Экс-Бергентша резко замолчала, хлопнула пару раз своими декоративными ресницами и замерла, уставившись на Юлю. Та, не веря самой себе, своим глазам, ушам и, не побоимся этого слова, мозгам, медленно осела на стул, который только что предлагала… Мелани́и. В голове почему-то крутилось совершенно дурацкое воспоминание — Димкиным голосом: «А давай мы тебе ко дню рождения грудь сделаем. Третьего размера!»
Взгляд ее снова метнулся по мадаме. Ищущий. Даже, наверное, оценивающий ровно с той же точки зрения, с какой оценила ее та, едва услышав имя.
— Третьим тут не обойтись… — пробормотала она себе под нос и будто бы очнулась, глаза обрели осмысленность, а Юлька, мотнув головой, звонко сказала: — А зачем вы ко мне пришли? Почему не к Диме?
— Я была у него, и в столице я с ним встречалась, когда он недавно приезжал, но он же не может жениться на мне, пока у него есть жена, — обиженно заявила Мелани́я. — Вы, то есть. Вы затягиваете процесс, прикрываясь ребенком. Но этот ребенок вполне сможет общаться с отцом, ну если захочет, я против не буду.
— Что? Совсем не будете? — сделав восторженное лицо, уточнила Юлька.
— Не думаю, что эти встречи будут сильно частыми.
— Почему?
— А как вы сами думаете? — искренне удивилась мадама. — Димочка будет очень занят. Я, работа, дети. У него просто не найдется лишнего времени для вашего ребенка. Но иногда… почему же не пообщаться?
— То есть — концептуально вы… не против… как бы? — почему-то продолжала измываться Юля, в то время как в ее голове одно с другого слетали мимолетные воспоминания, похожие на листки в календаре: и Димкины задержки на работе, и непонятные командировки, и скандал с увольнением, и переписка, которую он ей демонстрировал, и Машкины бесконечные намеки, и…
— Хотите, я вам пообещаю? — оживилась визитерша. — Что угодно! Только отпустите Димочку. Вы — единственная помеха, понимаете?
— Понимаю, — кивнула Юлька, — и что? Очень сильно он вас любит?
— Да, — пухлые розовые губы растянулись в благостную улыбку.
— Давно? — можно было и не спрашивать, но она реально тянула время, все пытаясь понять, куда вырулить, пока листки воспоминаний, продолжают создавать картинку всего ее прошлого.
— Скоро год.
— Ого… И почему вы раньше не попробовали меня искать, а? Я вам изверг, что ли?
— Димочка не хотел, чтобы я нервничала. Говорил, сам решит. Он не знает, что я к вам пришла, — охотно объяснила Мелани́я. — Но тянуть дальше не имеет смысла, и если вы дадите ему развод — так будет правильнее.
— Да, конечно, надо было сразу прийти ко мне, зачем столько ждать, он же с вами, наверное, даже в больницу не сходил ни разу, — радостно кивнула Юлька и вдруг рассмеялась. Смех ее оборвался коротким последним листком. Бодька. Бодька, невзначай брякнувший: «Твой Ярославцев — эталон ума и разнообразия». Юлька замерла с открытым ртом, а потом расхохоталась еще звонче, уже с себя.
— Ну какое это имеет значение, — тряхнула гостья белокурой гривой, — главное, что вы согласны. Вы же согласны? Вы разведетесь? Не передумаете?
— А давайте позвоним Димочке и вместе ему скажем, что я согласна? И даже согласна, чтобы он с сыном пореже общался, хотите? Прямо сейчас!
— Я же объяснила вам, что Дима не знает о том, что я пошла к вам, — с упреком воскликнула Мелания. — Он вообще не знает, что я приехала.
— Ну вот и прекрасно! Тогда мы его обрадуем. Представляете, в каком он будет восторге, что его бывшая и будущая жены нашли общий язык, — воодушевленно втирала Юлька, — погодите, у меня телефон в кабинете… Сейчас принесу.
Она встала со стула и направилась к двери, возле которой молча стояла ошарашенная Машка. Юлька сделала ей «страшные» глаза и снова хохотнула.
— Подождите, — кинулась за ней экс-Брегентша, хоть и слегка ограниченная в скорости движений. — Не надо, я прошу вас. Вы это специально делаете? Все еще надеетесь удержать Диму? Хотите нас с ним поссорить? Дима был прав — вы мстительная!
— А вам бегать нельзя и нервничать, — резко обернулась к светленькой и пышной дурочке Юлька, ухватила ее за локоть и потащила назад, к столу. — Сядьте! Маша, подай лучше ей воды. А вы… Мелани́я… правда… успокоились бы. У вас что там? Двойня? — кивнула она на живот.
Та в ответ тоже кивнула, тяжело дыша.
— Наш пострел везде поспел, козлина, — фыркнула Машунция, подсовывая экс-Бергентше стакан с водой. — А я тебе говорила! И предупреждала!
— Говорила, предупреждала, — согласилась с подружкой Юлька и ухмыльнулась. — Сумку мою принеси, пожалуйста. В коморке на вешалке висит, — и пока Машка скрылась снова в кабинете, глянула на мадаму. — Не бойтесь, звонить не будем. Ярославцеву и так сюрпризов выше крыши. Но если хотите чего-то от него добиться, лучше найдите хорошего юриста и запаситесь терпением.
— За… зачем юриста? — икнула мадама и отпила воды.
— Чтобы он признал отцовство. И алименты платил… ну, если вдруг окажется, что он любит вас капельку меньше, чем вы себе представляете.
— Вы…
— Я, — решительно кивнула Юлька. Дверь опять скрипнула, и Машка прошагала к столику. Теперь уже сунула Юльке в руки сумку, а та вытрясла из нее папку с документами, которые все забывала вытащить после того, как они с Богданом вместе ездили в ЗАГС — забирать свидетельства. Он — новое о рождении Андрея с правильными отчеством и фамилией, она — о разводе. Потом встретились в коридоре, на выходе из соседних дверей. Продемонстрировали друг другу канцелярские бланки, поржали и уже вместе пошли подавать заявление на роспись. В июне. Потому что Юлька хоть и не была суеверной, но в мае замуж выходить отказалась: «Мне же надо хотя бы платье выбрать!» — объясняла она такую заминку. Да и вообще… никто ведь не знал до сих пор.
Сейчас Юлька подрагивающими пальцами раскрывала эту самую папку и вынимала из нее нужный документ. После чего продемонстрировала оный несостоявшейся разлучнице.
— Вот. Читайте.
— Но… я не понимаю… он же… буквально два дня назад…
— Димочка полон сюрпризов! — провозгласила Юлька и сердобольно поинтересовалась: — Кондиционер не надо включить? Или накапать чего? У меня была валерьянка.
22:22
Если подойти к вопросу обстоятельно, то следует признать, что вечер — это даже лучше, чем утро. Утром все куда-то спешат, толкаются, держат в голове тысячи дел, строят планы на ближайшие сутки и за этой суетой не успевают и выдохнуть. А то и разглядеть того, кто рядом. Вечером же — все пришли к конечной точке, к пристанищу. Все на месте. Все собрались. И это немногие, краткие часы передышки перед наступлением нового, когда потребность побыть с кем-то важным вместе, рядом — становится жизненно необходимой. Собственно, живем мы ради вечеров — когда вместе. Даже если по-прежнему есть какие-то незавершенные хлопоты. Даже если приходится подтягивать хвосты накануне грядущего дня. Даже если быстро соорудила ужин, всех накормила и снова уселась работать. Даже если ты жаворонок. И даже если тот, кого любишь, за последние минут сорок не сказал ни слова.
Так и сидишь с ним на диване, он в своем ноутбуке, ты — в своем. Ноги поджала. Уткнулась в ведомость. И, чувствуя бедром его бедро, произносишь в голове монолог, который больше никто не слышит. Не слышит же? Не должен слышать.
«Аренда — девять
Коммуналка — полторы
Зарплата. Ок, по двадцатке нарисуем… И себе…
Так, а в этой ячейке… знает он или нет? Что значит — эталон ума и разнообразия? Ему же Яр не мог рассказывать такое? Или мог?.. он и на Машке залипал, меня как-то не трогало… может, разнообразие — это в смысле, что я бревно?.. да нет… ну как он Боде такое мог? Или и такое… мог?
… хорошо, туристы четыре раза по восемьсот. Три двести
Не густо. Но и апрель… черт с ним, на два месяца коммуналки — и то хлеб.
Стоп. Английский для Андрея! Забы-ы-ыла! А ведь договаривались. И Бодька не напомнил… ладно, нафиг, завтра уже, все равно бы не успела
И еще логопед
