Но у меня была собака. И я обняла ее, а она, наглая морда, прокралась на подушку. Ладно, заслужила — без нее не было бы Олега, а без Олега… Мне было бы очень плохо. А вдруг… Вдруг у меня с ним что-нибудь да получится? Что-нибудь хорошее.
Глава 55 “Внучка на час”
— Приятного аппетита! — пожелала я себе и Агате, потому что ели мы с ней одно и то же. Нет, не гречневую кашу, а овсянку.
Аппетит у нее действительно отменный. Может, Олег прав, и она обыкновенная собака? А притворялась больной лишь для того, чтобы познакомить меня с неким Лефлером.
— Спасибо, Агата, — погладила я ее и стала решать, чем мне заняться.
Обустройством дома, если… Если у меня есть шанс в нем остаться. Вон розы даже не подвели! Выходит, подарены от всего сердца!
— А ты не привыкай, — обернулась я к наступающей мне на пятке собаке. — У тебя дом не хуже. Правда, белый, а не серый. Но ты скоро сделаешь его серым, и твоя Лола ничего не сможет с этим поделать. Но если ты с Олегом подружишься, он будет брать тебя на пробежки — на улицу, не в спортзал, — рассмеялась я, заметив в огромных блестящих глазах собаки неподдельный ужас. — Может, и к бабушке на пирожки отвезет. Ты любишь пирожки? Я — люблю. Только мне их больше никто не печет. У меня бабушки нет.
Стало безумно грустно, но лишь на миг — я приложу все усилия к тому, чтобы сохранить приподнятое настроение. Дай-то боже, чтобы хватило сил разобраться со всеми покупками до возвращения хозяина. Иметь большой дом, может, и хорошо, но очень хлопотно и энергозатратно. Особенно, когда нужно охотиться с пылесосом за собачьей шерстью. К счастью, он переносной, на батарейке и на палке — и все же я пока ведьма без стажа летания на метле: по лестнице я порхала, как бабочка, а потом… Мы пошли с Агатой плавать на перегонки, и она меня обогнала. Во всем — даже в любви к Олегу. Она, правда, тоже в первый раз его облаяла, а у меня этот этап просто немножко подзатянулся.
— Мила, что ты делаешь?
Ну как тут скажешь маме правду — Инга ж обзавидуется.
— Собаку мою, — и это почти не ложь, потому что сейчас я сушила собаку полотенцем.
Инге пришлось перезванивать — из воды я не вылезла сразу, решив, что это наконец-то объявилась сучья мать, а показывать себя Лоле голой и в чужом доме никак было нельзя.
— Тебе в голову не приходило позвонить матери? Ну, сообщить, что жива-здорова, нет?
В голосе Инги звучало раздражение. Но, но, но… У меня было слишком радостно на душе, чтобы злость, даже целая ложка, могла испортить мой медовый бочонок. И я даже не изменила тональности голоса:
— Мам, ну я же сказала, что позвоню, если мне будет плохо. Не звоню — значит, мне хорошо.
— Мила, почему ты мне хамишь?
Инга заводилась все больше и больше, но что я могла поделать: флюиды счастья, переполнявшие меня, еще не научились передавать по мобильным сетям. Надо будет подкинуть Лефлеру идею для нового стартапа. Такой продукт будет нарасхват в современном мире несчастных людей.
— Мам, я вытираю собаку. Ты когда-нибудь пробовала вытирать овчарку, зажимая плечом телефон?
— Ты мне перезвонишь?
— Мам, я на работе. Сегодня ж понедельник. И у меня с учебой еще конь не валялся. Только собака!
И это было правдой. Я сбегала к Лоле за своим Макбуком и уселась за обеденный стол в доме Олега, вспоминая, как подавала ему кофе и как он поцеловал меня в локоть и как я… Злилась на него… Дура… Ну что с меня возьмешь?!
Несколько раз я порывалась позвонить Олегу, но одергивала себя — он занят, у него переговоры, он говорит сейчас умные слова, а что я могла сказать ему умного? Только одни глупости — я соскучилась, приезжай скорее. И еще, конечно, что собаку я выгуляла, выкупала, накормила и даже не забыла обновить воду. До обеда я делала вид, что работаю. Уверяла себя, что что-то учу. Но знала, что жду звонок от Олега и просто — почти безрезультатно — убиваю время…
Он позвонил чуть позже пяти. Ну, наверное, рабочий день как раз во столько и заканчивается. Сердце колотилось, руки тряслись — и телефон почти что полетел на кухонную плитку. Господи ж ты боже ж мой! — ну разве должны так потеть ладони? И не только они. А я вся… Это куда хуже собачьей тревожности! Так можно и лужу напрудить от радости!
— Мила, ты дома?
Что он хотел в действительности спросить? — у кого? Чтобы узнать, насколько я скучаю…
— Я у тебя… — ответила ему, давясь улыбкой.
Только бы не засмеяться, только бы не засмеяться… Просто истеричка какая-то! Мне ж не пятнадцать, чтобы так сходить с ума при звуке мужского голоса. Или мама права? До двадцати пяти я не доросла…
— Но у тебя ключи от машины есть?
— Твоей?
— Понятное дело, не моей! — почти закричал он. Что я действительно ляпнула! — Бабушке с сердцем плохо стало. Ее сейчас в больницу повезут. Я хочу, чтобы ты туда поехала. Я тебе адрес пришлю. Пожалуйста, — тараторил он так быстро, что я даже «угу» не могла вставить. К мокрым рукам добавились подмышки. — Вдруг там заплатить надо будет или еще что. Бери кредитку. С нее деньги можно снять. Я тебе скину код. Мила, пожалуйста, сделай это для меня…
— Я сделаю! Сделаю! А собака?
— Бери собаку! Ты — больная. Так и говори. Ну что, они попрут тебя оттуда, что ли? Ты же только узнать. Пожалуйста! У тетки там историка. Я ничего все равно от нее не добьюсь. Мила, ты меня слышишь?
— Не ори! — попросила я тихо, громко топая босыми ногами к двери.
Плечом прижать телефон, негнущимися пальцами натянуть носки на ледяные ноги.
— Агата, отстань!
А та все равно тыкалась мокрым носом мне в нос, уже тоже, кажется, мокрый. Я шмыгнула — плачу, что ли? Кажется… Волнение по телефону точно передается!
— Шли адрес. Я бегу за машиной.
И я действительно побежала. Даже не пристегнула Агату. Но о поводке вспомнила уже за закрытой дверью. Да черт с ним! На улице никого. Я схватила ее на всякий случай за ошейник, чтобы не выскочила на проезжую часть, а за Лолиной калиткой отпустила и велела сидеть на улице. После вчерашнего дождя оставалось грязно — я уже вытирала ей ноги утром, а сейчас не было времени мыть руки. Ну секунду ж она посидит одна! Мне же нужно не больше секунды. Вот они ключи — под зеркалом. Взглянуть на себя — ведьма! Ну и хрен с ним — мне же сумасшедшую вновь играть.Сумасшедшую ведьму!
И грязную заодно.
— Агата, ё-моё!
Я потянула дверь на себя, и собака, стоявшая на ней лапами, приземлилась этими самыми лапами прямо мне на грудь — футболка теперь ни к черту. Да и к черту!
— В машину! — скомандовала я.
И, как делала Лола, открыла багажник красного внедорожника. Агата запрыгнула внутрь и принялась кружиться по резиновому коврику. Пришлось даже морду ей прижать, чтобы не мешала закрытию пятой двери. А я, как всегда, искала приключение себе на пятую точку — и нашла: без сирены, на чужой машине и вообще в чужом качестве: боже, не спрашивать же Олега, как он представил меня своей тетке! Мне он даже имени ее не сказал.
Вгонять адрес во встроенную навигационку не было времени — запустила Яндекс. Ну, камера заднего вида, реверс… И собака куда-то там улетела.
— Агата, сиди на попе ровно! Или лежи на пузе!
У меня в пузе что-то сжималось от страха. Движение уже плотное. Хотя понедельник. А что удивляться — многие уже на дачу перебрались — не только пенсионеры — с работы едут. Мне ехать-то тут до областной больницы минут двадцать со всеми пробками. Я так вообще раньше скорой приеду.
Так и вышло, кажется. Машину пришлось парковать за забором, но я и с обочины видела пустую больничную территорию. Да и Олег подтвердил, что они еще в пути.
— Спасибо!
— Олег, какие ещё спасибо? Ты чего… Тебе привет от Агаты, — сказала я в надежде снять напряжение и с него, и с себя. Настолько, насколько это вообще было возможно. — Из-за тебя у меня двойная порция поцелуйчиков…
— Только не целуй ее в ответ. Избалуешь. И твоей Лоле это не понравится…
