Женщина заломила руки, а из глаз неожиданно покатились слезы.
— Алекса, ты моя дочь. Я не могла тебя не любить. Да, вела я себя ужасно по отношению к тебе. И, наверное, нет мне прощения, но я многое переосмыслила в жизни. Поверь!
Возможно, когда-то Алексе и хотелось, чтобы мать ей сказала нечто подобное, но сейчас…
Подбородок женщины задрожал.
— Пойми, на мою долю выпало немало испытаний. Но сейчас я хочу начать все с чистого листа. Извиниться за то, что не смогла дать тебе подобающего детства. Любви. Внимания. Я хочу, чтобы ты простила меня и дала второй шанс, — губы сложились в тонкую линию, а руки в отчаянном жесте коснулись груди. — Пожалуйста, дочка!
Алекса не знала, что сказать. Внутри все буквально горело. Сможет она теперь общаться с этой женщиной и не вздрагивать каждый раз, когда она будет рядом? Сможет ли выдерживать её материнские прикосновения?
— Прости меня, — прозвучало с мольбой ещё раз.
Алекса посмотрела в глаза полные слез, но… Видимо, действительно нужно простить, и тогда самой же станет легче, вот только… Когда человек испытывает раскаяние — ему не нужно слов. Достаточно прочитать в глазах всю боль, терзающую изнутри. Женщина же напротив хоть и выглядела взволнованной, но в её глазах не было вины, даже несмотря на слезы. И это вызывало диссонанс.
— Я давно справилась с тем, что ты после себя оставила, — заверила Алекса, — и я очень счастлива с отцом. Ты поэтому звонила? Чтобы извиниться?
— Да. В первую очередь да.
— А во вторую?
На мгновение замявшись, Ирэн поправила воротник куртки и осмотрелась. Открыла рот, чтобы что-то сказать, но снова закрыла, словно не решалась озвучить истинные мотивы.
— Понимаешь, я бы хотела, чтобы ты поговорила с отцом, — сказала наконец, вернув блестящие от слез глаза на дочь.
— По какому поводу?
— Я понимаю, как это прозвучит, но пожалуйста, пойми правильно. У меня совершенно не осталось средств на существование.
Ха… Алекса даже не заметила, как из груди вырвался горький смешок. Боже… А она почти ей поверила… Да что ж это за человек такой?
— Нет, Алекса, все не так, как ты думаешь. Я действительно давно хочу тебя видеть. Но Грег запрещал. Платил мне деньги, чтобы не приближалась. Боялся, что твои нервные расстройства усилятся.
— А ты, значит, сейчас не испугалась и решила идти ва-банк?
— Нет! Нет, что ты! — снова рывком схватив руку Алексы, Ирэн в сердцах потянула девушку на себя. Ал споткнулась и чуть не упала прямо на нее. — Просто сейчас я в отчаянии. Мне нечем даже платить за аренду квартиры.
Позади хлопнула дверь машины и раздались твердые шаги.
— Алекса, все нормально?
— Пожалей меня, пожалуйста, — сверкая полным безнадежности взглядом, женщина больно сжала пальцы Алексы, вынуждая ту пискнуть. Дуб тут же оказался рядом и буквально выдрал её из оков матери.
Та зло сверкнула на парня глазами.
— Алекса, садись в машину, — прогремело яростным басом, но Ал должна была задать этот вопрос.
— А если бы отец платил тебе и дальше? Ты бы так и не дала о себе знать?
Плотно сжатые губы выдали мать с головой. Несмотря на то, что она снова начала твердить о вине и любви, Алекса ей не верила.
Странно, но огромный тяжелый ком в груди внезапно стал гораздо легче. Эта женщина, оставшаяся в памяти для Алексы каким-то страшным, ужасающим чудовищем, вдруг открылась с другой стороны. Слабая, жалкая, несчастная… Вот только счастье она никогда не сможет испытать, потому что, если человек ищет спонсора, благодаря деньгам которого вдруг на него свалится счастье — он не сможет оценить и вкусить настоящей жизни.
— Мой отец не обязан тебе помогать, — произнесла Фостер. — И если он не считает нужным это делать, то я тем более не буду его просить. Мне жаль, что у меня не было в свое время матери. Но еще больше жаль, что она появилась, только когда понадобились деньги.
Ал развернулась, когда сзади раздался практически вопль.
— Алекса, ты не можешь так со мной поступить! Не бросай меня. Я знаю, ты не оставишь меня на улице.
Фостер зажмурилась. Ей ведь ничего не стоит помочь. Даже просто перечислить деньги с собственной карты, но… ведь ей дочь не нужна.
Сделав ещё один шаг вперёд, Ал уже собиралась открыть дверь машины, когда совершенно другим голосом послышалось едкое, полное злобы:
— Дрянь. Ты точно такая же, как и твой отец!
От неожиданности Ал обернулась и, прежде чем Паша закрыл своей спиной мать от её глаз, успела увидеть, как с неё слетела маска жертвы и обнажилось истинное лицо. То, которое она помнила с детства.
— Сядь в машину, Алекса!
На этот раз ослушиваться Пашу Фостер не стала. Быстро забравшись в салон, несколько секунд смотрела, как он что-то говорит той, кто умело отыграла собственную роль.
Паша вернулся и завёл мотор. Быстро рванул с места, вырулил с обочины и, оторвав взгляд от дороги, посмотрел на Алексу. Напряжённый, едва сдерживающий гнев.
— Ты в порядке?
Фостер благодарно погладила его по щеке.
— Знаешь, да, — к удивлению, признала сама для себя, — ждать любви от этой женщины было бы глупо с моей стороны. Но мне все равно жаль её.
— Не жалей, — отрезал Паша, — жалеть нужно тех, у кого есть что-то внутри. У этой же там пустота. Даже не смей корить себя за отказ, поняла?
Она и не собиралась. В принципе зная отца, он все равно не оставит эту меркантильную особу погибать от голода. У него обостренное чувство справедливости и, несмотря на холодный внешний вид, очень доброе и чуткое сердце.
Глава 50
— Приятного аппетита, — пожелала миссис Хадженс, прежде чем оставить наедине Фостеров и Пашу.
— Спасибо.
Грег взмахом руки расправил салфетку и, уложив ее на колени, с аппетитом принялся за ужин.
— Ну рассказывайте, как дела? Когда следующая игра, Павел?
— Через несколько дней, — ответил Дуб, делая глоток колы из стакана.
— Филлипс вернулся в команду?
— Да. Ущемленным себя не чувствует.
— Мне абсолютно все равно, как он будет себя чувствовать, — без особого энтузиазма парировал Фостер старший.
На месте Грега Паша бы точно так же не желал обсуждать мудака, посмевшего обидеть его дочь.
— Как ты, Алекса? Сдала тест по психологии?
— Да, пап.
Алекса, собираясь с духом, покосилась на Пашу. Тот вопросительно выгнул бровь, без слов понимая встревоженный взгляд любимой, но девушка только отрицательно качнула головой. Ей он был необходим рядом.
Нужно просто сказать… Умалчивать о встрече с матерью нельзя, так как если она снова решит позвонить отцу и вылить на него все дерьмо, будет в разы хуже.
Набравшись смелости, Ал как можно старательнее улыбнулась.
— Пап, — позвала осторожно.
— Да? — отрезав кусок индейки, Грег отправил вилку в рот.
— Ты только не злись, ладно?
На секунду переставая жевать, пристальный взгляд пригвоздил обоих к месту.
— Смотря что ты мне сейчас скажешь.
— Нет, не подумай ничего. Просто… Не волнуйся тоже!
— Говори, Алекса!
— Сегодня я говорила с мамой.
Быстро произнесла Ал, чтобы не мучать отца ожиданием, а себя — волнением.
Ни от Ал, ни от Дуба не укрылось, как в короткое мгновение лицо Фостера старшего стало похоже на маску. Мужчина отложил вилку, не сводя глаз с дочери и вероятно пытаясь понять, во что выльется ей встреча с матерью.
— Что значит говорила? Где? — процедил сквозь зубы.
— Она ждала на машине недалеко от дома.
Кулаки на мужских руках сжались так сильно, что кожа до бела натянулась на костяшках.
— Что она тебе сказала? Чего хотела?
Алексе так больно было смотреть на то, как отец волнуется за нее. Он то и дело всматривался в глаза дочери, выискивая отголоски боли или грусти. Протянула руку и положила ладонь на сжатый кулак.
— Да ничего выдающегося, — поспешила успокоить заботливая дочь, — сказала, что ей очень тяжело и не хватает денег.
