Нет, промолчу. Жалко тетку, по-моему, лучше остаться одной, чем быть с человеком, которому от тебя нужны только деньги. А если я ошибаюсь и Влад действительно привязан к своей престарелой пассии, то он и сам придет. Без всенародных объявлений о продаже!
— Ну как тебе квартирка? — спросила я Лику, о которой почти забыла, размышляя о хозяевах этой халупы.
Сестренка поежилась, словно от холодного ветра.
— Вообще-то ничего… — сказала несмело. Я обхватила ее худенькие плечи:
— Да не переживай ты так! Вот увидишь, вместе мы быстренько приведем ее в порядок. У меня и штукатуры знакомые есть, и плитку можно достать дешевую…
— Да дело не в этом!
— А что? Что тебя волнует?
— Тише ты! Марин, я просто не понимаю тебя! Зачем тебе-то все это надо?
— Господи, ты что думаешь, я тебя подставить хочу? Думаешь, мне надо кому-то спихнуть эту хату и поэтому я тебя привела?
Лика яростно замотала головой и одновременно крутила пальцем у виска. Мол, дура ты какая! Мол, вот сестренка мне досталась! Я облегченно улыбнулась:
— Ладно, я тебя поняла. Извини, но у меня сейчас все на подозрении, что-то я расклеилась… понимаешь, в каждом слове подвох ищу.
— Я понимаю, — шепотом сказала сестра, — мне другое непонятно. Я за тебя волнуюсь, мне кажется, ты не совсем права…
— Это, — убежденно кивнула я. — А теперь ты мне скажи, Журавлев уехал или нет?
Выражение ее лица не изменилось, и взгляд не замутился прошлым.
— Не знаю, — пожала она плечами.
— Ты извини меня, просто вдруг подумалось, что мы очень похожи. Мы обе, как малые дети, не согласны на компромиссы, не умеем поступиться малым, чтобы получить большее…
— Знаешь, наверное, малое тогда не так уж мало, а большое — не так велико, как нам кажется. Вот скажи, ты действуешь, как велит тебе разум или как сердце подсказывает?
Я улыбнулась и легонько постучала себе по левой стороне груди. Лика кивнула удовлетворенно: мол, понимаю, ведь и я такая же.
Итак, я уходила в подполье и тщательно к этому подготовилась. Автоответчик был выключен — я не хотела случайно нарваться на голос, который был мне дороже всего на свете и причинял боль. Фотография Егора оставалась на прежнем месте — на столике рядом с кроватью, наискосок от снимка Грушевского, который мне принесла Лика. Все остальное в моей квартире изменилось, тут больше не было ни меня, ни его, ни нашей любви — это была пустая жилплощадь, пусть с мебелью и безделушками, кастрюлями на кухне и туалетной бумагой в шкафчике.
Вечером, когда мы с Ликой сидели на кухне и совершенно по-семейному резались в дурака, позвонила мама.
— Как там насчет выходных? У меня такой вариант нарисовывается! И не говори мне, пожалуйста, что ты до сих пор морочишь голову мальчику по имени Олег! — залпом произнесла родительница. Я усмехнулась:
— Не морочу, ты права! Но насчет выходных не получится…
— Егор вернулся? Вы помирились? — Радость в ее голосе звучала искренне.
— Нет, я уезжаю на каникулы. Решила отдохнуть. Так что не беспокойся, если мобильный не будет отвечать — там, куда я еду, нет связи.
— Это куда же ты едешь?
— На море. Путевку достала по знакомству.
— Что-то ты темнишь, детка. Что еще случилось? Мне стоило немалых трудов убедить маму, что все в порядке. Ведь на самом деле все было совсем не в порядке, и она это чувствовала. Когда я повесила трубку, Лика смотрела на меня, осуждающе покачивая головой.
— Ну что? — Я всплеснула руками. — По-твоему, я должна была сказать, что сбегаю из дома? Что Егор меня обманывает на каждом шагу, а я не могу ни выслушать его, ни выгнать, ни смириться? Что ты так на меня смотришь?
— Ничего, успокойся. Ты бы позвонила своей подруге, ее, кажется, Ольгой зовут? Она ведь тоже беспокоиться будет…
Интересно, мне даже в голову это не приходило. Иногда я бываю ужасной эгоисткой, и сейчас мне стало безумно стыдно от этой мысли. Наверное, поэтому я не послушалась Лику.
— Лельке мама все расскажет, не волнуйся.
— Значит, ты решила никому не говорить правду? Ты понимаешь, что ведешь себя как Егор? Ты его осуждаешь, а сама поступаешь так же!
— Я его не осуждаю! — закричала я, стараясь заглушить истину, прозвучавшую в Ликиных словах. — Мне просто больно!
— А то, что ты сама причиняешь боль своим близким, это как?
— Ничего подобного! И вообще, отстань! Давай дальше играть, у нас это получалось лучше, чем обсуждение моей личной жизни.
Я, успокаиваясь, села за стол, вздохнула.
— Везет мне на советчиков! Любой в моей жизни разбирается лучше, чем я сама.
Лика покраснела.
— Я не хотела тебя обижать, просто со стороны всегда виднее. Мне кажется, ты совершаешь глупость, а по большому счету, просто-напросто мстишь.
— Ну и пусть, — упрямо произнесла я, — мне сейчас ничего другого не остается. Я не могу видеть его, понимаешь? Не могу!
На протяжении оставшегося вечера Лике пришлось меня успокаивать. Я то впадала в отчаяние, то веселилась, то вдруг кидалась разбирать вещи, то хватала сестру за руку с намерением прямо сейчас отправиться на будущую квартиру Лики. Больше всего меня пугал телефон, каждую минуту я ожидала звонка от Егора и не знала точно, хочу я этого или нет.
Ночью, когда я думала, что Лика уже спит, она вдруг заворочалась, включила лампу и, моргая, долго смотрела на меня.
— Я так и знала, что ты не заснешь, — трагически сказала она. — Марин, скажи, тебе такая жизнь нравится? — И добавила по-детски: — Только честно…
— В смысле? — Я сделала вид, что не поняла, выигрывая время на раздумья.
— Понимаешь, когда мы познакомились, ты мне очень понравилась. Я вот смотрела на тебя и думала, как же это, наверное, здорово, помогать людям находить крышу над головой, как интересно каждый день знакомиться с кем-то, кто в тебе нуждается. Еще я представляла, как ты заходишь в чужие дома, где у каждого свои проблемы, свои радости. Я что-то не то говорю?
Я помотала головой — все то.
— А потом вдруг я узнала, что ты моя сестра. Я ужасно гордилась тобой.
— Гордилась? — переспросила я. — А сейчас не гордишься?
— Марин, дело не в этом. Я просто испугалась, даже не испугалась, а была в шоке. Сначала ты собиралась продавать квартиру Журавлева.
— А что в этом такого? Девочка, это бизнес! Я и понятия не имела, что ты такая трепетная! По-твоему, мне не надо было заниматься его жилплощадью только для того, чтобы наказать его? Чтобы отомстить, так?
— Да нет же! Я не говорю о мщении, и об интересах Журавлева я не так уж пекусь.
Лика села в постели.
— Так вот, — она вздохнула и заговорила медленнее, — я говорила о тебе, понимаешь? Ты меня поразила. Я никогда не думала, что работа, бизнес для человека может стоять на первом месте. Ну еще у мужиков, ладно, того же Журавлева мне понять проще…
