Ланна, – голос его дрогнул от переполнявшего его чувства. – И ни один мужчина не посмеет прикоснуться к тебе. – Обхватив ладонями ее лицо, он изучающе посмотрел на нее, ожидая возражений.
Но Ланна не в состоянии была возразить ни слова. Сияющие глаза все равно предали бы ее, выразив согласие.
– Да, – шепотом выдохнула Ланна.
С трудом переведя дыхание, он расслабился. И снова пробежал по ней взглядом.
– Ты же замерзла! – спохватился он.
И в самом деле, она вся покрылась мурашками. Но только сейчас она заметила это.
Схватив девушку за руку, Сокол увлек ее за собой к баньке, где лежала одежда.
– Оденься, пока не простудилась.
– А как же ты? – возразила она.
– Я более толстокожий, чем ты, во всех отношениях.
И скользнул внутрь хижины. Ланна уже застегивала «молнию» на джинсах, когда он появился оттуда в своей набедренной повязке. Одеваясь не менее споро, чем Ланна, Сокол тем не менее не проявлял никакой суетливости или торопливости в движениях.
– Как тебе кажется: ты сможешь снова взобраться наверх, в пещеру? – спросил он.
