Ольга, на выход, - холодно прибавляет Громов-старший, поворачиваясь к своей невестке. – Нечего здесь торчать.
- Не надо, им нужно пообщаться, - замечаю я.
И получаю убийственный взгляд от ректора. Мужчина криво усмехается и качает головой.
- Девочка, ты ни черта не знаешь. Захар на дух свою мать не выносит. Да у меня с внуком тоже не самые лучшие отношения. Но эта… эта тоже вряд ли его сумеет порадовать. Так что мы удалимся вдвоем.
«Эта» от Громова-старшего звучит с настолько презрительным выражением, будто является самым грязным ругательством.
- Захар, - сглатываю и ловлю взгляд парня. – Мне кажется, будет лучше, если твоя мама задержится. Но конечно, ты сам должен решать.
Он кивает. Смазано. Дергано. Понятно, что с трудом ему даются не только слова, но и движения, даже самые незначительные жесты. Парень поднимается, пошатывается, однако остается на ногах.
Я хочу помочь, но Захар справляется сам. Ольга следует за нами. Держится на расстоянии.
Успеваю уловить ее взгляд, испытываю смешанные эмоции. Картина никак не складывается. Ну не производит эта женщина впечатление корыстной дамы, которая легко могла отказаться от детей.
Или я не все знаю? Неправильно понимаю историю семьи?
Выяснения подождут. Сейчас главное вернуть парня обратно в постель. Он должен восстанавливаться, набираться сил.
Ректор присылает врачей и медсестер. В палате становится оживленно. У Захара опять берут анализы, его тело осторожно осматривают, делают новые снимки.
Дверь распахивается – влетает Джокер.
- Вот гад! – кричит. – Сколько можно дрыхнуть?
Он замечает мать и мрачнеет, явно напрягается, переводит тяжелый взгляд на меня, будто спрашивает, почему Ольга до сих пор здесь.
Я лишь нервно веду плечом. Мне кажется, им стоит помириться. Хотя бы на время. В трудную минуту именно семья поддерживает сильнее всего. Впрочем, у Громовых царят непривычные мне порядки.
- Заглохни, - коротко бросает Захар брату, растягивается на кушетке. – От твоих воплей сдохнуть охота.
- Ну нет, не надейся так легко от меня избавиться. Тебе больше не повезет. И вообще, какой же ты ублюдок, всю душу вымотал своим бесконечным обмороком.
Мой телефон вибрирует, и я вижу, что на экране высвечивается номер моей сестренки.
- Я скоро вернусь, - целую Захара в щеку и выскальзываю в коридор.
Сейчас я вряд ли сумею помочь. Лишь помешаю работе врачей, ведь при мне парень почти не желает отвечать на чужие вопросы и вообще всячески саботирует осмотр.
- Привет, - выпаливаю, приняв звонок. – Как прошел маскарад в школе?
Прохожу дальше по коридору, болтаю с сестрой. После происшедшего я сразу же связалась со своими родными, дала о себе знать. Общение с близкими давало мне силы держаться. А я ощущала, как они истосковались и корила себя за то, что пока нельзя увидеться. Пусть только кошмар закончится, мигом к ним примчусь.
- Соня, я жутко скучаю, - вздыхает сестренка. – Ты набирай, когда сможешь. Чуть позже скину видео маскарада. Надеюсь, в следующий раз ты будешь со мной.
- Я постараюсь, - улыбаюсь, глотая горечь. – Люблю тебя.
Мы прощаемся, и я намереваюсь вернуться в палату Захара, когда слышится раздраженный голос ректора:
- Урод, как ты смеешь хоть что-то от меня требовать? Гарантии? Серьезно?! Забудь про наш уговор. Твой тупой выблядок нарушил все допустимые правила!
- Я найду управу на тебя, Громов, - цедит собеседник ректора. – Ты и твой больной ублюдок за все ответите. Это уже не первый раз он бросается на человека, избивает до полусмерти, а сам выходит сухим из воды. Я вас не просто по судам затаскаю, я этого подонка упеку за решетку на долгие годы. Помнится, его младший братец неплохо скоротал время в колонии для малолетних преступников, но здесь я совсем другое наказание подберу. Покруче. Клянусь, у меня хватит и денег, и ресурсов. А если что, так и других твоих врагов подключу. Мы вас уничтожим. По миру пустим. Вот увидишь, сперва ты вылетишь из этого университета, а после из собственной компании. Я и не такие империи поглощал. Мне тут добычи на один зуб. Проглочу в секунду, даже не замечу. Я не спущу того, что случилось с моим сыном!
Голос мужчины кажется знакомым, только трудно вспомнить, где именно я прежде его слышала. Напрягаюсь и вжимаюсь в стенку, вслушиваюсь в каждое слово.
А может, это не голос знакомый? Акцент. Очень характерный, сразу вбивается в память.
- О да, ты проглотишь, Шеров, - хохочет ректор. – Все, что я пожелаю, проглотишь на раз. В этом ты похож на свою мамашу. Она подчинялась приказам по щелчку. До сих пор помню, как драл ее на глазах твоего отца. И нет, дело совсем не в трахе. И даже не в том, что было забавно наблюдать, как твой бесхребетный папаша вздрагивал от каждого толчка моего члена внутри его шлюховатой женушки. Самый сок – это ее беготня после. То, как она мчалась за мной с размазанной по бедрам спермой и заряжала всякий бред про свою великую любовь ко мне. Потом рухнула на колени, вцепилась в мои брюки. Ничего смехотворнее на ум не приходит. Я был милосерден, расстегнул ширинку и дал ей отсосать.
- Заткнись, - шипит мужчина. – Это грязная ложь!
- А ты спроси у нее, и заодно не забудь уточнить пару деталей про документы, про долговые обязательства вашей семейки передо мной. Дебил. Кого ты разорять собрался? Того, кому по гроб жизни должен? Сорок лет назад я пришел выбивать деньги, мог похоронить весь ваш гнилой бизнес, но в итоге получил кучу расписок и твою блудливую мать. На сдачу. Кстати, ты бы уточнил, от кого она тебя родила. Явно не от меня. Ты слишком тупой. Будь в тебе хоть капля моей крови или капля мозгов, ты бы прихватил своего выблядка и удрал на край света. Я легко доломаю то, что мой внук по случайности оставил целым.
- Ты пожалеешь!
- Утомил, - отмахивается ректор. – Сам свалишь или вышвырнуть
