ее к своему сердцу. — Мы связали себя цепями?узами в тот день, когда не решились убить друг друга. С тех пор будучи с женщиной, я чувствовал, что предаю тебя. Вот как глубоко ты в моей душе. Мы вместе с того самого момента.
Он вышел из комнаты, оставив меня со слезами на щеках и болью в сердце.
***
Рокко оставил меня дома до обеда, а сам отправился на улицу по «работе». По крайней мере, это то, что он проворчал мне, выходя через дверь патио. На мне снова была одна из его рубашек, и его запах успокаивал мое сердце, как бы безумно это не звучало.
Я решила заняться выпечкой, чтобы отвлечься, потому что каждый раз, когда я останавливалась, чтобы подумать, я заново переживала слова Рокко. Что мой отец чудовище, а мой телохранитель — никто иной, как бездумный инструмент, который используют, чтобы причинять людям боль. В каком-то мере больнее было узнать, что Ройс замешан в этом кошмаре, чем мой отец. Он был человеком, на которого я смотрела в детстве, на которого полагалась. Он обрабатывал мои раны, когда я разбивала колени, держал меня за руку, когда я переходила дорогу. И я всегда думала о нем как о порядочном и очень хорошем человеке.
Я также не знала, что делать с признанием, сказанным Рокко. Что я тоже властвовала над ним, как и он надо мной. Чем дольше я думала об этом, тем больше это сводило меня с ума. И я, конечно, не хотела признавать дикую девушку во мне, которая танцевала кругами, радуясь этому всем сердцем.
Я взяла кексы, которые испекла, из духовки, поставила их на стол и вытащила из силиконовой формы на решетку для охлаждения. Я сделала в общей сложности пять, и каждый был моей лучшей работой и отличался от других. Если Рокко не понравится ни один из них, я проиграю пари сама с собой. Я видела, как он ел блины, которые я для него приготовила, и на этот раз хочу, чтобы он съев один из этих кексов, заявил, что это его самое любимое блюдо на свете. Может быть, я просто пыталась таким ничтожным обратом компенсировать ужасные поступки моей семьи, но я хотела вызвать улыбку на его лице. Это небольшая вещь, которую я могу предложить ему.
Пирожные должны были остыть, прежде чем я смогу их покрыть глазурью, поэтому я вышла из комнаты, чтобы разыскать Рокко.
До меня донесся глухой стук, и я направилась в оранжерею, выходящую во внутренний дворик, мой взгляд упал на Рокко за окном. Он был без рубашки, его грудь была покрыта потом, когда он поднял топор над головой. Его плечи согнулись, а бицепсы напряглись, прежде чем он резко махнул им вниз и расколол бревно пополам.
Я подошла ближе к окну до пола, прижавшись к занавеске, чтобы не привлекать его внимания, пока я наблюдала. Мое сердце забилось сильнее, и жар разлился между моими бедрами, когда я увидела его мощное тело и то, как его мышцы растягивались и напрягались при каждом взмахе топора.
Мои пальцы вцепились в ткань занавески, и я прикусила нижнюю губу, позволив себе упасть в ловушку его тела.
Рокко Ромеро.
Мой враг, мой кошмар. Но теперь не только это. Теперь он был человеком, который сражался с волками, чтобы спасти меня; человеком, чье сердце было разбито и избито моей семьей, и который не винил меня за это, несмотря на кровь, текущую в моих венах.
Я нахмурилась, заметив бумажки, приколотые к бревнам, выстроенным в ряд на земле. На каждом из них были написаны имена. Фредерико, Пауло, Амелия, Как ее зовут с большими зубами, Тот парень, который подрезал меня на шоссе на прошлой неделе.
Мои руки сцепились вокруг занавески, когда он поднял топор над бревном по имени Гвен и ее круглосуточный магазин, разрубив еще одно бревно надвое смертельным ударом. Его губы шевелились, но я не могла слышать, что он говорил, хотя было похоже, что он пел.
Мне было слишком любопытно, чтобы не узнать, поэтому я открыла дверь внутреннего дворика, бесшумно распахнув ее и радуясь, что не привлекла его внимания. Его голос донесся до меня на ветру, и я подавила смех от того, что он пел.
— Шестьдесят пять ублюдков, стоящих на стене, шестьдесят пять ублюдков, стоящих на стене, и если один подлый ублюдок будет обращаться со мной, как с уу-у-у-у… — Он разрубил Фредерико пополам сильным ударом и вырвал топор из куска дерева. — На стене будет стоять шестьдесят четыре ублюдка.
Смех вырвался из моего горла, и он повернул голову, его рот скривился в уголках.
— Тебе нравится моя песня, принцесса?
— Да, но я удивлена, что меня нет в составе. — Я кивнула на ряд бревен, прижимаясь спиной к стене, и борясь с желанием пойти осмотреть его перевязанный волчий укус (он же смотрит на него вблизи).
— Хм, — задумчиво сказал он, подходя к куче бревен, имени у которой еще не было.
Рокко достал из заднего кармана блокнот с ручкой, нацарапал на листке имя и поднял бревно с торчащей сбоку веткой.
Я скрестила руки на груди, ожидая увидеть на ней свое имя, но когда он приколол лист, я обнаружила, что на меня смотрит имя Гвидо. Он положил бревно на плаху, поднял топор над головой и ударил им. Он отрубил ветку от бревна, и я ухмыльнулась, когда поняла, что он делает.
Рокко подхватил срезанную ветку и бросил мне, и я поймала ее в воздухе.
— Его член не такой большой, но ты поняла. — Он подмигнул, снова поднял топор и с громким треском разрубил Гвидо на части . Звук расколол воздух и заставил мой пульс участиться.
— Я испекла тебе пирожные, — сказала я, облизнув губы и бросив палочку на землю.
— Я же говорил тебе, что не люблю сладкое, почему ты продолжаешь это делать для меня?
— Думаю, мне нравится вызов. — Я пожала плечами, и Рокко бросив топор в снег, направился ко мне.
Я прижалась ладонями к стене позади, и мою кожу обожгло от ледяной поверхности. У меня перехватило дыхание, когда он отломил сосульку с крыши над патио, откусив острый конец, и захрустел зубами.
— Поэтому ты здесь и смотришь на меня, белла? Я твой следующий вызов? — спросил он, глотая лед, и его глаза скользнули по мне. — Думаешь, меня соблазнит, если ты будешь стоять здесь, на морозе, в одной футболке?
Я сжала бедра вместе, глядя на него из-под
